Научно-гуманитарный журналУхтинского государственного технического университета.Издаётся с 2009 года.УчредительУхтинский государственный технический университетПредседатель редакционного совета Н. Д. Цхадая, ректор УГТУ, профессор.Ответственный секретарь редакционного совета Д. Н. Безгодов (УГТУ, г. Ухта)Редакционный советД. Т. Гавра (СПбГУ, г. Санкт-Петербург), Н. Ф. Зюзев (КГПИ, г. Сыктывкар),В. И. Коцюба (МФТИ, г. Москва), А. А. Матвейчук (г. Москва), Д. А. Матвеичев(г. Москва), И. В. Горенко (РГГУ, г. Москва), Г. М. Горенко (МГИМО, г. Москва),А. Н. Кустышев (УГТУ, г. Ухта), А. А. Ершов (УГТУ, г. Ухта), Л. П. Рощевская(СГУ, г. Сыктывкар), диакон Андрей Кураев (МДА, г. Москва), О. В. Солдатенкова(УГТУ, г. Ухта), Н. В. Вулих (УГТУ, г. Ухта), В. В. Каюков (УГТУ, г. Ухта), В. В. Фалин(УГТУ, г. Ухта), В. С. Порохня (МАИ, г. Москва), Н. Н. Латыпов (г. Москва),И. Е. Задорожнюк (г. Москва), О. И. Беляева (УГТУ, г. Ухта). Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Главный редактор И. В. КарабинскаяТехнический редактор, дизайн, компьютерная верстка Д. А. ГаманинКорректор О. И. БеляеваАдрес редакции: 169300 Республика Коми, г. Ухта, ул. Первомайская, 13.Телефон / факс: (82147) 7-45-16, 7-44-36e-mail: dbezgodov@ugtu.net; ingerd@mail.ru.Подписано в печать 18.09.2009. Заявка № 1341. Формат: 190х255 1/8. Печатьофсетная. Усл. п. л. 18.9. Тираж 500.Отпечатано в отделе оперативной полиграфии УГТУ.Полная или частичная перепечатка материалов возможна только после согласованияс редакцией.© Ухтинский государственный технический университет.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

СодержаниеПриветственное слово..................................................................................................................................стр. 5ЛичностьCлово ректора об ученом-нефтянике, академике А.Х. Мирзаджанзаде..................................стр. 6В. А. СоколовВоспоминания об академике Азате Халиловиче Мирзаджанзаде..............................................стр. 8Философский дискурсВ. И. КоцюбаКантовская критика онтологического доказательства................................................................стр. 22И. В. ГоренкоОпыт реабилитации философии чувства и веры в творчестве В. А. Кожевникова........стр. 39Н. Ф. ЗюзевКазус Геттье...................................................................................................................................................стр. 58От теории к практикеД. Н. БезгодовУстановочно-доминантный уровень организационной культуры вуза..............................стр. 67Е. В. ОгорелышеваПроблемы определения и самоопределения финно-угорского мира..............................стр. 81Культурные смыслыМ. Б. МелехинаЛичность и творчество К. Ф. Жакова в контексте культуры модерна................................стр. 87О. В. СолдатенковаИконичность русского православного сознания на примере древних северных житий...стр. 100Точка зренияС. П. БашкировЧто могут не решить кадры?Размышление о призыве бизнес-варягов во власть.....................................................................стр. 116Уроки прекрасногоИ. В. ПалладьеваХудожники Ухты: метаморфозы кризиса........................................................................................стр. 125Университетский квартетН. А. Мирошниченко“Здравствуй, Русская Литература! Мы пришли”..........................................................................стр. 135Дмитрий Безгодов..........................................................................................................................................стр. 140Инга Карабинская...........................................................................................................................................стр. 150Семён Башкиров.............................................................................................................................................стр. 155Мария Попова.................................................................................................................................................стр. 158 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Приветственное словоДорогие читатели!Рефлексивный анализ – строгое различение и описаниесмыслов – и основанная на нем доказательностьсуждений – это минимум научности, которыйв сфере гуманитарного знания часто совпадает с максимумом.Объективность, системность, детерминизм – всеклассические критерии научности интенсивно проблематизируютсяпри обращении исследователя к этому “странному”в контексте природы предмету познания – чело-веку. Среди наук о человеке очевидно различаются гуманитарные– собственно о человеке – и естественные – биология,физиология, генетика, экспериментальная психо-логия – изучающие его природное достояние. В этой несоводимостик своей природе сказывается личностное началочеловека. И если науки о человеке желают изучатьсвой предмет как он есть, они обязаны принять спецификуличности – ее цельность, свободу, разум, способностьк самопознанию и творчеству. А изучение человеческойприроды всегда должно иметь в виду ее неотчуждаемуюпринадлежность личности.Понятно, что наука не любит сдерживать себя “спецификойпредмета”, и так или иначе стремится опробовать навсем, что подлежит изучению, максимальное число своихметодов, хотя бы в порядке эксперимента. И в пространствегуманитарного знания соседствуют, соперничают и союзничаютсамые разные подходы – от крайне физикалистских дорелигиозно-мистических. Общий для них язык – постольку,поскольку адепты сохраняют волю к диалогу – это язык доказательныхсуждений, основанных на строгом различениисмыслов, смысловых значений имен, содержаний понятий. То есть концептов. Таким образом,своим названием – “Концепт” – научно-гуманитарный и художественно-публицистическийжурнал УГТУ сигнализирует о стремлении редакции развивать его как максимальноширокое пространство гуманитарных изысканий при строгом соблюдении генеральногокритерия научности – доказательности. Естественно, это требование в меньшей мере относитсяк публицистическому отделу журнала и вряд ли применимо к художественному. Темне менее, редакция решается совмещать под одной обложкой науку, публицистику, прозуи поэзию (не исключены также живопись и музыка), имея в виду удачный, на наш взгляд,опыт журнала “Арт”, который стал для разработчиков концепции журнала одним из ведущихобразцов.Однако, при всей концептуальной широте журнала, редакция надеется привлечь особоевнимание авторов и читателей к нескольким темам: человек и север, гуманитарноезнание в техническом вузе, возможности формирования и значение университетскихкомплексов в северных городах России, геополитическое значение русского севера... Самфакт появления такого журнала мы рассматриваем как приращение потенциала гуманитаризацииобразования в УГТУ – одном из крупнейших многопрофильных техническихвузов на европейском Севере России. И, вместе с тем, надеемся, что журнал станет дополнительнымканалом научного общения и просто вдумчивых коммуникаций для партнеровуниверситета по совету ректоров вузов Республики Коми, по Содружеству нефтегазовыхвузов России. Мы открыты для всех, кто услышит наш призыв к диалогу.Ответственный секретарь редакционного совета Д. Н. БезгодовГлавный редактор И. В. КарабинскаяConcept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

ЛичностьАвтор Н. Д. ЦхадаяДорогие друзья!Из приветственной речи ректора Ухтинского государственного технического университетана VIII Международной научно-практической конференции “Хазарнефтегазятаг-2008”, посвященнойпамяти ученого-нефтяника, академика АН Азербайджана А.Х Мирзаджанзаде (г. Баку,2008 г.).Уверен, что любой ученый ипреподаватель на постсоветскомпространстве, чья профессиональнаядеятельность связанас нефтегазовым делом, воспринял быкак высокую честь возможность принятьучастие в конференции, посвященнойпамяти выдающегося ученого-нефтяникаАзата ХалиловичаМирзаджанзаде. Количество его учеников:только официально признанноеколичество – триста кандидатов и стодокторов наук – говорит само за себя, иговорит оно о том, что сегодня в бывшихсоветских республиках не можетбыть ни одного ученого-нефтяника, чьиисследования и педагогическая практикане испытывали бы какого-либо влияниянаучно-педагогических идей АзатаХалиловича. Прямо или косвенно плоды его многогранной деятельности сказываютсяв работе каждого из нас.Уважаемые коллеги! На этом форуме мне выпала честь исполнить двойнуюмиссию: воздать дань уважения и благодарной памяти академику Мирзаджанзадеот имени всего Содружества нефтегазовых вузов России и отдельно от десятитысячногоколлектива самого северного из них – Ухтинского государственноготехнического университета.Во всех нефтегазовых вузах Российской Федерации – в Москве, Уфе, Тюмени,Грозном, Альметьевске, в Ухте, – а также в тех вузах, где проводится подготовка поотдельным специальностям нефтяного дела, имя Азата Халиловича знают оченьхорошо. Потому что там работает множество его учеников, потому что в учебномпроцессе активно востребованы его учебники, монографии и статьи, потому чтообрели бессмертие легенды об этом человеке. Когда я говорю «легенды», я имеюв виду отнюдь не вымысел, я лишь хочу акцентировать тот поэтический восторг,с которым о нем говорят люди, дружившие с ним, работавшие с ним, простознавшие его или хотя бы один раз слышавшие его лекции. Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

ЛичностьЕсли говорить об университете в Ухте, то надо прямо признаться, что для всегонашего коллектива особым предметом гордости является тот факт, что именнов УГТУ действует официально зарегистрированная научно-педагогическая школаакадемика Мирзаджанзаде. И только такой масштабный ученый может по правусчитаться основателем школы по столь широкому направлению: «Разработкаи эксплуатация нефтяных и газовых месторождений».Незадолго перед командировкой в Баку я организовал у себя в университете круглыйстол, посвященный той роли, которую Азат Халилович сыграл в становлениинашего университета. Были приглашены только те, кто лично знал его. Мы не говорилио его академических заслугах, которые, как я уже отметил, объективно вложеныв самый фундамент современной науки о нефти. Об этом можно почитать учебники,справочники, энциклопедии. Мы просто вспоминали любимого учителя, обменивалисьвпечатлениями о нем. Нас было только восемь человек, а разговор продлилсяпочти четыре часа. И мы не исчерпали темы, мы лишь всколыхнули сердечное чувство.Мы вспомнили неповторимую форму его лекций, его уникальный стиль работыс молодежью, вспомнили наши встречи в Баку, в Ухте, в Москве, в Уфе, в Ташкенте…Он, воистину, как некая воплощенная, быстрокрылая мысль, успевал регулярно,из года в год, облетать всю страну, повсюду щедро делясь своими знаниями, опытоми какой-то особой душевной теплотой.Мы вспоминаем, что именно Азат Халилович стоял у истоков самого лучшегов Ухте, элитного общеобразовательного учебного заведения – Ухтинского техническоголицея имени Г.В. Рассохина. Надо ли уточнять, что сам Геннадий Васильевичбыл учеником Азата Халиловича, как и другой замечательный ухтинскийученый – Игорь Мамедович Аметов.Уважаемые коллеги, в тот же день, когда в нашем университете проходил круглыйстол памяти Азата Халиловича, Россия, Азербайджан и, наверное, все бывшие республикиСССР прощались с великим музыкантом и певцом Муслимом Магомаевым.Вечером я смотрел программу «Время», слушал фразы из его последней песни настихи Есенина «Прощай, Баку» и думал, какое это бесценное благо, что в нашеммире жили и живут люди, обладающие даром всепобеждающего созидания. Средижесточайших исторических обстоятельств, среди потока разделений, разногласий,партийных склок и государственных раздоров они умудряются сохранить дух мира иединения. Вот спел Бакинский соловей свою последнюю песню – и навечно соединилвдохновение русского поэта и азербайджанского композитора.Дорогие друзья, думаю, все мы согласимся, что Азат Халилович Мирзаджанзадев полной мере обладал такой же харизмой: соединять людей. Он был и навсегдаостался одним из тех титанов духа, которые своим жизненным и профессиональнымподвигом противостоят социальной энтропии. И что важно, для этогоему не нужно было быть каким-то отвлеченным космополитом. Он бесконечнолюбил Азербайджан, Баку и свой народ. И именно через такую любовь к родномукраю он достигал высот мировой науки и культуры, лишний раз доказывая,что только любовь к подлинному, конкретному, живому может быть действеннойи плодотворной. И мы, его ученики, так же любим своего учителя. Мы егопомним, чтим и стараемся быть достойными звания его учеников. Пусть же этатрадиция живет столько, сколько живет наука.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

ЛичностьАвтор В. А. СоколовВоспоминания об академикеАзате ХалиловичеМирзаджанзаде Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)Глава 1. Начало отношений.Период учебы и защитыНа четвёртом курсе учёбы в Ухтинскоминдустриальном институтев 1977 г. три человека (все – отличники)из нашей группы ТКМ–73 (Технологияи комплексная механизация разработкинефтяных и газовых месторождений)получили приглашение поехать на весеннийсеместр в г. Баку в нефтяной институтАзИНЕФТЕХИМ с тем, чтобы учитьсяэтот семестр там и параллельно заниматьсянаучной работой под началом учёного смировым именем – академика Азата ХалиловичаМирзаджанзаде. До этого мы знали,что он являлся научным руководителемтогдашних заведующих кафедрами: нашей– доцента Николая Ивановича Береж-ного – и гидравлики, – доцента, впоследствии профессора Игоря Мамедовича Аметова.Глубиной знаний, доходчивостью лекций и предъявляемыми к студентам требованиямиИгорь Мамедович тогда внушал нам просто благоговейное уважение.Предложение поступило, в первую очередь, именно от него – самого талантливого,как мы потом узнали, ученика академика. Alma mater брала на себя все расходы попереездам. В итоге в Баку отправились двое, два Володи – Калугин и Соколов.Несколько впечатлений о Баку. Это действительно город контрастов. Мусуль-манское вероисповедание, мечети, храм гебров (огнепоклонников) в Сураханах,Девичья башня, дворец Ширваншахов, Каспий (Хазарское море в древности).Фильм “Белое солнце пустыни”, если я не ошибаюсь, как раз и снимался гдетона Апшероне. Когда мы появились в первый раз на пляже на Шиховой косе(возле Баку), то кто-то нас спросил: “Есть ли керосин?” Мы поняли, зачем, толькокогда вышли из моря. Позже подобное в своей жизни я встретил ещё раз –на индоокеанском побережье ОАЭ, когда на пляже отеля “Океаник” на железныхстойках вдруг увидел ячейки с углеводородным растворителем.В трамвае, после нашей просьбы дать всё-таки билетики на проезд в обмен на

Личностьнаши деньги, нам отмотали полрулона.На базаре, пока я считал, правильноли нам дали сдачу мелочью,нас обманули в бумажной части.Помню в закусочной гостиницы“Бакы”, что рядом с институтом,сосиски с изредка попадающимися“В жизни выигрывает тот,кто ждёт на пятнадцать минутдольше остальных!”какими-то чернильно-фиолетовыми картонными включениями; какая-то по-особомуневкусная горчица, разбавленное пиво. Но – жара, “фонтаны ультрафиолета”,а поэтому всё вместе – незабываемо!Попали мы к академику, когда ему было где-то пятьдесят. Первое впечатлениеот встречи с академиком – это, естественно, масштаб личности. О гении всегдаможно много сказать в самых восторженных эпитетах. Но бесконечный холодпроисходит всё-таки при конечной температуре. Поэтому самое большое впечатлениена всю жизнь у меня осталось вполне конкретное.У меня была бабушка, в прошлом школьный учитель. Мы жили по улице Косолапкина(известного в прошлом в наших краях бурового мастера) в доме, гдев то время был магазин “Политическая книга” (там и сейчас книжный), а нынчеэтот дом известен расположенной в нём “Аркой Цоя” (любимого места для молодёжногограффити). Я часто болел и пропускал школу. Мы с бабушкой любилигулять по улице Кремса (известного геолога, который в своё время училсяс Берией). Происходило это часто так. Перед выходом на прогулку бабушкапросила меня запомнить условие очередной задачи, например, по математике.И сейчас помню эти бесконечные задачи про бассейны, в которые по одним трубамвода втекает, по другим вытекает. На прогулке бабушка мне объясняла, чтолучше принять за икс, как рассуждать и т. д. Всё становилось ясно. В конце прогулкиона спрашивала:– Всё понятно? А теперь иди и запиши это всё в тетрадь как домашнее задание.Так я научился справляться с учебниками не ходя в школу.Во время первой встречи Азат Халилович простоял с нами, двумя провинциалами,у доски (непременный атрибут его кабинета) не один час с мелом, изредкапередавая его нам. После выводов и примеров, резко разъясняющих всё до конца,он вдруг сказал хорошо мне знакомое с детства:– Всё понятно? А теперь вы идите к себе в общежитие и запишите всё, о чём здесьшла речь.Общность подходов бабушки и академика, помнится, меня тогда очень удивила.И дни рождения у них оказались рядом: у бабушки 29 сентября, а у АзатаХалиловича – 30-го. Я начинал в общении с академиком чувствовать себя комфортно.А позднее просто в него влюбился.В тот семестр весной 1977 г. мы ходили на занятия по местному расписанию кпреподавателям АзНЕФТЕХИМа. Запомнился случай, когда преподаватель-азербайджанецспросил:– Какие системы нефтедобычи вы знаете?Прозвучали разные ответы, и тут мы говорим:– Есть шахтная добыча нефти.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

– Где? – спросил он.Мы говорим:– У нас под Ухтой, на Яреге.Преподаватель над нами посмеялся, сказав, что в шахтах добывают уголь.Больше мы к нему на лекции не ходили.Шеф, а все аспиранты и докторанты звали его только так, посылал нас наиндивидуальные занятия к ним. Но это было уже не то. Много формул и ничегонепонятно. Им тоже не хотелось терять с нами время. Они сказали шефу, что этидвое из Ухты имеют очень слабую подготовку. Пришлось шефу часто заниматьсяс нами самому. Общение было тесным – и в кабинете, и на бульваре во времяпрогулок, и у него дома. Однажды он сказал нам ждать его вечером в назначенныйчас у гостиницы “Бакы”. Мы прождали полчаса и, не дождавшись, ушли.Шеф, как потом выяснилось, пришел минут на 40 позже после назначенногосрока. Потом сильно ругался:– Если сказал, что буду, значит, буду. В жизни выигрывает тот, кто ждёт напятнадцать минут дольше остальных!Ошибка шефаЛичностьЗапомнился такой случай. К шефу на лекции ходило много народу – студенты,для которых, собственно, и читалась очередная лекция, преподаватели, которыеза шефом записывали материал для книги или методички, докторанты и аспиранты.Однажды шеф читал лекцию, и Вадим, его молодой бакинский аспирант,спрашивает на постлелекционной летучке в кабинете шефа:– Азат Халилович, там неправильный переход был у Вас от такой-то формулы ктакой-то, – явно счастливый, что заметил это.Шеф сильно разозлился и сказал:– А каким будет Ваше предложение? Как надо? Сначала подготовьте своёпредложение, прикиньте, посчитайте и приходите!Выгнал Вадима, а впоследствии на год или два задержал его защиту.Однако ошибка была. Это, наконец, понял и я. При очередном сопровождениишефа утром от дома до института (он жил рядом – в двух кварталах от местаработы) на вопрос:– Какие проблемы?Я спросил:– Азат Халилович, вот Вы читали на днях лекцию, рассматривая скважину какинформационный канал связи с пластом. Мне тоже не ясно, вот здесь (и показываюошибку, замеченную Вадимом). А то, может быть, я эту лекцию расскажу в Ухте комунибудь,а здесь – не ясно.У шефа было хорошее настроение, и он снизошёл:– Володя, ты видел, там на лекции в аудитории было открыто окно? Сквозняк!Потом я понял и сам, как сложно творить у доски перед аудиторией, если не бубнитьтолько заранее заученное. Это можно делать только при полном комфорте– внешнем и внутреннем. Много лет позднее шеф учил нас известной истине:– Никогда не жалуйся, никогда не оправдывайся!Оправдываться шеф не любил.10 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Самая большая хитрость в жизниКак-то во время прогулки мы разговорились. Конечно, говорил в основномон, мы слушали, иногда как-то реагировали. После очередной моей реакции онвдруг сказал:– Э-э-э, Володя, а Вы знаете самую большую хитрость на свете?Я говорю:– Нет.– Не хитрить!Отложилось на всю жизнь.Коронный тест шефаКоронный тест шефа был тест водкой. Иногда (редко, но метко) шеф приглашалвыпить. У его друзей или коллег. Это было непросто. Выпивали много,хорошо закусывали, приходилось говорить тосты. После подпития шеф слушал,а иногда следовали разные несуразные предложения, например, открыть бизнес –возить из Баку на продажу в Ухту что-нибудь. Реагировать надо было правильно,вести себя осторожно, как на минном поле.Короче, тот семестр в Баку был познавателен и определил всю дальнейшую жизнь.Возобновление отношений после армииПосле армии я написал Азату Халиловичу письмо в Баку. Просил совета – какпродолжить начатое. Получил от него короткое письмо, смысл которого – “Приезжай!”Оно и сейчас хранится где-то в моём архиве. Отношения с академикомвходили в зрелую фазу. Была поставлена научная задача, обозначена тема кандидатской,дана команда поступать в аспирантуру, дан официальный научныйруководитель – профессор И.М. Аметов. Потом по этому поводу Азат Халиловичсмеялся. Дело в том, что в своём письме, опасаясь, что он нас с Калугиным забыл,я дал объяснение: “Пишет Вам тот Володя из Ухты, который был повыше”.– Я, – говорит Азат Халилович, – спрашиваю на кафедре: “Кто помнит ВолодюДлинного из Ухты?” Никто не помнил. Пришлось ему отвечать на моё письмо самому.За период учёбы в аспирантуре приходилось ездить к нему практически ежеквартально(в Баку или на конференции в самые разные города). Помню такой случай.Гнев шефа (Новый Уренгой)ЛичностьШеф обещал министру Оруджеву провести научную конференцию в НовомУренгое. Все туда приехали, собрались в большом актовом зале, а местных коллегмало. Шеф негодует, посылает за начальством, ждёт, пока соберётся местныйнарод. Наконец зал существенно заполнился, но шеф начал конференцию навзводе. Выступления идут одно за другим, а один человек из середины зала всёвремя говорит:– Это не годится!И объясняет почему. Шеф слушал-слушал, наконец, вскипел:– Когда Вы выступали – у Вас годится! У других не годится! Значит, я – годится,а чужое – не годится?! Ягодица!Хохот в зале. Шеф мог поставить на место.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 11

ЗащитаЛичностьЗащитился я в 1988 г. в Баку. Подприсмотром Азата Халиловича. Официальнымруководителем был ИМА(Игорь Мамедович Аметов). После защитыу бедных аспирантов был такойритуал. Покупался огромный букеткрасивых роз. И защитившийся шёлк шефу домой с этим букетом и благодарилза всё (есть такая купюра –“спасибом” называется). Прошёл этотритуал и я. На этой последней на тотпериод основательной встрече с шефомна его вопрос, что же дальше, яответил, что пойду до конца, т.е. доследующей защиты. Банкетов никакихне было. Когда я спросил, имеюли я право на банкет, шеф в ответспросил:– На какие деньги?В общежитии, конечно, отметилис друзьями, и всё.Глава 2. Депрессия.Возобновление отношенийс шефомпосле защитыПосле защиты всё пошло на убыль.Празднование защиты со вторым шефом– ИМА. Изменения в должности,перестройка, прочая суета. Постепеннонаступала депрессия в том смысле,что образование переставало игратьстержневую роль в России. Отъезд вБрауншвайг (Германия) очень уважаемогомною человека – Виктора ГельмутовичаРейтенбаха (его последняядолжность при ректоре Геннадии ВасильевичеРассохине – проректор понауке УИИ). Оба – ученики шефа. Виктор помогал мне решать задачи, которыеставил ИМА с подачи Азата Халиловича (то есть переводил сказанное ИМАна понятный мне язык). Отъезд Игоря Мамедовича в Москву во ВНИИНефть сблагословления шефа. Ухта быстро теряла теоретический уровень. Что делать?Возить колготки из Питера в Ухту для перепродажи? Не греет. Упасть на лавры вкакую-нибудь должность? Аналогично. Наступала полная осень. Один учебный12 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)Избранные факты:Азат Халилович Мирзаджанзаде родилсяв Баку 30.09.1928. В 1949 г. окончил Азербайджанскийиндустриальный институт поспециальности горный инженер.В 1951 г. (менее чем через два года после окончанияинститута) защитил кандидатскую диссертацию.В 1957 г. (в 28 лет) в институте механики АНСССР защитил докторскую диссертацию.С 1948 г. работал в АН Азербайджана. С 1959 г.и до конца жизни был ведущим профессоромАзербайджанской государственной нефтянойакадемии (АзИНЕФТЕХИМ им. М. Азизбекова).Долгие годы возглавлял научные коллективыв Москве – в ИПМ АН СССР, ИГ иРГИ МНП и АН СССР, ВНИИнефти. Началпреподавать с 16 лет сначала в школе, а затемво многих университетах СССР, Венгрии. Румынии,ГДР, Вьетнама, Турции. Его учениковмного во всех странах СНГ и дальнего зарубежья(Сирия, Иордания, Египет, Ирак, Вьетнам,ФРГ, Болгария и др.). Был официальнымнаучным руководителем более 100 докторови 400 кандидатов наук. Наследие А.Х. Мирзаджанзаде– 70 монографий, учебников, учебныхпособий, более 400 научных статей и 40изобретений. Под его руководством защищеноболее 300 кандидатских и 100 докторских диссертаций.

год мы учили немецкий язык, а потом месяц стажировались в Боппарте (Германия,Рейн). Съездили в гости к Виктору Рейтенбаху (мы, молодые, звали его вУхте просто Бахом, что в переводе с немецкого означает “ручей”), на экскурсиюв Бельгию. Потом была международная конференция в Питере с экскурсией вФинляндию-Швецию на автобусе и роскошном пароме “Silia Lain”. Но это быловсё не то. Уровень жизни высокий, уровень смысла – нет.Наконец, с лёгкой руки нашего нового ректора и тоже ученика шефа НиколаяДенисовича Цхадая мы поехали к Азату Халиловичу в Уфу. Шеф часто туда ездил,так как там было много его учеников, ещё работающих на смысл. В том числепрофессор Марс Магнавиевич Хасанов – второй по уровню таланта ученикшефа после Аметова (сейчас переехал в Москву, занимает должность директорапо науке ОАО “НК “Роснефть”), ректор Уфимского государственного нефтяноготехнического университета (УГНТУ) профессор Айрат Мингазович Шаммазови его первый проректор профессор Рамиль Назифович Бахтизин (Бах). Темболее, что Николай Денисович дружен по жизни с Айратом Мингазовичем, ибытовых проблем не было. Первым делом шеф спросил после долгой разлуки:– Зачем приехали?Мы отвечаем:– За новым направлением работ.Шеф говорит:– Будет вам направление…Начали входить в круг новых открытий в математике – фракталы, детерминированныйхаос, синергетика. Стало интересно. Жизнь снова приобретала цвет. Вто время Союз распался, поэтому встречались с шефом в основном в Уфе или вМоскве, где у него была ведомственная трёхкомнатная квартира. В этот взрослыйпериод отношений часто, особенно в Уфе, приходилось таскать за шефом большойкрасный дипломат. Он постоянно посещал книжные магазины, где бы нибыл, и скупал понравившиеся новинки литературы. В дипломате в невообразимомбеспорядке находились рукописи, ксерокопии, которые он щедро раздавал,книги, журналы. Итак, большой красный дипломат хорошей кожи. Под ручкойможно было прочитать золотое тиснение – “АХМ”.Модель неньютоновской нефти (Уфа)Помню, как в Уфе в гостинице шеф объяснял модель вязко-упругой (неньютоновской)нефти. Модель такая.– Видите, я напрягаю ногу? Её объём при этом увеличился. Это модель вязкоупругойнефти!В области реологии (теории течения) неньютоновских жидкостей он был первым.Автореферат его докторской в 1957 г. (объёмом 14 стр.) был посвящён вопросам гидродинамикивязких и вязко-пластичных жидкостей в применении к нефтедобыче. Защитадлилась более шести часов.Модель нефтегазового пластаЛичностьУже не помню, в каком городе, шеф мне говорит:– Володя, я тут долго думал, почему пескопроявления в скважинах происходят именнотак. Потом понял, какова модель. Тебе без этой модели нельзя! Я тебе её сейчас скажу.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 13

ЛичностьМодель была такая. Притча о доминанте. Профессор философии стоял передстудентами, а на столе перед ним лежали несколько предметов. Когда занятиеначалось, он взял большой стеклянный сосуд и наполнил его до краёвбольшими камнями. Проделав это, он спросил студентов, полон ли сосуд. Всеподтвердили, что полон. Тогда профессор взял коробку с мелкими окатышами,высыпал ее в сосуд и несколько раз легонько встряхнул его. Окатышираскатились в промежутки между большими камнями и заполнили их. Послеэтого он снова спросил студентов, полон ли сосуд теперь. Они снова подтвердили– факт, полон. И, наконец, профессор взял со стола коробку с пескоми высыпал его в сосуд. Песок, конечно же, заполнил последние промежуткив сосуде. Теперь, – обратился профессор к студентам, – я хотел бы, чтобы высмогли распознать в этом сосуде свою жизнь! Крупные камни олицетворяютважные вещи в жизни: ваша семья, ваш партнер, ваше здоровье, ваши дети –те вещи, которые, даже не будь всего остального, все ещё смогут наполнить вашужизнь. Окатыши представляют менее важные вещи, такие, как, например, вашаработа, ваша квартира, ваш дом или машина. Песок символизирует жизненныемелочи, повседневную суету. Если же вы наполните ваш сосуд вначале песком,то уже не останется места для более крупных камней. Так же и в жизни: если всювашу энергию вы израсходуете на мелкие вещи, то для больших вещей уже ничегоне останется. Поэтому обращайте внимание прежде всего на важные вещи,находите время для ваших детей и партнера, следите за своим здоровьем. У васостанется еще достаточно времени для работы, для дома, для празднований и т.д.Следите за вашими большими камнями – только они имеют цену, все остальное –лишь песок.После занятия один из студентов взял стоящий сосуд с крупными камнями, окатышамии песком, и, хотя даже профессор уже согласился, что сосуд полон, влил тудастакан пива. Пиво заполнило теперь уже все оставшееся место в сосуде и, наконец-то,он был действительно полон.Мораль сей басни такова: всё равно, насколько бы ни была наполнена ваша жизнь, вней всегда найдётся место для стакана пива! (Эта притча опубликована шефом в журнале“Азербайджанское нефтяное хозяйство”, где он до конца был главным редактором, за2003 г., № 4, с. 60).При разработке пласта всё идёт в обратном порядке.Шутка шефа (Баку)Мы попали в Баку, когда там праздновался очередной юбилей Азата Халиловича.Были выпущены билетики-приглашения, их раздавали приглашённым.Нам их дал лично шеф. Но в Баку быстренько понаделали подделок, и в итоге втеатре, где всё проходило, было раза в полтора-два народу больше, чем мест. Насоставили только благодаря тому, что знакомая шефа из консерватории (её сын унего учился) сказала охране, что мы издалека и ученики шефа, поэтому нас оставилина балконе. Ей же самой с сыном пришлось уйти. Итак, переполненныйзал, входит шеф с Гейдаром Алиевым под аплодисменты. Был хороший концерт,много музыки и танцев, так любимых шефом. В конце его вытащили всё-таки кмикрофону. Он рассказал много раз нами слышанную от него и любимую импритчу. Притча об ослике. На арену выпускают быка. К хвосту его за верёвочку14 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Личностьпривязан ослик. Мощный бык мечется во все стороны, а ослик хочет обратнов загон – там уютно и есть пища. Бык, совершает непредсказуемые движения,но благодаря ослику, в итоге всё равно окажется в загоне. Ослик шаг за шагомприведёт его в загон. Получается, что слабый, но имеющий идею ослик управляетгромадным быком. Бык – жизнь, ослик – идея. Как коммунизм. В физике,например, таким быком может быть диффузия (случайный процесс). Осликом –гравитация. После этого шеф говорит:– Если каждый из нас станет таким осликом, то я спокоен за Азербайджан!На следующее утро после первой лекции для студентов, на которой присутствовали,естественно, и мы, шеф между делом спросил:– Ну, как я обозвал вчера Алиева ослом?В шутку, конечно.А теперь поговорим серьезноПрорыв был сделан американцами. Всё началось с Рея Брэдбери, с его знаменитогорассказа “И грянет гром”. На Машине времени охотники за динозаврами(Tyrannosaurus rex) отправились из Настоящего в Прошлое, на сафари во времени(сафари – охотничья экспедиция). Их предупреждали – идти цепочкой, след вслед. Но Экельс на время сошёл с металлической Тропы. Вернувшись и счищаягрязь с башмаков, Экельс увидел бабочку, очень красивую… мёртвую. Нечаяннорастоптав бабочку в джунглях в момент отклонения от маршрута, он нарушилравновесие. Повалились сначала малые костяшки домино… большие костяшки…огромные… В итоге охотники возвратились в совершенно иное Настоящее!Из-за одной неаккуратности в мелочах (“чудеса в малом” по Мирзаджанзаде).Рассказ появился в начале 1963 г., а в конце года появилась не менее известнаястатья Эдварда Лоренца (р. 1917 г., его фото можно найти в “Вестнике РАН”,2005/4, с. 381 и, естественно, в Интернете), где он описывал конвекцию в атмосфереи дал свою знаменитую модель. Модель Лоренца. Чем она знаменита?Система из трёх нелинейных обыкновенных дифференциальных уравнений,абсолютно детерминированная, в определённой области параметров даёт хаотическоерешение, очень чувствительное к начальным условиям. Но они (этиусловия) всегда погрешны. Значит, прогнозировать погоду вперёд на 3-5 дней –принципиально невозможно. Откуда хаос? Долго считали это артефактом, погрешностьючисленного счёта. Сейчас это явление называется детерминированнымхаосом. Получается, что если детерминированная система существеннонелинейна, то она может в определённой области параметров вести себя хаотически,непредсказуемо. Раньше были известны решения нелинейных уравненийв виде аттракторов (аттрактор – “притягиватель”). Простейшие аттракторы –цикл, центр (стационарная точка). После Лоренца появилось понятие странного(хаотического) аттрактора. Это уже не какая-то линия или центр, а клубоктраекторий на фазовом портрете. Траектория из этого клубка вырваться не может,но спрогнозировать её на большие интервалы времени невозможно. Странныйаттрактор Лоренца состоит их двух областей, похожих на крылья бабочки.Известен как “бабочка Лоренца” (может быть, и в честь Рея Брэдбери тоже).Из-за непредсказуемости поведения нелинейных систем типа атмосферы “бабочкойЛоренца” называют явление, которое образно можно представить себе так.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 15

ЛичностьДетерминированный хаос Азат Халилович объяснял так. Перед представлением в театрев оркестровой яме все настраивают инструменты. Имеем нестройную, хаотическуюсерию звуков – какофонию (с греческого “какос” – плохой). Это детерминированныйхаос, поскольку появляется дирижёр, и начинается музыка. Детерминированный хаосуправляем (поскольку можно вывести значения параметров из критической области иполучить монотонные эволюции). Роль такого выводящего драйвера и играет дирижёр,объединяющий действия музыкантов в большом оркестре. Общий шумовой фон в зале(кашель, скрип, шёпот) продолжается всё представление. Он принципиально неизбежен,это шум (белый, чёрный, коричневый, но шум!). Избавиться от него невозможно.Итак, для нелинейных систем открыли странный аттрактор и сильную зависимостьрешения от начальных условий. Ну и что?Стали понимать, что эволюция любой системы иногда проходит через такиекритические области параметров, где принципиально её прогноз невозможен!Эти поворотные точки стали называть бифуркациями (от слова “вилка”, причёмдвузубая, то есть раздвоение решения). Этот термин был и раньше. Теперьпоняли его принципиальный смысл для реальных эволюционирующих систем.Например, 1917 г. для России – это точка бифуркации (АХМ).Итак, есть предсказуемые периоды развития, эволюции (эволюция – “развёртывание”),а есть точки бифуркации, непредсказуемой смены режима. В такиемоменты даже небольшим воздействием на систему можно в корне её изме-нить. Появилась теория русел и джокеров (джокер – карта, которой можнопридать любое значение) по Малинецкому и Курдюмову. Упрощённо это означает,что в определённый период система вполне прогнозируема, это русло.А в точках бифуркаций принципиально непрогнозируема, это джокер. Сегоднятезис “От хаоса к порядку!” рассматривается думающими людьми как четвёртоеначало термодинамики.Затем поняли, что в природе нет прямых линий, что геометрия, основанная напрямых, окружностях, эллипсах и прочих гладких линиях, ущербна. Мандельбрототкрыл, что наш мир фрактален. Фрактал (“дробный”, “изломанный”) – это объект,который на разных масштабах геометрически самоподобен, инвариантен. Это объектс дробной размерностью. Например, деревья, горы, русла рек с притоками, облака ит.д. (особенно хорошо это видно с аэрокосмических снимков) фрактальны. То естьи весь объект, и любая малая его часть геометрически подобны. Церковная музыка,музыка Баха – тоже (АХМ). Всё самоподобное успокаивает, оно надёжно, на негоможно положиться и в большом, и в малом. Поэтому мы рвёмся в парк, слушаеммузыку, смотрим в небо и успокаиваемся. В один из приездов к Азата Халиловича вМоскву шеф мне сказал:– Володя, а ведь ты не слушаешь классику, это чувствуется. А если нет, то какже ты хочешь понять разработку?Позже я где-то прочитал, что если эстрадная музыка формирует сознание, токлассика – подсознание. А еще позже услышал от шефа вскользь:– Разработка – она живая, кто этого не понимает, тот не разработчик. Процессразработки, как и цветок, нужно изучать живым, в целом!Как-то шеф нас спросил:– Что из последних открытий физики и математики вас более всего поражает?И сам же ответил:– Фрактал! Бесконечное в конечном!Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 17

ЛичностьВ той же “Энциклопедии длядетей”, т. 11, “Математика”, 2005 г.,есть статья о фракталах.Оказалось, что странные аттракторысамоподобны, фрактальны.Пористые среды тоже. Временныеряды на биржах и в нефтегазодобыче–тоже. Поэтому применениефрактальных способов обработкиисходных данных позволяет понять,каков процесс в пласте, получить новую информацию и управлять им небольшимвоздействием в точках бифуркаций.Масштабную инвариантность ещё называют скейлингом. Большие системы частофрактальны, т.е. самоподобны. К чему это ведёт? К фрактальности историческогопроцесса, например. К пониманию ошибки Мальтуса, который утверждал, чтонаселение Земли растёт экспоненциально, а пища – линейно. Однако экспоненциальныйрост и экспоненциальная асимптотика логистики не удовлетворяют условияммасштабной инвариантности! Динамически самоподобным является гиперболическоеразвитие. Факты показали, что рост человечества укладывается толькона гиперболическую модель (С.П. Капица). Эта модель нелинейна и неаддитивна ипоэтому применима только ко всему населению Земли, а не к отдельному региону.Квадрат суммы всегда больше суммы квадратов слагаемых. Таким образом, рост населенияЗемли – это режим с обострением, достигающий бесконечности в конечноевремя (это известное свойство гиперболы). Мы переживаем сейчас момент второгодемографического перехода, т. е. период стабилизации численности на Земле. Этотпроцесс неустойчив. Человечество приближается к точке бифуркации, где, как известно,даже малое воздействие может привести к непредсказуемым последствиям.Поэтому так важна выработка новой системы мировоззрения, единый экологическийвзгляд на мир (Ф. Капра). Нужны мягкие режимы и сценарии развития, посколькупоследствия глобальны и необратимы.Появилось понятие “стрела времени” – результат необратимости термодинамическихпроцессов вдали от равновесия – и теория самоорганизации всех процессов (Пригожин).Появилась синергетика (с греческого – “содействие, сотрудничество”) Хакена.Типичный пример самоорганизации – это пламя свечи (академик Кадомцев). Снизуподводится кислород, сверху отводятся продукты окисления, и при благоприятныхусловиях начинается и идёт процесс горения – появляется временная диссипативная(диссипация – “рассеяние”) структура. Таким образом, брэнд революционеров “Изискры возгорится пламя!” получил своё современное научное обоснование. Примерпространственной диссипативной структуры – это воронка в ванне. Тот, кто не засматриваетсяи не очарован образующейся при хорошем сливе воронкой в ванне – тот несинергетичен. Другой пример. Сегодня процесс развития турбулентности рассматриваетсякак типичный пример самоорганизации среды. Поэтому нужны турбулентныесценарии (по академику Моисееву). Шеф учил, что всё (жизнь общества, большие нелинейныесистемы типа социально-экологических, большие нелинейные технологические,а по сути социотехнологические, человекоразмерные системы) развивается так,как развивается турбулентность. Или как процессы самоорганизации в лазерах. Скважиныдолжны работать синхронно, согласованно. В квантовой физике это называется18 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)Когда Дарвина спросили о том,как смог он столько успетьза свою жизнь, последовал ответ:“Я никогда не считал полчасамаленьким временем!”

Личностькогерентностью. Многое из теории лазеров, т.е. из нелинейной оптики, можно взятьдля увеличения коэффициента извлечения нефти. Шеф так нас и учил:– Вам надо стать лазерщиками в нефтегазодобыче!Развитие процесса в лазерах увидеть сложно. А вот по изучению развития турбулентностив потоке воды у нас на кафедре была прекрасная лаборатория. Она былався вечно грязная, поскольку для визуализации в центр сечения подавались обычныечернила, расположена была в подвале (где сейчас студенческий вход с прекраснымевроремонтом), поскольку подавалось большое количество воды. Но сам процесс вкрупном масштабе изумлял. Кто видел эту красоту и понял, принял её, тот счастлив иможет считать себя инфицированным процессами самоорганизации, синергетикой.Была лабораторная работа и по исследованию закона сохранения энергии в гидромеханике– уравнения Бернулли. Сейчас у нас лабораторные работы по такой сложнойи основополагающей дисциплине, как гидравлика, выполняются на компьютере.Аминь!В книге “Моделирование процессов нефтегазодобычи. Нелинейность, неравновесность,неопределённость” 2004 года на странице 54 шеф приводит картину СальвадораДали “Гранат и ангел” как пример холистического (т.е. целостного) взгляда на мир. Шефнам показывал ксерокопию этой картины, а на вопрос о том, что мы видим, выслушавнаше молчание, сам же и ответил:– Дали первый открыл синергетику!Итак, шеф считал первым синергетиком в искусстве Дали, а в политике РональдаРейгана (империя зла стала империей друга, появилась рейганомика).Такой целостный взгляд ведёт к переходу от детерминистских моделей к феноменологическому(феноменология – наука, изучающая явление в целом), эволюционномуописанию объектов нефтегазодобычи. К этой же теме целостности,крупности, потенциальности систем как живой, так и неживой природы я отношуодно из любимых высказываний шефа:– Никогда из ста белых кроликов не получится одна белая лошадь!Просьба к кроликам – не обижаться. В тех же взаимоотношениях, наверное,находятся сто белых жигулей с одним белым мерседесом. Или (АХМ):– Никогда девять женщин за один месяц не родят одного ребёнка.Накопление и переосмысление информации необратимо. В итоге всё это привелок новой глобальной информационной революции, смене научной картинымира (по академику В.С. Стёпину). В конце ХХ – начале ХХI века происходят новыерадикальные изменения в основаниях науки. Это – четвёртая глобальная научнаяреволюция. Рождается новая постнеклассическая наука. Самоорганизацияначинает рассматриваться как одно из основных свойств движущейся материи.Новая научая картина мира – это глобальный (универсальный) эволюционизм,включающий в свой состав принципы эволюции и системности. Человечестводавно уже отказалось от гауссовой доминанты. Теперь руководствуется эволюционнымимперативом (“императив” – повеление). Появилось понятие биогеотехноценоза.Стали понимать, что развитие самых разных процессов как в живой,так и в неживой природе происходит по одинаковым сценариям. Законысамоорганизации и эволюции применимы для любой открытой системы, как дляживой, так и для неживой материи. Явление самоорганизации оказалось возможнымприменить как к неживой природе, так и к биологическим и социальнымпроцессам. Это завоевание последней трети двадцатого века.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 19

ЛичностьПоэтому и пласт стали рассматривать, с лёгкой руки шефа, как открытую,нелинейную систему, способную к самоорганизации. Таким образом, в последниегоды Азат Халилович открыл новую эпоху в разработке нефтяных и газовыхместорождений. С его именем связан отказ от линейных законов фильтрации ипереход к изучению эволюции техноценозов в данной области на новом уровне.Динамический анализ разработки, эволюционные и синергетические модели внефтегазодобыче с его лёгкой руки стали существенно нелинейными. Нефтегазовыйпласт после него – это открытая динамическая, самоорганизующаяся система,умелое воздействие на которую с самого начала разработки может привестик существенному повышению углеводородоотдачи. Все революционные открытияестествознания конца ХХ и начала ХХI века Мирзаджанзаде использовал внашей отрасли: теория катастроф, нелинейность, неравновесность, самоорганизацияи синергетика, теория хаоса в динамических системах с изначально ипринципиально детерминированной моделью функционирования, не имеющейслучайных параметров, нанотехнологии, влияние малых эффектов (например,электромагнитных полей) на геологию и разработку…“Тройки” шефаШеф учил: три – это священное число. Поэтому мыслить надо тройками!Право на жизнь – это идти медленно. Поэтому учиться надо согласно трём“П”, то есть: “Постепенно, Последовательно, Постоянно”.Шеф призывал: долой следующие три “У” – “Угадать, Угодить, Уцелеть”.К этим трём “У” могут привести следующие три П: “Пустомыслие, Пустословие,Пустоутробие”.Три знаменитых “Н” Пригожина: “Неустойчивость, Нелинейность, Неравновесность”.Ведущие к самоорганизации три “В”: “Взаимоуважение, Взаимопонимание,Взаимодоверие”.Шеф в своём анализе процессов нефтегазодобычи пользовался принципомцелостности и неравновесности живого. Это управляемая неравновесность. Втом числе и в процессе эволюции скважин. Есть произведение “Шок будущего”(Тофлер). Надо шокировать пласт. Нет затрат. Это динамический шок.Иррациональность также является из подобия целого.Три самых известных иррациональных числа – это “е”, “пи”, “золотое сечение”.Плюс мнимая единица – можно жить! Влияние мнимого на нашу жизньочевидно. Например, нам важно, что о нас подумают. Мы смотрим в зеркало насвоё изображение, поправляем вихор, а это значит, реально воздействуем на окружающиймир. Наконец, (i–3) – это мнимое число, а (i–3)(i+3) – уже реальное.В противоположность трём, ноль и бесконечность – это опасные числа. У нихнеопределённая (т.е. любая) размерность. Поэтому ни к нулевым, ни к бесконечнымлюдям я ни зла, ни доверия не держу.Азат Халиловичо своей продуктивностиКогда я говорил в Ухте про количество официальных кандидатов и докторовнаук, защитившихся у шефа, мне отвечали, что это физически невозможно и всёэто – азербайджанские штучки! Азат Халилович объяснял сам это явление так:20 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Личность– К примеру, у Вас есть на сегодня десять задач. Их можно решить, допустим,четырьмя способами (назову только общеизвестные): детерминированным,стохастическим, эволюционным, методом детерминированного хаоса. Это ужесорок задач, т.е. сорок учеников!Задач у шефа всегда было много.Итак, официально у шефа защитились более ста докторов и четырёхсот кандидатов.Плюс неофициальные, т.е. числящиеся за его учениками, например, такие, как я.Но ставил-то задачу он. И зачастую возился с учеником своего ученика тоже он сам.Поэтому я думаю, что реальная цифра его учеников может быть намного больше.Самым продуктивным учёным шеф считал Ландау:– Общеизвестен его теорминимум, который смогли сдать немногие. У Ландаубыло двенадцать человек учеников – все академики. Но у них тоже были своишколы. Это цепная реакция. Поэтому Ландау – самый продуктивный учёный!Ну и, конечно же, известный принцип Дарвина. Когда Дарвина спросили отом, как смог он столько успеть за свою жизнь, последовал ответ: “Я никогда несчитал полчаса маленьким временем!” Поэтому у шефа на запястье всегда можнобыло увидеть хороший японский хронометр.Глава 3. Заключительный этапПоследние два-три года я общался с шефом в основном по телефону из кабинетаНиколая Денисовича. Шеф торопил с оформлением докторской. Говорилпримерно так:– Поработал ты хорошо, но накопилось много новых нерешённых задач – черезполгода отстанешь от нового навсегда!Не помогало. Кто оформлял диссертации, тот знает, что основная трудностьне в формальных требованиях ВАК. Уж их то мы, все крученные и перекрученные,как-нибудь одолеем. Основная трудность – заставить себя заняться оформлениемстарых, пусть ещё вчерашних, но уже решённых задач, этакого подсознательногоинтеллектуального старья в собственных глазах.В последнем разговоре с шефом он спросил:– Говорят, у тебя родилась дочь?– Да, в октябре ей будет три года.– Диссертация, с которой тянешь, это тоже твой ребёнок…И всё.Я безотцовщина – отца в жизни в глаза не видел, родители развелись, когдамне было два-три года. Т.е. имел в детстве в основном женское воспитание. А тутвдруг такие шефы…Азат Халилович Мирзаджанзаде скончался в 2006 г. на семьдесят восьмом годужизни в Баку…Еще немного от себяКак-то года три назад выпускники-очники угощали нашу кафедру традиционнымпрощальным ужином в ресторане. После определённого подпития ребятаспросили меня:– Владимир Андреевич, ответьте прямо – почему не уходите из универа в какую-нибудьфирму на нормальную зарплату?Тогда я отмолчался. Сейчас ответил публично…Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 21

Философский дискурсАвтор В. И. КоцюбаКантовская критикаонтологическогодоказательстваАннотацияКлючевые слова: онтологический аргумент, логический реализм, трансцендентальный идеализм, априоризм,субъективизм знания, интеллектуальная интуиция.В статье убедительно показана репрезентирующая роль кантовской критики онтологическогодоказательства в отношении его философии в целом. Установлена зависимость соответствующейаргументации от изначальных субъективистских установок Канта. Наиболее дискуссионные пунктыкантовской критики рассмотрены с привлечением результатов наиболее видных кантоведческихисследований в современной немецкой истории философии. Автор раскрывает логику взаимосвязионтологического доказательства и понятия “интеллектуальная интуиция”.22 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)Сущность и значениеонтологическогодоказательствав понимании КантаВвопросе о критике онтологическогодоказательства в первом ряду упоминаетсяимя Канта. Уже само обозначение“онтологическое” это доказательствополучило от него и так вошло в последующийфилософский лексикон. Кант рассматриваетэто доказательство в рамках критикирациональной теологии. Само онтологическоедоказательство посвящено обоснованиюбытия Бога. От других доказательствтакого рода его отличает то обстоятельство,что в нем, как пишет Кант, ”отвлекаются отвсякого опыта и исходя из одних лишь понятийзаключают совершенно a priori к существованию высшей причины” (B619) [1].Т.е. бытие Бога в этом доказательстве обосновывается из самого понятия, самойидеи Бога.Наименование “онтологическое” мы встречаем уже в раннем произведении Канта“Единственно возможное основание для доказательства бытия Бога”(1763). В третьем,заключительном разделе этой работы Кант ставит перед собой задачу классификациирассматриваемых им доказательств, чтобы четко сформулировать отличиесвоего собственного, а также особенности и недостатки остальных. При этом Кантспециально не затрагивает вопрос о причинах выбора именно данного термина “онтологическое”,а просто просит позволения именовать его таким образом.

Философский дискурсВ “Критике чистого разума” вопрос об онтологическом доказательстве Кантрассматривает на страницах “Трансцендентальной диалектики”.В разделе третьем 3-ей главы Диалектики, посвященной понятию трансцендентальногоидеала, непосредственно перед разделом об онтологическомдоказательстве, Кант указывает на естественность и простоту довода, о бытиивысшей сущности. У происходящего в мире должна быть некая конечная (первая)(oberste) причина, лежащая вне вещей [2]. И эта конечная актуализирующаяпричина является также и высшей (höchste) причиной, т.е. такой, которая ужеизначально сама по себе достаточна и не нуждается ни в чем другом для всякоговозможного следствия из нее [3]. Иными словами, самая первая актуализирующаяпричина, та, которая порождает появление всего остального и происходящее сним, должна уже в самой себе иметь все для образования этого остального. Дляпояснения приведем пример: огонь является причиной пожара. Но одного огнядля пожара недостаточно. Требуется еще то, что будет гореть, будь-то дом иликакой-нибудь материал, требуется также приток воздуха. Поэтому огонь хотя иявляется причиной пожара, но недостаточной. Только самим собой он не можетпородить пожар, но может произвести его лишь при наличии чего-то другого.Первая же причина всего мыслится такой, что не нуждается для осуществлениясвоих следствий в чем-то еще, но все дает им сама, и в этом смысле является такжевысшей причиной. Таким образом, необходимое существование первой (oberste)причины всего существующего в мире неразрывно связывается с представлениемо сущности, обладающей полнотой реальности и содержащей в самой себе основаниевсякой своей реальности, т.е., по Канту, с понятием трансцендентальногоидеала.В общем виде аргумент о бытии высшей сущности заключается в естественномвозведении нами всего существующего в мире к единому началу, которое дает всемуне только актуальную действительность, но и сущностное содержание. Если выражатьсяязыком “школьной” лейбнице-вольфовской философии, речь идет о единомначале, которое одновременно является и актуализирующей причиной, и основаниемвнутренней возможности всего. Все, что в мире, имеет свое бытие не от себя, а посредствомдругого. И то, что дает всему бытие (existentia), не может также не являтьсяисточником сущностей (essentiae) всего остального.Непосредственно данное общее заключение к бытию высшей сущности можетпроисходить разными путями, в различных по виду доказательствах бытияБога, которые, однако, по Канту, все укладываются в общий, изложенный вышепринцип аргументации.С точки зрения Канта, исходя из этого принципа, возможны только три видатеоретического доказательства бытия Божия:физикотеологическое – когда заключают от какого-то конкретного опыта или,как пишет Кант, от “определенного опыта”, особенностей нашего мира. (Поскольку,по кантовскому учению, с чем-то объективным мы можем иметь дело тольков чувственном опыте, воспринятое в нем является синонимом существующего).Когда мы приходим к мысли о реальности Бога Творца, открывая в мире “неизмеримоепоприще многообразия, порядка, целесообразности и красоты” [4]. Кант суважением относился к этому доказательству, и до и после Канта это доказатель-Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 23

Философский дискурсство принимали некоторые видные ученые, например Макс Планк, отмечавший,что “несомненный результат физических исследований состоит в том, что этиэлементарные кирпичики мироздания не громоздятся хаотично отдельными, несвязанными друг с другом группами, а сложены все по единому плану” [5]. Пословам Планка, успехи естественнонаучного познания “укрепляют надежду нанепрерывное углубление нашего понимания того, как осуществляет управлениеприродой правящий ею Всемогущий Разум” [5, c. 34];космологическое – когда исходят из “неопределенного опыта”, т.е. из самогофакта реальности нашего мира, у которого должна быть первопричина;онтологическое – когда “совсем отвлекаются от всякого опыта и исходя изодних лишь понятий заключают совершенно a priori к существованию высшейпричины” (В619).Онтологическое доказательство, по мнению Канта, играет среди этих видов особуюроль, т.к. оно фактически лежит в основе двух других. Хотя опыт и побуждаетнас к размышлениям о высшей сущности, однако само понятие ее, направляющеенаши мысли, является трансцендентальным. И потому сам вывод, заключающий обытии Бога как такой сущности, от чего бы мы при этом ни отталкивались, также являетсятрансцендентальным. Онтологическое доказательство как раз и представляет,собственно, сам этот вывод в чистом виде, потому оно называется Кантом еще трансцендентальнымдоказательством. Поэтому Кант решает начать с него.Критическая аргументация Канта в разделе “О невозможностионтологического доказательства бытииБога” (В620- В630)Необходимость чего-либо в мысли не есть признак его наличного реального бытия.Уже с самого начала при рассмотрении онтологического доказательства в 4-ом разделеКант высказывает мысль, лежащую в основании всей его последующей критики, атакже некоторым образом и вообще всего его трансцендентализма: понятие абсолютнонеобходимой сущности еще не делается реальным оттого, что разум нуждается в ней(см. В620). Иными словами, для Канта констатация необходимости и неотменимостичего-либо в мысли не является признаком его подлинного и независимого от нас бытия,но выражает только потребность в нем нашего разума.Условия признания необходимости.Различение необходимости суждений и вещейКант замечает, что до него все внимание богословов и философов устремлялосьна доказательство существования абсолютно необходимой сущности. Нопроблема, по Канту, состоит в том, при каких условиях такая сущность вообщеможет быть мыслима в качестве абсолютно необходимой. Абсолютная необходимостькакой-либо сущности, по Канту, означает невозможность ее небытия.И Кант задается вопросом: а что может заставить нас признать небытиечего-либо совершенно невозможным? Здесь Кант опять-таки руководствуетсяосновной интенцией своей новой критической философии: прежде познаниячего-либо нужно исследовать условия возможности этого познания. Для пояснениябезусловной необходимости чего-либо, исключающей мысль о возможном24 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Философский дискурснебытии, обычно обращались к примерам, в частности, к примеру о безусловнонеобходимом наличии трех углов у треугольника (Кант, очевидно, имеет здесьв виду известный пример Декарта из его “Размышлений”). Однако, возражаетКант, все такие примеры почерпнуты из сферы суждений, а не от вещей и ихсуществования. “Но безусловная необходимость суждений не есть абсолютнаянеобходимость вещей” (В621). Кант подразумевает под этим, что наличие трехуглов в треугольнике не является безусловной необходимостью, но обусловленоналичием самого треугольника. Необходимость имеет здесь только характер необходимойсвязи между субъектом и предикатом в суждении, где наличие трехуглов является предикатом, а само понятие треугольника субъектом. Эта мысльбыла высказана Кантом еще в его раннем произведении “Новое освещение первыхпринципов метафизического познания” (1755), где Кант утверждал относительную,а не абсолютную необходимость сущностей, приводя тот же пример.Далее она была развита Кантом в “Единственно возможном основании длядоказательства бытия Бога” (1763) различением относительного и абсолютногополагания. И в “Критике” Кант также опирается на это разделение, указывая, чтоабсолютная необходимость суждения есть только лишь “обусловленная необходимостьвещи или предиката в суждении” (В622). Далее Кант излагает, как, поего мнению, из абсолютной необходимости суждений ошибочно заключается онеобходимом существовании самой вещи. Мы утверждаем необходимое бытиевысшей сущности, однако приходим к этому, как пишет Кант, произвольнымобразом, предварительно составив априорное понятие о такой сущности, включающее,по нашему мнению, также и существование. И тогда из такого понятиякак субъекта автоматически по закону тождества следует бытие высшей сущности.Т.е. на деле речь идет только о необходимости суждения, когда мы заключаемо необходимости “существования” как предиката, предварительно сами же вложивэтот предикат в понятие субъекта.Комментируя это кантовское разведение необходимости суждений и вещей,Хаймзет [6] упоминает кантовское противопоставление метафизическогои математического методов. Поясняя сущность необходимости суждения,Кант не случайно приводит пример с треугольником, с математическим объек-том. Математика всегда имеет дело только с логической необходимостью, совершенноне затрагивая вопрос о существовании вещей, т.к. она, по Канту,всегда a priori конструирует свои предметы. Поэтому необходимость свойствэтих предметов не имеет места сама по себе, независимо от нас, но толькопотому, что мы сами предварительно постулируем предметы с такими свой-ствами. Понятие высшей сущности составляется, по мысли Канта, аналогичноматематическим a priori, как включающее в себя существование, и потомпоследнее логически выводится из первого. В математике ее априорные построенияимеют силу для реальности только потому, что осуществляются в чистомпространстве и времени, которые являются нашими формами чувственноговосприятия, и поэтому законы и модели этих форм накладываются на впечатления,упорядочивая их для познания. Но в сфере метафизики, предметы которойнельзя воспринять через чувственные восприятия, наши построения не имеютавтоматической силы для реальности.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 25

Философский дискурсЛюбое существование может быть отрицаемо,не вызывая противоречияПродолжая рассматривать понятие необходимого существования, Кант обращаетсяк оборотной его стороне. Если нечто необходимо присуще чему-либодругому, это значит, что оно не может быть отрицаемо в этом другом без противоречия.То же должно иметь место и с необходимостью бытия. Противоречиевозникает, когда имеет место одновременное полагание и отрицание чего-либов предмете. Когда мы отрицаем в предмете какое-то его необходимое свойство,мы, с одной стороны, утверждаем сам предмет в качестве субъекта, а с другойстороны, отрицаем в нем в качестве предиката то свойство, без которого, раз ононеобходимое, он вообще не может быть утверждаем, не может быть самим собой.И получается противоречие. Но когда, как пишет Кант, отрицается существованиечего-либо, тогда отвергается вся вещь целиком, со всеми ее предикатами, ане что-либо в самой вещи, и тогда “не остается уже ничего, чему что-то моглобы противоречить” (В622). Это Кант относит и к понятию абсолютно необходимойсущности. Отрицание всемогущества Бога, как пишет Кант, противоречиво,поскольку Бог не мыслим без этого качества, но отрицание бытия Бога не ведет кпротиворечию, поскольку здесь отрицается сразу все.Но тут, продолжает Кант, могут возразить, что имеются такие субъекты, которыевообще не могут быть отрицаемы и являются безусловно необходимыми. Наэто Кант отвечает, что возможность таких субъектов он с самого начала как рази сделал предметом рассмотрения. Кант имеет в виду поставленный выше вопрос:“что может заставить нас признать небытие чего-либо невозможным?” Дляуяснения таких неотменимых субъектов ничего не дают параллели с неотделимостьюот треугольника трех его углов. Потому что в последнем случае это будетобусловленная необходимость, а для неотменимости нужна безусловная.О существовании нельзя заключить из возможности,выраженной в понятииСледующее возможное возражение указывает уже на конкретное понятие, единственноев своем роде, обладающее безусловной необходимостью. Это понятие всереальнейшейсущности (ens realissimum). Обладая всей реальностью, она неизбежнобудет включать в себя и существование. Тем самым, доказывая возможность таковойсущности, мы автоматически доказываем ее бытие. Такое рассуждение было характернодля аргументации Лейбница и вольфовской школы.Кант не отрицает логическую возможность данного понятия, хотя в сноске и напоминаето том, что логическая возможность не есть еще возможность реальная. НоКант задает вопрос: каким образом существование может содержаться в возможностии затем быть выведенным из нее? Если существование прямо следует из непротиворечивогои потому возможного понятия, тогда суждение об этом существовании будетаналитическим. Но в таком случае, как пишет Кант, либо понятие о вещи простосамо будет этой вещью, либо суждение о существовании будет ничего не значащейтавтологией. Кант имеет в виду следующее: если существование предмета дано ужесамой мысленной его возможностью, т.е. понятием его, тогда либо понятие и естьсам этот предмет, т.е. прямо в мысли мы имеем дело с самим предметом; либо одна26 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Философский дискурстолько возможность предмета включает в себя существование, но тогда, заключая ксуществованию, мы по прежнему остаемся при том же возможном предмете, т.е. припонятии его, не перешагивая сферу возможного.Обозначение существования как “реальности”, пусть и понимаемой как некоеполагание, дела не меняет. В любом случае, если бытие среди других реальностейвходит в сферу понятия, тогда его утверждение очевидно никак не может вывестинас из этой сферы.Поэтому для Канта представляется совершенно очевидным, что все экзистенциальныесуждения являются синтетическими. А если так, то отрицание существованияникогда не может вести к противоречию, поскольку последнее может сопровождатьтолько аналитические суждения, являясь их отличительным признаком.Бытие не есть реальный предикатПопытки выведения существования из содержания возможности высшей сущностисвязаны, по Канту, со смешением понятий логического и реального предикатов.Логическим предикатом субъекта может быть все что угодно, даже самэтот субъект. Но когда мы ставим перед собой задачу дать некое определениесубъекта, мы характеризуем его через что-то, что, прибавляясь к субъекту, расширяетего первоначальное понятие. Бытие, по мнению Канта, не может быть такимрасширяющим предикатом, предикатом реальным [7], т.е. способным прибавитьнечто к содержанию вещи. И далее Кант излагает уже известное нам из “Единственновозможного основания” учение о бытии, которое есть “только полаганиевещи или некоторых определений само по себе”, а “в логическом применениионо есть лишь связка в суждении” (В626). Утверждением о существовании мы неприписываем никакого предиката в понятии предмета, но полагаем по отношениюк понятию сам предмет в качестве субъекта понятия со всеми его определениями.Заявляя, что нечто существует, мы просто утверждаем наличие предметатого или иного понятия, мыслим его как данный. Но такое полагание предметаничего не меняет в самом понятии. Содержательно они идентичны. Кант приводитзнаменитый пример со ста талерами и вместе с ним упоминает также одинсвой давний аргумент: если бы существующий предмет содержал больше, чем еговозможность в понятии, тогда вообще нельзя было бы говорить об адекватномсоответствии между тем и другим. Тогда мы не могли бы утверждать, “что существуетпредмет именно нашего понятия” (В 628).Общий вывод этой аргументации – существование и все то, что может принадлежатьпредмету в его понятии – это совершенно инородные вещи. Бытие нина каких правах не может войти в понятие предмета: ни на правах совершенства(как у Декарта), ни на правах реальности особого рода (как у Вольфа). Став существующей,вещь никак не пополняется в отношении реальностей, а с другойстороны, также и полнота их в предмете, даже включающая в себя все возможныереальности, не означает еще его существования.Проблема статуса экзистенциальных суждений.Бытие как полаганиеВсе изложенные аргументы Канта, за исключением рассуждения об аналитическихи синтетических суждениях, взяты им еще из докритического периода. В последнихConcept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 27

Философский дискурсчетырех параграфах раздела Кант дает окончательную оценку онтологическому доказательствуи связанных с ним понятий с точки зрения трансцендентальной философии.Поэтому здесь можно провести некую условную границу. До этого Кант даваллишь негативную критику сторонников доказательства, использовал аргументы,не требующие привлечения выводов его критицизма. В качестве объяснения такойособенности аргументации Канта можно предположить его стремление вначале продемонстрироватьвнутреннюю несостоятельность онтологического доказательства.Нельсон [8] говорит в данном случае о “двойной стратегии” Канта, выдвигающеговначале аргументы, которые могут быть признаны и не разделяющими его философскуюдоктрину. Достигнув этого, Кант тем самым мог бы подтвердить правильностьсвоего учения, способного, кроме того, объяснить причины заблуждений, связанныхс онтологическим доказательством.Прежде чем перейти к рассуждениям Канта, теперь уже прямо опирающимся напринципы трансцендентальной философии, обратим внимание на “критическую”вставку в первой части раздела – тему аналитических и синтетических суждений. Ужедавно было замечено одно явное несоответствие в критике Канта при рассмотренииим экзистенциальных суждений в рамках дихотомии суждений синтетическихи аналитических [9]. Кант доказывает, что суждения существования однозначно немогут быть аналитическими, и считает, что всякий должен согласиться с тем, что онисинтетические. Но последние, как известно, являются расширяющими суждениями.Они привносят в субъект то, что до этого в нем не содержалось, отсюда и их название(см. IV В11). Между тем, по Канту, предикат бытия принципиально ничего не привноситв субъект, никак не расширяет его. Тогда возникает проблема: как экзистенциальноесуждение может быть синтетическим? Если бытие не является реальным предикатоми приписывание его не добавляет к субъекту никакой новой реалии, тогданепонятно, с чем осуществляется синтез субъекта, расширяющий его. Особый статусбытия как предиката, непричастного содержанию понятия, фактически ставит еговне рамок не только аналитических, но и синтетических суждений, поскольку последниетакже имеют дело с содержанием понятия. Почему Франк (см. прим. выше) изамечает, что Канту, по крайней мере, следовало бы рассматривать экзистенциальныесуждения как некий особый род суждений. Но тогда встает вопрос о последовательностисамой кантовской критики, опирающейся на понимание суждений существованиякак синтетических.Однако Кант по ходу текста не обращает внимания на это несоответствие ине оговаривает его. О синтетическом характере экзистенциальных суждений онговорит как о чем-то само собой разумеющемся – “как и должен это признаватькаждый разумный человек” (В626) и без специальных объяснений, что само посебе примечательно.Понять, в каком смысле Кант говорит о синтезе в экзистенциальных суждениях,притом, что бытие не имеет отношения к содержанию понятия, нам поможетвторая “условная” часть раздела об онтологическом доказательстве. На вопрос,с чем осуществляется синтез, Кант неявно ответил уже в первой “критической”части, когда говорил о бытии как полагании. Если мы имеем некое понятие, то утверждениембытия того, что в нем выражено, мы полагаем субъект этого понятияв качестве предмета по отношению к данному понятию. Это полагание предмета28 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Философский дискурспо отношению к понятию и есть не что иное, как синтетический акт, посколькуон выводит нас за пределы понятия и извне нечто присоединяет к нему. В одномиз набросков (R 6276) Кант высказывается более просто: “Предикатом существованияя ничего не прибавляю к вещи, но саму вещь прибавляю к ее понятию. Всуждении о существовании я выхожу, таким образом, за пределы понятия не к какому-тодругому предикату помимо подразумеваемых в понятии, а к самой вещис теми же самыми, не большими и не меньшими по числу предикатами...” [10].Итак, суждения существования называются Кантом синтетическими, посколькув них мы выходим за пределы понятия, а это признак синтетических суждений,и полагаем (присоединяем) по отношению к нему его предмет. Как видим, этотсинтез особый, не похожий на тот, которым мы просто расширяем наше знаниео предмете, т.к. речь идет не о соотношении двух понятий, а о соотношении понятияи предмета, т.е. чего-то неоднородного. Иными словами, чтобы утверждатьсуществование чего-либо, у нас, помимо понятий, должны наличествовать такжеи предметы.Само по себе это звучит естественно и вне рамок кантовской философии.Сфера понятий принадлежит нашему уму, и мы сами можем произвольно строитьнаши понятия. Когда же утверждаем, что нечто существует, то подразумеваем,что оно имеет место некоторым независимым от нас образом, и говорим поэтомууже о вещах, которые не есть понятия, но могут быть выражены в них. Эту жеестественную мысль, правда, по своему, разделяет и Кант. Но проблема состоитв понимании того, каким образом мы можем непосредственно иметь дело сэтими существующими предметами, где и как мы выходим к самим вещам или,выражаясь языком Канта, при каких условиях мы можем осуществить этот синтезпредмета.Ответ на этот вопрос Кант дает во второй, выделенной нами части раздела.Условием решения вопроса о том, существует предмет понятия или нет, по Канту,является возможность его знания a posteriori. В этом условии Кант и видит основнуюпроблему доказательства какого-либо существования. Чтобы утверждатьсуществование чего-либо, никогда не бывает достаточно одного только понятияо нем. Нужно еще особым синтетическим актом “прибавить” саму вещь, а этовозможно только в сфере чувственного опыта. Как пишет Кант: “Если бы речьшла о предмете чувств, то я не мог бы смешать существование вещи с простымпонятием вещи; ведь посредством понятия предмет мыслится только как согласныйс общими условиями возможного эмпирического знания вообще, а посредствомсуществования он мыслится как содержащийся в контексте совокупногоопыта. От связи с содержанием совокупного опыта понятие предмета нискольконе обогащается, но наше мышление благодаря этому понятию получает однимвозможным восприятием больше” (В629).Итак, существующим по Канту мы можем назвать только такой предмет понятия,который встречается нам в опыте. В этом нахождении предмета в контекстеопыта и заключается “прибавление” его к соответствующему понятию. Понятие,взятое само по себе, если оно не противоречит “условиям возможного эмпирическогознания вообще”, выражает лишь реальную возможность предмета. Темсамым, как замечает Кант, лишь в опыте мы можем отличить возможность отConcept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 29

Философский дискурссуществования. Последнее мы отличаем через наличие чувственных восприятийили через наличие у предмета связей с ними. А вне опыта мы остаемся наединес нашими понятиями и просто не имеем никакого средства для констатации существованиячего-либо. (Поскольку, по Канту, оказываемся лишенными единственнойвозможности контакта с внесубъективным, а именно, через чувственныйопыт). И хотя, как пишет Кант, это не дает нам еще права для отрицания какоголибосуществования вне опыта, но также не дает ни малейшего основания дажедля утверждения реальной возможности его. Как уже отмечалось, Кант различаетлогическую и реальную возможность, для первой достаточно непротиворечивогопонятия, а для второй нужно также согласие с принципами опыта. Понятиевысшей сущности непротиворечиво, однако сочетание всех реальностей в неместь такой синтез, о котором мы, по Канту, не можем иметь ни малейшего представления:во-первых, потому что мы просто не имеем все эти реальности какданные, чтобы осуществить синтез. А во-вторых, даже если бы мы и имели их вналичии, синтез мы можем производить только в опыте. А понятие высшей сущностиуже по самой своей дефиниции, как определенное исключительно идеей,содержащей никогда не достижимую для опыта полноту, никак не может иметь внем своего предмета. Кант замечает: “Понятие высшей сущности есть в некоторыхотношениях чрезвычайно полезная идея, но эта идея именно потому, что онаесть только идея, совершенно не годится для того, чтобы с ее помощью расширятьнаше знание в отношении того, что существует” (В630).Итак, во “второй” части раздела Кант дает главное объяснение того, почему,по его мнению, попытки построения онтологического доказательства изначальноявляются напрасными. О существовании чего-либо мы вообще можемговорить только в рамках опыта, а относительно того, что уже по самому своемуопределению лежит за его пределами, мы принципиально не можем ни доказатьили констатировать, ни однозначно отрицать его бытие.Обусловленность кантовской критики его изначальнымифилософскими установкамиМы не случайно назвали данное положение Канта главным в его аргументации.Если внимательно проанализировать “первую” критическую часть разделаоб онтологическом доказательстве, то можно увидеть, что все предшествующиеаргументы Канта не являются общезначимыми, т.е. такими, которые при анализедоказательства прямо делают очевидной его внутреннюю несостоятельность,хотя они и претендуют на это. Доводы Канта обретают смысл и действенностьтолько в контексте положений его трансцендентальной философии, к прямомуизложению которых Кант и переходит в завершающей части раздела.Первый аргумент Канта, что неотменимость чего-либо в мысли не являетсяпризнаком некоего внесубъективного существования, предполагает особое пониманиенеобходимости, даваемое трансцендентальной философией.Различение необходимости суждений и вещей само по себе также вызываетпроблемы. Во-первых, как верно замечает Эверит [11], можно оспорить уже самоэто деление, призванное показать, что онтологический аргумент неправомернообращается к необходимости вещей, фактически оставаясь в рамках необходи-30 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Философский дискурсмости суждений. Ведь если мы собираемся говорить о необходимости вещей, товыразить ее мы можем не иначе, как через необходимые суждения. Выдвигающийонтологическое доказательство претендует на необходимую истинность утверждения,что Бог существует. Здесь могут указать на кантовское различение относительногои абсолютного полагания. Необходимость суждения имеет, по Канту,относительный характер, поскольку утверждает лишь необходимую истинностьсвязи между субъектом и предикатом безотносительно к тому, существует субъектили нет. Но бытие субъекта как раз и находит выражение не в относительном, нов абсолютном его полагании, которое утверждает не связь субъекта с чем-либо,но сам субъект. И абсолютное полагание также выражается в суждении (чего неотрицает и сам Кант). И тогда можно говорить о его истинности или неистинности,а стало быть, и отстаивать ее.Аргумент Канта о том, что бытие не есть реальный, но только логическийпредикат, является, пожалуй, самым известным. Однако учение о том, что существованиеничего не привносит в содержание вещи, но есть только ее полагание,разделялось также и предшествующей традицией. И что примечательно, в нейэто же самое учение выражало совершенно противоположные тенденции, нежелиу Канта. Для представителей “школьной” философии вопрос о существованиичего-либо был равнозначен вопросу о принципиальной возможности этогонечто как существующего. Вольф и его последователи исходили из тезиса о соответствиимежду бытием и мышлением и рассуждали следующим образом.Содержание понятия не может быть целиком придуманным нами, но в своихсоставляющих содержит выражение некой независящей от нас реальности.Также и природная сочетаемость предикатов не зависит от нашего произвола.Поэтому, если понятие непротиворечиво, то оно не может не выражать некиедействительные отношения в сфере сущего. Всякая вещь может быть только тогда,когда свойства, объединенные в ней, принципиально могут сочетаться друг сдругом. Тут можно заметить, что самой сочетаемости свойств еще недостаточнодля появления вещи, сочетаемость говорит только о допускаемой возможностивещи. Но сам факт такой возможности рассматривался как первичный по отношениюк реальности вещи, последняя своим появлением не привносит в негоничего нового и по сущности своей сводится к нему.Для актуализации возможной вещи требуется наличие действующей причины,полагающей вещь в ряд других действительных вещей нашего актуальногомира. Но сама эта причинно-следственная цепь также адекватно выражается всфере понятий на уровне возможного. Поэтому всякий существующий предметвсегда имеет рациональное обоснование как своей сущностной возможности, таки своего актуального существования. В этом отношении сфера актуального бытияничем не отличается от сферы возможного, выражаемой в понятиях; в первойдействует те же самые рациональные законы и положения, что и во второй. И по“реальности” (в кантовском и традиционном смысле) мы имеем дело с одной итой же вещью и в случае ее возможности, и в случае ее действительности.Итак, для “школьной” философии содержательное равенство возможного впонятии и действительного означало, что последнее полностью выражается впервом. А вот для Канта, напротив, оно означает, что из одного только понятияConcept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 31

Философский дискурсмы не можем узнать, существует ли его предмет или нет. При наличии непротиворечивогопонятия вещь может равно быть и не быть. Как видим, тезис о том,что бытие не есть реальный предикат, сам по себе еще не влечет за собой техвыводов, которые делаются из него Кантом, последние суть следствия определеннойинтерпретации данного тезиса.Конечно, данное учение о бытии вызывает трудности при формулировке онтологическогодоказательства, что заметно у Вольфа. Но сторонники онтологическогоаргумента, начиная с Ансельма, вместе с признанием специфики существованиявсегда подчеркивали, что в доказательстве мы имеем дело с единственным,в своем роде исключительным случаем, что Бог в отличие от всего остальногопросто немыслим без актуального существования. Это единственный случай, когдадействительное существование не обретается посредством актуализирующейпричины, а имеется изначально. И нужно сказать, что положение о бытии какпредикате особого рода в традиционной его трактовке не только допускает, нодаже предполагает такое исключение. Во-первых, само восходящее к Аристотелюпонятие “актуального” как раз выражает тот смысл, что актуальное существование(existentia) ничего не привносит в содержание вещи, а с другой стороны, отсюдавытекает, что наличие вещей как сущностей само по себе еще недостаточно дляих актуализации. Это означает, что должен быть особый, единственный в своемроде, источник актуализации всего остального. И этот источник должен обладатьактуальностью изначально. А иначе актуальность теряет свой смысл.Поэтому без признания безусловного существования первоисточника, дающегоактуальное бытие всему сущему, невозможно и актуальное существование вещей втом понимании, какое дает учение о бытии как о не-реальном предикате. ФилософияАристотеля первой выдвинула такое понимание существования [12], а на его учениекак раз ориентировалась традиция “школьной” немецкой философии.С точки зрения “школьной” немецкой философии 18 века, актуальное существованиевещи своим источником, в конечном счете, имеет Божественную волю [13].Хотя актуальность вещи и вызывается рядом действующих причин, без Божественнойволи весь этот ряд причин и следствий остался бы только возможностью. А вотвсе остальные содержательные характеристики вещи, составляющие ее существо, какявствовало из вольфовской метафизики, имеют своим источником Божественныйразум. Если бы принадлежность актуального существования имела отношение к содержаниювещей, тогда его обретение для вещи происходило бы по законам разума,по некоей положенной “природе” вещей, а не по воле Бога.В любом случае, как мы видим, учение о том, что существование не является реальнымпредикатом, оказывается, напротив, неразрывно связанным с утверждениемактуального бытия Бога. Заметим, что основная интенция кантовской аргументации,там, где он прямо не апеллирует к положениям трансцендентальной философии,сводится к тому, чтобы показать: существование предмета никак не может быть элементом,составляющим его понятие. Но это положение само по себе никогда не былопредметом возражений ни для предшествующей “школьной” философии, ни длявыдвигающих онтологическое доказательство. Все дело в том, что такое положениепо сути своей не может быть общезначимым и требует признания указанного исключительногослучая, а именно безусловного бытия источника всякой актуализации.32 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Философский дискурсНо Кант особенным образом принимает изложенное, восходящее к Аристотелю,учение о бытии без органически связанного с ним “исключения”, признаниябытия Бога. При этом мы вовсе не имеем дело с некой непоследовательностьюкантовской мысли. Просто в данном случае, как и в других доводах, реальнымоснованием кантовской аргументации служат собственные установки его новойтрансцендентальной философии. Такое принятие без “исключения” оказываетсявозможным и закономерным у Канта потому, что место Бога относительносуществования в его философии перенимает познающий субъект. На это вернообратил внимание в своем докладе Вольфганг Ред [14].Большая часть кантовской аргументации в 4-ом разделе подана так, чтобы показать:онтологическое доказательство несостоятельно в любом случае, само посебе. Однако из вышеизложенного можно сделать вывод, что критические возраженияКанта “работают” только при условии принятия оснований его философии.Этот вывод важен при оценке кантовского опровержения и при сопоставленииего с доводами защитников онтологического доказательства. Таким образом,вопрос о значении кантовской критики может быть решен только при уясненииособенностей его трансцендентальной философии.Здесь точкой отсчета может быть выбран аргумент, в котором сам Кант указываетна предмет спора между ним и сторонниками онтологического доказательства.По Канту, всякий субъект может быть отрицаем нами без противоречия.Иными словами, если противоречиво признавать вещь и отрицать при этом еесущественные свойства, то отрицание существования самой вещи и вообще чеголибоникогда не может быть противоречивым. Приводимое самим Кантом возможноевозражение составляет существо позиции сторонников онтологическогодоказательства, а именно, что есть такие субъекты, отрицание которых невозможно,т.е. которые не могут не существовать. На это Кант отвечает, что не можетсоставить себе ни малейшего понятия о субъектах, отрицание которых вызывалобы противоречие.Онтологический аргумент и “интеллектуальнаяинтуиция”Подытоживая сказанное, заметим, что онтологическое доказательство оказываетсяпринципиально несовместимым с кантовской трансцендентальной философиейпросто потому, что оно утверждает достоверность для нас самостоятельного внесубъективногосущего. Последнее невозможно в кантовской системе, где мир объектов,наделенных смыслом, всегда есть продукт нашей синтетической деятельности. Онтологическийаргумент, напротив, основывается на том, что мы способны не толькосозидать, но и постигать смыслы, не построенные нами.Такое постижение в философии принято определять как непосредственноеусмотрение умом, как интеллектуальную интуицию. Это выражение отнюдь неслучайно. Оно точно передает то обстоятельство, что, с одной стороны, мы имеемдело с неким смыслом, не извлекаемым из чувственных впечатлений и, соответственно,не имеющим вкуса, запаха, цвета и других сходных характеристик.Поэтому речь идет не о чувственности, но об уме и интеллектуальном познании.А с другой стороны, этот смысл (или “идея”) не производится, не складывается иConcept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 33

Философский дискурсне предполагается нами на основе чего-то другого, но удостоверяется как нечто,имеющее место само по себе в действительности так, как оно есть и без нашегок нему обращения. И поэтому речь идет о непосредственном усмотрении – интуиции.Теперь вернемся к онтологическому аргументу. В широком смысле он означаетутверждение действительного бытия чего-либо, пользуясь свидетельствомодной только мысли о нем. А удостоверение действительного бытия чего-либосредствами одной только мысли может иметь смысл лишь в том случае, если мыв самой мысли считаем возможным обнаружить то, что очевидно никак не есть еепорождение, но являет себя как постигаемая мыслью независимая от нее подлиннаядействительность. Поэтому онтологический аргумент, в какие бы словесныеформулировки он ни облекался, при выдвижении его обязательно опирается нанекую интеллектуальную интуицию, вне которой он легко превращается в глазахкритики или в логический софизм, в том отношении, что мы неправомерно“перескакиваем” от мысли к бытию, или в пустую неосновательную тавтологию,когда мы заключаем к бытию чего-либо, изначально вкладывая эту характеристикув нашу мысль о нем.Известный русский философ 20-го века С.Л. Франк, специально интересовавшийсяонтологическим доказательством и посвятивший ему ряд работ, не случайнов качестве примера онтологического аргумента приводит декартовское cogito,ergo sum. Ведь здесь как раз имеет место утверждение бытия из самой мысли. Даннуюмысль Франка хорошо подтверждает примечательная критика декартовскоготезиса у Канта. Кант старается доказать, что из очевидности нашего мыслящего“я” никак не следует наше существование как самостоятельной сущности. Декартовскоеположение содержит нечто большее, чем утверждение достоверностимышления. В последнем Декарт усматривает достоверность бытия, и именно сэтим закономерно не может согласиться Кант [15].Здесь интересно проследить собственную трактовку Кантом понятия интеллектуальнойинтуиции. О созерцающем рассудке Кант упоминает там, где речьведется о высшем принципе рассудка – первоначально-синтетическом единствеапперцепции. Созерцающим Кант называет рассудок, в акте самосознания которогодавалось бы некое многообразное. В следующем 17-ом параграфе, говоряо том же, Кант прибавляет: “...благодаря представлению которого существовалибы объекты этого представления” (В139). Наш человеческий рассудок, по Канту,пуст. Он не имеет непосредственного доступа к какому-либо содержанию. Сампо себе он не может даже осуществить акта самосознания, то есть осознать себя,а делает это лишь посредством синтеза представлений в созерцании, и черезосознание этого синтеза аналитически сознает свое тождество. Кант не случайнозатрагивает интеллектуальную интуицию в теме самосознания. Ведь последнее,выраженное в представлении “я мыслю”, и есть тот акт, в котором рассудок независит от чувственности. Если бы этим представлением давалось некое содержание,то это и означало бы наличие интеллектуального познания. Но, по Канту, всамом акте самосознания мы не имеем дела ни с каким содержанием.Примечательно, что Кант, пользуясь термином “созерцающий рассудок” (einVerstand, in welchem..., würde anschauen, B135) [16], подразумевает под ним не34 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Философский дискурспостигающий, но производящий рассудок, порождающий вещи своими представлениями.Кант вообще не рассматривает возможность постигающей умственнойспособности, поскольку для него это несовместимо с самой природоймышления. Когда мы имеем дело с осознанием какого-либо смысла, то мы, поКанту, всегда активно производим его, в случае с человеческим умом, создаваяодно только единство (синтез) данного извне чувственностью материала. А еслипредположить, что такое осознание какого-либо смысла происходит без посредствачувственности, тогда, по Канту, умом здесь должен производиться не толькосам синтез, но и материал для него. Поэтому Кант всякую речь о внечувственномпознании воспринимает как приписывание нашему уму вышеуказанной, совершеннонеподобающей ему “творческой” способности.В таком понимании интеллектуальной интуиции выразилась особенностькантовских философских установок. Для Канта мышление, свободное от чувственности,есть только выражение самодеятельности субъекта. Наше мышлениеимеет всецело субъективную основу, оно есть исключительно способ самопроявлениясубъекта. Сам познающий субъект есть в кантовской философии некоепредельное основание, своего рода безусловное. По Канту, просто бессмысленноспрашивать о происхождении субъекта и его познавательных способностей.Всякий смысл (идея), с которым имеет дело познающий субъект, обязан своимсуществованием ему, вне субъекта его просто нет. Поэтому и получается: еслиотнять у мыслящего субъекта чувственную способность и при этом утверждать,что он имеет дело с какими-либо предметными смыслами, то наличие их можнообъяснить лишь тем, что субъект сам порождает их со всеми составляющими.Поскольку субъект, по самому своему определению, будучи для самого себя последнимоснованием, без чувственной способности оказывается изолированнымот всего внесубъективного.На наш взгляд, основы для такого понимания мышления и субъекта были заложеныуже до Канта родоначальником европейского рационализма Декартом. Бытиемыслящего субъекта есть для Декарта первая основополагающая истина. Будучи такойисходной точкой, наше мыслящее “я” есть субстанция по отношению ко всемутому, что мы сознаем. Последнее есть, по Декарту, лишь модусы нашего мышления.Поэтому приобретает особую сложность вопрос: как указанные “идеи” соотносятся свещами вне нашего сознания. Знаменитая проблема познания, вытекающая из того,что замкнутый мир нашего “я” и мир вещей оказываются принципиально обособленными.Как правильно замечает Н.О.Лосский, Кант в своей трансцендентальнойфилософии исходит именно из этой установки, однако в отличие от предшествующегорационализма и эмпиризма предлагает новое решение этой проблемы возможностизнания [17].Но вот что примечательно: в прежнем рационалистическом разрешенииэтого ставшего фундаментальным вопроса главное место занимала тема бытияБога. Мыслящий субъект, в качестве субстанции обособленный от мира своимивпечатлениями и “идеями”, и у Декарта, и у Лейбница только благодаря Богуобретал возможность иметь дело с внесубъективными действительными истинами.Известное учение о врожденных идеях, т.е. о некотором подлинном знании,изначально прирожденном нашей душе, основывается на признании бытия Бога,Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 35

Философский дискурсвложившего эти идеи в душу человека. А иначе вновь встает неразрешимая трудность:на чем основано убеждение, что идеи, принадлежащие сознанию субъекта,несут в себе истинное знание о внесубъетивном положении вещей. Обращениек теме Бога тут не случайно. Оно вызвано прежде всего тем, что с утверждениемосновополагающей достоверности нашего мыслящего “я” признается также относительностьи несамодостаточность субъекта. А уже в самом осознании своейограниченности субъектом непосредственно удостоверяется бытие абсолютногоначала – Бога. Потому что все ограниченное невозможно без наличия безусловного.Это хорошо видно у Декарта. Мы являемся субстанцией, и все, что мы сознаем,существует только как “идеи” нашего ума. Однако у идей имеется также“объективная реальность”, которая предстоит субъекту в качестве независимогоот него содержания. И Декарт задается вопросом: может ли эта реальность происходитьот самого субъекта. Если в большинстве случаев вопрос этот и остаетсянеясным, то, по крайней мере, в одном случае это, по Декарту, очевидно невозможно,а именно, когда речь идет о Боге. А в основе признания такой невозможностинеявно лежит мысль о том, что мы несовершенны и несамодостаточны. Араз так, то имеет место некое подлинное совершенство, коим мы не являемся. Аиначе мы не могли бы и осознать своего несовершенства. А если мы ограничены,то, значит, существуем не изначально от себя, а следовательно, и все, что имеемиз душевных способностей и т.д., имеем не от себя, но от другого безусловного исовершенного начала – Бога.Нужно обратить внимание, что удостоверение бытия Божия у Декарта как разимеет интуитивный характер. Ведь в нем мы имеем дело не с дедуктивно обоснованной,а с непосредственной основополагающей истиной (стало быть, потерминологии самого же Декарта, интуитивной). Как на пути сомнения субъектуоткрывается достоверность его бытия, так и самим осознанием своей несамодостаточностии несовершенства субъект удостоверяет бытие Бога. Ведь если субъект,будучи субстанцией, способен осознать свою ограниченность, то это можетиметь место только в силу присутствия высшей по отношению к нему действительности.И эту абсолютную действительность, Бога, человек не может вывестииз чего-то другого, более достоверного, или предполагать путем экстраполяции,отталкиваясь от достоверности мыслящего “я”. Он может только констатироватьее, “обнаружить”, потому что здесь речь идет об абсолютном начале для собственнойотносительной субъективности человека. Потому Декарт и замечает, чтобытие Бога даже более достоверно, чем бытие нашего мыслящего “я” [18]. Наше“я”, хотя и есть субстанция, но сотворенная, а Бог есть субстанция несотворенная,бесконечная, т.е. абсолютная.С удостоверением бытия Бога субъект у Декарта обретает опору на подлиннуювнесубъективную действительность, в остальных случаях ставшую для негонедоступной. Без бытия Бога субъект не мог сказать, существует ли что-то внемодусов его мышления; его “идеи” происходят от чего-то действительного илиот субъекта, и если мы верим, что обладаем некими достоверными истинами, начем основана эта вера, что они не являются некими внушенными положениями?Теперь же, осознав бытие Бога как всесовершенного Творца, мы вправе веритьв возможность обладания объективным знанием, потому что Бог, как пишет36 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Философский дискурсДекарт, “...конечно, не дал мне способность такого рода, чтобы, правильно еюпользуясь, я в то же время заблуждался” [18, c. 44]. Бытие Бога становится у Декартагарантом того, что все ясно и отчетливо воспринимаемое нами истинно,иными словами, обосновывает тождество мышления и бытия, которое, в своюочередь, открывает для него возможность сформулировать онтологическое доказательствобытия Бога.Однако нужно заметить, что изложенный выше ход рассуждений с самого началасочетается у Декарта со стремлением придерживаться фундирующей ролисубъекта в познании. Иными словами, Декарт старается так обосновать онтологическуюобусловленность субъекта, чтобы при этом сохранялась его безусловностьв аспекте гносеологическом [19].Поэтому Декарт говорит прежде всего об идее Бога, принадлежащей миру субъекта,и стремится доказать, что эта идея своим содержанием выводит нас за рамки нашейсубъективности к осознанию внесубъективного бытия, хотя формально она такая жеидея, как и все остальные. Из-за этого в философии Декарта возникает некая двойственность,потому что на деле проведение доказательства требовало отступления отсубъективизма, признания относительности субъекта перед очевидностью Бога какбытия абсолютного. Эта же двойственность (а именно, сочетание гносеологическойсубстанциональности субъекта с его онтологической обусловленностью) отражаетсяи в статусе “идей”. С одной стороны, они всецело принадлежат нашему сознанию,а с другой – содержат объективную реальность, проистекающую от бытия вне нас иимеющую своим конечным источником Бога.Кант оказывается на пути субъективизма более последовательным. Он исключаетперспективу онтологической обусловленности субъекта и всецело ориентируетсяна его гносеологическую безусловность. Поэтому декартовские “идеи”рассматриваются им как принадлежащие субъекту и по своему содержанию (посвоей объективной реальности), и Кант ищет субъективные основания, формирующиетакое содержание (идея трансцендентальной логики). Тем самым у Кантаникакая “идея” никогда не может вывести нас за пределы нашей субъективности.Поэтому невозможно какое-либо теоретическое доказательство бытия Бога. Адля Канта в собственном смысле слова таковым является только одно – онтологическое,основополагающее для других. Доказательство, неявно предполагающееза собой осознание (непосредственное усмотрение) субъектом своей относительности,и тем самым – действительности абсолютного бытия Бога.Правда, нужно заметить, что в “Критике практического разума” Кант выдвигаеттак называемое моральное доказательство бытия Бога. Однако бытие Бога в немне удостоверяется, но постулируется самим разумом, исходя из его потребности[20]. По Канту, чтобы быть моральным, а этого требует от меня мое положениев качестве разумного существа, я субъективным актом постулирую бытие Бога ипридаю ему статус действительного. И здесь первоосновой всего у Канта являетсясубъект. Иными словами, бытие Бога определяется субъектом, его разумом, ане субъект, его разум определяется бытием Бога [21]. У Канта неявно сам разум,“верховный судия”, будучи в своей практической функции ни от чего независящейабсолютно свободной инстанцией, становится своеобразным абсолютом, неявляясь, однако, при этом первоисточником “сущего”.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 37

Философский дискурсСсылки и примечания:1. Здесь и далее Кант цитируется по изданию: Кант И., Собрание сочинений в 8 томах. – М., 1994.2. Как верно замечает в своем комментарии на это место Хаймзет, здесь имеется в виду то обстоятельство,что у всего происходящего в мире, состояний вещей, их изменений, всегда имеетсявнешняя причина их актуализации и, соответственно, должна быть первая актуализирующаяпричина. Это положение встречается в школьной вольфовской философии. Heimsoeth, H.Transzendentale Dialektik, 3.Teil, Das Ideal der reinen Vernunft; die spekulativen Beweisarten vomDasein Gottes; dialektischer Schein und Leitideen der Forschung, Berlin, 1969, S.472.3. “... in dasjenige Wesen was zu der ... möglichen Wirkung die Zulänglichkeit in sich selbst ursprünglichenthält.”(B617-618), Kant I. Werke in 12 Bänden, Frankfurt am Main, 1968, Bd.4, S.527.4. Кант И. Критика чистого разума. – М., 1994. – С. 374.5. Планк Макс. Религия и естествознание // Вопросы философии. – 1990. – № 8. – С. 32.6. См. Heimsoeth, S.476.7. Термин “реальный” Кант употребляет в традиционном, а не в современном значении этого слова.У Канта он означает: относящийся к вещи, характеризующий ее (производное от латинскогоres – вещь). О терминах “реальный” и “реальность” у Канта и в традиции см. Хайдеггер, с.365,более детально Heidegger, S.45-31.8. Nelson, Nelson, H.J.: Kant on Arguments Cosmological and Ontological, P.167-184, Amer. C. philos.Quarterly, Washington, 1993, Vol.67, P. 170-171.9. На это в свое время обращал внимание Франк , см. Предмет знания, СПб, 1994, прим.1, стр.164-165. Из современных исследователей см. об этом Everit, Everit, N.: Kant’s Discussion of theOntological Argument, Kant-Studien 86, Jahrg., S. 385-405 (4/ 1995), P.391-394.10. Перевод на русский язык В.В.Бибихина цитируется из статьи М.Хайдеггера “Тезис Канта о бытии”,в сб. Время и бытие. – М., 1993. – С. 367.11. см.Everit, P.388-38912. Это отмечают: Доброхотов А. Л. Категория бытия в классической западноевропейской философии.– М, 1986. – С. 202; Тевзадзе Г. Иммануил Кант. Проблемы теоретической философии. –Тбилиси, 1979. – С. 295.13. Этот момент отсутствует у Аристотеля, рассматривающего Бога только как Ум, но не как Личность,обладающую волей.14. Ред отмечает, что далее у Канта “абсолютное полагание” определяется уже не относительно полаганияБога, но относительно субъекта. См. Röd W., Existenz als absolute Position. Überlegungenzu Kants Existenzauffassung im Einzig möglichen Beweisgrund, Proceedings: Sixth International KantCongress, Washington,1989 S.81.15. При этом здесь сам Кант сталкивается в своей философии с определенной проблемой. Осознаниенами нашего существования в акте “я мыслю” Кант не может отнести ни к явлениям, посколькусам этот акт осуществляет всякое опытное определение и потому предшествует ему, ни квещам самим по себе, которые не могут быть нам даны. О несоответствиях, возникающих здесьу Канта, см. Тевзадзе, указ. соч., стр. 67-68, Доброхотов, указ. соч., стр.186-187.16. Immanuel Kant Kritik der reinen Vernunft/ Hamburg: Meiner 1990,145b.17. См. Лосский Н.О. Обоснование интуитивизма // Избранное. – М, 1991. – С. 106-146.18. См. Декарт Р. Сочинения: В 2-х томах. – Т. 2. – М., 1994. – С. 38.19. Этим Декарт отличается от Августина, задолго до Декарта в своих возражениях скептикам указывающего,что уже из самого факта нашего сомнения явствует наше существование. О том, что Декарт всвоем тезисе фактически следует Августину, отмечал уже Арно в 4. Возражении, ссылаясь на работуАвгустина “О свободе воли” (нечто сходное Августин высказывает также в труде “О граде Божием”,кн.11). Августин в отличие от Декарта не делает наше существование последней точкой отсчета, ноот него сразу переходит к источнику нашего бытия – Богу.20. См. Кант И. Критика практического разума. – СПб, 1995. – С. 227-233. “Бытие Божие как постулатчистого практического разума”.21. Не случайно у Канта мораль, а это обратная сторона разумности, обосновывает религию, а ненаоборот.38 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Философский дискурсАвтор И. В. ГоренкоОпыт реабилитациифилософии чувства и верыв творчествеВ. А. КожевниковаКлючевые слова: философия чувства и веры, онтология, гносеология, рационализм, трансцендентадльныйидеализм, субъективный идеализм, интуиция, чувственное восприятие, рассудок, разум, сознание.В статье анализируются основные положения философии чувства и веры Гамана и Якоби, атакже основные аргументы их критиков в изложении русского философа В.А. Кожевникова. ТворчествуВ.А. Кожевникова, представителю христианского реализма, уделяется мало внимания в отечественныхисторико-философских исследованиях. Между тем он предложил одну из наиболееаргументированных и оригинальных аналогий философии чувства и веры. В статье проанализированыего возражения критикам Гамана и Якоби, которые позволяют сделать вывод о неправомерностиих периферийного положения в историко-философском процессе.Вистории новой философии естьнаправления, которым по традицииуделяется мало внимания.Одним из них является так называемая“философия чувства и веры”. Получившаясвое название от критиков, онаеще современниками характеризоваласькак невнятная и несистематичная. В последующихклассических трудах по историифилософии ей изредка отводилосьнесколько страниц, стало общепринятымупоминать о ней лишь мимоходом,вскользь, по поводу других, более известныхявлений в истории развития философскоймысли. Так, В. Виндельбанд, причисляяфилософию Якоби и Гамана к рядуучений, “которые, словно тени, сопровождаютразвитие рационалистического идеализма от Канта до Гегеля”, говорит: “каждая из них –нечто вроде бокового побега, прорастающего во время определенной фазы развитияна главном стволе идеализма с его теневой стороны” [1]. Другими словами,отмечалась полная зависимость этих систем от своих “прародителей”: с исчезновениемпоследних пропадают и их “тени”, не имея никакого влияния на дальнейшуюфилософскую мысль. Столь же негативно оценивал основания философииверы и чувства другой авторитет в изучении истории философии Нового времени –Куно Фишер: “Якоби не мог развить позитивно своего собственного принци-АннотацияConcept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 39

Философский дискурспа. Что он, однако, вообще сделал эту попытку, окончившуюся неудачей, что онне только хотел уничтожить основное положение прежней философии, но исоздать новые, в этом заключается его ошибка” [2]. Недостаточное внимание исследователейк трудам философов чувства обусловило не только поверхностноеих восприятие, но и прямо ошибочную оценку их роли в общем историко-философскомпроцессе.Русская философия всегда с большим интересом относилась к немецкой философскоймысли. Отдельные положения гегелевской, шеллинговской систем“нередко вызывали благоговейное восхищение” [3], труды Шопенгауэра, Ницше,неокантианцев тщательно изучали, критиковали, творчески усваивали, порождаяновые философские синтезы. Критицизм Канта оказывался тем “мостом, покоторому должны были пройти все философские учения” (Вл. Соловьев), дабыобрести самостоятельность или провалиться. Но когда речь заходила о философииверы и чувства, ситуация совершенно менялась. С одной стороны, из-за“неспособности философии веры к систематическому научному развитию” инесамостоятельности академическая философия (“тепловатая и половинчатая”,по оценке Шеллинга) подчас просто пренебрегала ее изложением и изучением.Представители русской религиозной философии, такие как о. С. Булгаков, порицалифилософию Якоби за “профанацию или секуляризацию понятия веры” [4],а Г. Шпет видел в ней “мягкие объятия спекулятивного теизма, в которые охотноотдавались и те, кто не имел поэтического дара следовать полету идеалистическойфилософии, и те, кто не имел философского дара и отваги испытать в пламенигегелевской диалектики самородок здравого своего смысла” [5]. С другой стороны,в духовных академиях России “за ХIХ век сложилась своя философская традиция...единая линия религиозного идеализма, связанного всего более с Якоби иеще с идеалистическим теизмом разных стилей, от Баадера до Лотце” [6]. Наряду сэтим, философии веры и чувства отказывали в самостоятельном положительномзначении в общем развитии философии и воспринимали ее лишь как “реакциюпротив школьного рационализма и догматизма во имя свободного религиозногочувства и живой веры” (Вл. Соловьев) [7].На этом фоне работа Владимира Александровича Кожевникова представляетособенный интерес. Написанная в 1897 г., она стала практически первым серьезными компетентным исследованием, посвященным не только “философиичувства и веры”, но и самой эпохе Sturmer und Dranger-ов Германии XVIII в.Владимир Александрович проработал огромное количество материалов, так илииначе связанных с исследуемой проблемой [8], – от “первоисточников литературыэтих веков до бесчисленных и почти целиком пропавших без вести текстов вто время распространенной вольфианской философии, и даже схоластическоскучныхлекций заурядной философии немецких университетов XVIII века” [9]. Все этопозволило, по сути, заново открыть для отечественной мысли философию верыи чувства, а работе до сей поры оставаться лучшей из того, что написано на этутему на русском языке [10]. К сожалению, исследование осталось незаконченным,ибо второй том, посвященный разбору философских воззрений Якоби, будучине опубликован, утерян вместе с большей частью всего архива Кожевникова.Несмотря на фундаментальный характер книги (она была рекомендована в ка-40 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Философский дискурсчестве учебника для всех средних учебных заведений и семинарий), ее значимостьне была оценена по достоинству и практически не вызвала откликов [11].Хотя завершающие выводы во многом были определены сильным влиянием Федороваи его идей “философии общего дела”, это не помешало Кожевниковуочень внимательно и сочувственно подойти к исследованию философии верыи чувства, заняв позицию независимого и беспристрастного исследователя. Ссамого начала Владимир Александрович видел свою задачу в том, чтобы “…определить предмет исследования, постигнуть его, или, если этого до поры –до времени не удается, постараться пристально вникнуть в него, сродниться сним, чтобы познать его; затем – определить, классифицировать его в ряду фактов,явлений, и далее – усвоить себе хотя бы главные результаты трудов и сведенийо нем других наших предшественников; и лишь тогда уже приступитьк самостоятельной работе, не покидая настойчивого и добросовестного труда,пока не добьемся результатов, и не постановляя решительных приговоров и заключений,положительных или отрицательных, пока остается для нас сомнительное,неясное, не доказанное” [12]. Решая поставленные задачи, Кожевниковне только существенно расширил контекст исследования, но и обратил вниманиена действительно важную для всякой подлинной философии проблему –нахождение и определение места веры и чувства в структуре человеческого сознания.Оценки исследователями философских воззрений Иоганна Георга Гаманавесьма противоречивы, как, впрочем, и всей философии веры и чувства. Вомногом это обусловлено тем, что Гаман, в отличие от своего ученика и последователяЯкоби, был против всякого систематического изложения философскихпроблем. С одной стороны, он ссылался на свою неспособность к систематическомуразвертыванию мысли в философском рассуждении, с другой – утверждалпринципиальную невозможность свести все жизненное многообразие либо к рациональнымконструкциям, либо к данным только чувств. В большинстве своемвсе его работы – это конкретные и практические выступления по определеннымвопросам современной философской и литературной полемики, направленной,прежде всего, против недостатков рационализма Просвещения, или, по его образномувыражению, “Вавилона”.Один из поклонников “Северного мага” (так называли Гамана уже современники)ценность его как мыслителя определяет следующим образом: “он не желалбыть философом; он желал быть только “зрителем философских олимпийскихигр”. И, однако, молчаливая и лишь кое-где молниеподобно вспыхивавшая основавсех его бесформенно и необузданно паривших мыслей была системой несравненноболее величавой, нежели все (философские) здания, сооружавшиеся людьми,так как это была система христианская. ... У него мы встречаем смелое величавоепонимание идеи христианства, ... встречаем целый океан начитанности, ... побужденияк оригинальному мышлению, к правильному, безыскусственному творчеству.От него исходит сила, заставившая вернуться к народной поэзии... Он дал программувозвращения сердец детей к отцам... Все последующее развитие, крепкообъединенное, он уже содержит в себе и победоносно, с пророческою уверенностьювысится над своим временем, величаво сочетая в себе христианство с гуманизмом” [13].Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 41

Философский дискурсСтоль же восторженные отзывы о Гамане можно встретить у Гердера, Лафатера,Гете и других. В отличие от них, специалисты по истории философии либо вообщеничего не говорят о положительном значении философских воззренийГамана, либо существенно расходятся между собой в суждениях о нем: “разгадкавлиятельности Гамана на современников заключается в том, что он провозгласиланархию в головах Sturmer und Dranger-ов” (В. Виндельбанд), он “неспособен понеустойчивости своего существа, по крайней беспорядочности своей мысли исвоего слога оказывать прочное научное влияние” (Целлер), Куно Фишер называетГамана “решительнейшим, глубокомысленнейшим и значительнейшим умоммежду мыслителями гения (sic!), но вместе с тем и наиболее подчиненным границесвоей точки зрения”. Кант в своей характеристике Гамана как мыслителя отмечал,что в его отрывочных, часто глубоких и остроумных, но беспорядочных и нередкопристрастных работах можно встретить меткость взгляда, проницательность относительносущественного и совершенную неспособность к исследованию и изложениючастностей, неспособность “к мелочной торговле богатым содержаниемсвоего оптового склада мыслей”.Шеллинг в своих “Мюнхенских лекциях по истории философии” писал: “УГамана не было системы, он не создал ее; но тот, кто сумел бы охватить его мысликак некое целое, в котором объединены все его разнообразные и противоречивые,полные смысла и как будто бессмысленные, в высшей степени свободные ивместе с тем резко ортодоксальные суждения, мог бы сказать, что он – насколькочеловек вообще может претендовать на понимание чего-либо – достиг некоторогопонимания” [14].Исчерпывающая по анализу работа Владимира Александровича позволяет увидетьпрактически все стороны деятельности Гамана. Но мы остановимся лишь натех моментах, которые оказались, быть может, наиболее существенными для дальнейшегоразвития философии веры. В этом смысле важно отметить, что Гаман, несмотряна всю сложность для понимания и интерпретации его работ и их открытополемический характер, сумел не только определить главные проблемы, стоящиеперед философией, но и указать возможные пути их разрешения. Как уже говорилось,все они были связаны с соотношением веры и разума, восстановлением ихбылого единства, разрушенного Просвещением. Рационализм попытался создатьна месте жизненного единства свое собственное – царство логичной, повсюду связной,проницаемой и ясной для себя мысли, которая сама желала отвечать своимсобственным бытием на все вопросы, поставленные жизнью. И в этом своем стремлениимышление было вынуждено не только отказаться от чувственной сторонычеловеческой природы, но и даже отрицать самое себя в стремлении обрести своепредельное обоснование, свое онтологическое начало. Крайности этих попытокнаглядно продемонстрировали всю безжизненность такого одностороннего единства,которое Гаман по праву назвал “лживым”, поскольку оно не достигало своейцели, и “убийственным”, потому что даже свою кажущуюся цельность оно получалочерез уничтожение всей чувственной природы человека. Везде, где единствожизненного реализма казалось ему нарушенным, он выступает против разрушительнойработы чистого мышления, которое, с его точки зрения, ведет к двум такназываемым “очищениям философии” [15].42 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Философский дискурсПервое состояло в том, что Кант в своем стремлении “освободить место вере”решил сделать разум независимым от всех преданий, традиций и от всякой верыв них. “Разум свят, прав и хорош, – говорит он, – но через него ничего не получается,кроме познания в высшей степени грешного невежества, которое, становясьэпидемическим, самовольно присваивает себе право мудрости. ... Чем более напрягаетсвое зрение разум, тем обширнее оказывается лабиринт, в котором он заблудился.Все усилия разума кажутся напрасными, все мучит дух, вместо того, чтобыего успокаивать и ниспосылать ему мир” [16]. Он необоснованно преувеличилроль мышления в познании человеком мира, а значит, и в его человеческом существовании,и отказался от исходного жизненного единства разума и веры, которымединственно и жив, по Гаману, человек. Нападки на разум не означали отказаот мышления вообще. Скорее, наоборот, Гаман, как и его великий современникКант, пытался понять, есть ли что-то реальное, действительное в понятиях разумаи веры или же они “пустые пузыри, которые можно каждую минуту изменять и надуватькак угодно, но которые не в состоянии удерживать в себе воздуха” [16. c. 720].Вот почему Гаман порицает как отказ от разума, так и излишнее преувеличениеего роли и призывает повнимательнее присмотреться к самому человеку, чтобыточнее понять те основания, на которых строится его жизнь. И хотя для самогоГамана эта внимательность была лишь лозунгом, призывом к действию, его ученикЯкоби успешно реализовал эту идею в своем обращении к цельной реальностижизненного мира.Гаман получил основательное философское образование. Наиболее “родственноблизким”себе он считал Платона, очень ценил Сократа, зато Аристотельбыл ему несимпатичен как “родоначальник метафизического пустословия”, хотязначение его он признавал. Из новой философии в большей степени Гаманапривлекали реалистические учения Бэкона, Гоббса, тогда как рационализм Декартаи особенно Спинозы был ему решительно антипатичен. Считал “Этику”Спинозы (которую он внимательно изучил, достаточно разглядел ее сущность ипроницательно угадал отдаленнейшие следствия основных ее положений) по общемудуху наиболее последовательным выражением стремлений философскогодогматического рационализма, он весьма уважительно относился к Юму, несмотряна весь скептицизм последнего, за то, что этот “враг и гонитель истины тем неменее свидетельствует об истине, ... потому что он, по крайней мере, облагородилпринцип веры... ” [16, c. 712].Гаман, более других своих современников начитавшийся книг, но, несмотряна это, сохранивший оригинальность мысли и самостоятельность суждения, какникто испытывал глубокую неприязнь к педантической привычке своих соотечественниковко всевозможным систематическим построениям. Он считал, чтовся современная философия есть построение неведомых воздушных замков, гдевсе насильственно низведено до голых понятий, которые стройны, строги и доказаны,но одновременно и лживы, поскольку оторваны от действительности безприкрас, со всеми ее особенностями и противоречиями. Достигается эта “правдоподобность”посредством произвольного разделения диалектикой того, что вдействительности дано как цельный и нераздельный факт. “Того, что Бог сочетал,не может разъединить никакая философия, точно так же как не в силах онаConcept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 43

Философский дискурси соединить разделенного природой”. Но, несмотря на это, философы “исконидали истине развод, начавши разъединять (в человеке) соединенное природой инаоборот: анализ у них приводит к отрицанию существующего, синтез – к поглощениюодного явления другим, тогда как анализ должен не разрушать, а толькорасчленять, синтез же – не смешивать, а сочетать тот и другой на основаниипризнаков и законов природы”. Только в рамках школьной философии говорято каком-то делении на идеализм и реализм, настоящий же разум, обращенный кподлинному и действительному, не только неделим внутри себя, но и не знает отаком вымышленном разделении. “Из забвения этой истины, – утверждает Гаман,происходят все грехи философии и все заслуженное ею наказание, состоящеев том, что реальное заменяется в ней призрачным: если действительное бытиепревращается в ens rationis, в отвлеченную формулу рассуждения, реализм жизниисчезает и при помощи “обмана языка”, заменяется “вербализмом, фигуризмом,диалогизмом “отвлеченного мышления” [16, c. 181].Признавая огромное значение кантовской критики человеческого разума,Гаман тем не менее считает ее построения наиболее характерными образцаминадуманного характера всей рассудочной философии [17]. В краткой рецензии“Критики”, немедленно после ее опубликования помещенной в “Кенигсбергскойгазете”, он так резюмирует значение кантовского труда: “Но что бы ни говорили,возможность или невозможность метафизики все-таки зависит от многостороннегои еще не исчерпанного вопроса: сколь многое и что именно могут познатьрассудок и разум независимо от всякого опыта? Много ли могу я надеяться достигнутьпосредством одного разума, если у меня отнимут весь материал знания ипомощь опыта? Существует ли человеческое знание, независимое от какого бы тони было опыта? Есть ли формы, не зависящие от всякой материи (от содержания?)и так далее” [16, c. 716]. Поскольку, с точки зрения Гамана, система Канта не даетдоказательного ответа, он упрекает ее в том, что его философия – не реальная, амистическая, тем самым еще более подтверждая коренную “злую” особенностьфилософии вообще. “Коль скоро, однако, чувственность и рассудок, будучи двумястволами человеческого познания, растут из одного общего корня, так чтоони даны благодаря чувственным предметам и мыслятся благодаря рассудку, – длякакой же надобности столь насильственное, незваное и своевольное разделениетого, что скрепила природа! Разве любые два ствола не засохнут и не зачахнут,если совершить дихотомию и надвое распилить их общий корень? И в качествеобраза и подобия нашего познания не лучше ли подойдет один-единственныйствол с двумя корнями – верхним в воздухе и нижним в земле? Один корень отданнашей чувственности, второй же, напротив, незрим и должен мыслиться рассудком,что скорее согласуется с априорностью мыслимого и апостериорностьюданного или взятого, равно как с излюбленной инверсией, совершаемой чистымразумом в своих теориях” [18]. Необходимость такого объединения человеческихсил, которая бы не уничтожала их особенностей, противопоставлялась Гаманомразрушительной деятельности критического рассудка.Второе, еще более трансцендентное очищение “сводилось не к чему иному,как к независимости от опыта и его повседневной индукции”. Переведя истинуиз мира бытия в человеческое сознание по формуле “истина есть представление44 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Философский дискурснаших представлений о действительностисамой действительности”, рационализмвсе с большей уверенностью начинает утверждатьистину не как то, что дано человеку(т.е. как “факт”), а как то, что самимэтим человеком сделано, – “артефакт”. Реальностьюстановится все, что конструируется,связывается и доказывается разумом.Несмотря на любовь к природе, Гаманне понимал и должным образом неценил ни методов, ни результатов естественныхнаук. Называя себя в письме кКанту “величайшим идиотом по частиастрономии и ботаники”, он говорил:“Природа – это книга, письмо, притча(в философском смысле), словом, называйтеее как хотите. Допустим, что мы знаемнасколько возможно хорошо все буквы,умеем складывать и произносить все слова,знаем даже язык, на котором она написана;разве всего этого достаточно для пониманиякниги, для суждения о ней, для того,чтобы сделать ее характеристику или извлечениеиз нее? Для объяснения природы,следовательно, требуется нечто большее,чем физика; физика – только азбука;природа же – уравнение неизвестной величины,еврейское слово, писанное однимисогласными, к которым расставить гласныедолжен разум” [16, c. 180]. Эти слова моглибы напомнить мысль Лейбница о недостаточностифизики без метафизики, еслибы не скрывали пренебрежения, обусловленного“умственной трусостью” по отношениюк естествознанию, свойственногоГаману. Эта, казалось бы, субъективнаяособенность характера Гамана оказала,по мнению Владимира Александровича,немаловажное влияние на последующеестановление и развитие философии чувстваи веры в работах Якоби. Верный своемуучителю, Якоби с самого начала былубежден, что природа как взаимообусловленныймеханизм, лишенный жизни Духа,замыкает человека, понимаемого толькоИзбранные факты:Кожевников Владимир Александрович(1852 – 1917) – историк культуры, философ,публицист. Получил домашнее воспитание,овладел главными европейскимии основными древними языками. Училсяв Московском университете, в качествевольнослушателя, к выпускным экзаменамдопущен не был и аттестации об окончанииуниверситета не имел. Много путешествовал,совершил паломничество вСвятую Землю, жил в Западной Европе.В 1874 дебютировал книгой “Нравственноеи умственное развитие римского обществаво II веке”. В 1875 познакомился сН. Ф. Федоровым и стал одним из наиболееблизких к нему людей, впоследствии посвятивему монографию “Н. Ф. Федоров.Опыт изложения его учения по изданными неизданным произведениям, перепискеи личным беседам” (М., 1908, ч. I), а такжеспособствовав опубликованию Федоровской“Философии общего дела”. Былодним из активных членов “Кружка ищущиххристианского просвещения в духеПравославной Христовой Церкви”. Авторряда трудов: “О добросовестности в вереи неверии” (1909), “Буддизм в сравнениис христианством” (1916) и др. В 1912 былизбран в почетные члены Московской Духовнойакадемии.Источник: Энциклопедия “Хронос” (Русская национальнаяфилософия в трудах её создателей).Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 45

Философский дискурскак чувственное существо, в рамках взаимосвязанных предметов, лишая его темсамым существенной для него духовной свободы в связи с Богом [19].И все же Гаман – решительный реалист: истина для него не вывод логическогорассуждения, а факт, непосредственное восприятие данных жизни чувствамичеловека. “Существование малейшей вещи, – говорит он, – основано нанепосредственном ощущении, а не на умозаключении”, а убеждение в том, чтонепосредственно данное человеку в чувствах впечатление верно и правильновыражает сам объект его познания, и есть положительное познавательное начало– “вера, без которой мы не можем познавать и внешний мир, природу;вера есть не только естественное условие наших познавательных способностей,но и основное стремление нашей души” [16, c. 722]. Именно на независящейот человека вере в данные его ощущений основаны важнейшие человеческиеубеждения – в существовании, в реальности чего бы то ни было: “нашему собственномубытию и бытию других вещей, вне нас находящихся, приходится верить,приходится принимать его на веру, и никаким иным способом убедиться внем невозможно” [16, c. 725], точно так же, как нельзя в него и не верить. Вера неявляется ни продуктом рассуждения, ни произведением воображения. Она – реальнаяспособность, реальная функция человеческого организма. Философияпри этом оказывается “скромным объяснением жизни” как непрестанного измененияреальных явлений, фактов, а не воображаемых призраков, привиденийотвлеченного мышления. Она не противостоит вере, а передает ей как предметсвоего интереса то, что принципиально превосходит возможности философскогодискурса. Лишь в чуде Откровения видит Гаман вероятность постижениячеловеком мира. “Каким бы камнем преткновения, – считает он, – ни служилимоему рассудку все необычайные приключения, чудеса и знамения, онивсе-таки отрадны для моей грешной натуры… Опыт, в конце концов, все-такинаилучшая школа, а очевидность – лучшее доказательство”. “Подобные индивидуальныедоказательства божественной доброты и снисхождения к нашимпотребностям – это горящие уголья, проникающие в душу глубже, нежели гнилушкисхоластических понятий о субстанции, атрибуте, модусе и абсолютномбесконечном существе. Впрочем, тот, у кого нет опыта, или тот, кто не нуждаетсяв нем, может для препровождения времени забавляться и этими осколкамичистого разума”. Чудо само по себе ему нисколько не претит: “разве природа неесть первое чудо,... точно так же, как и сам разум, на котором основывается и всявера в чудесное? Вера поддерживается любовью к чудесному, глубоко заложенномув нашей природе, любовью естественною, потому что все мы окруженычудесами, а для христианина чудеса – ежедневные случаи, факты ежечасногоопыта жизни в Боге” [16, c. 744]. Вера как единственное реальное чувство, данноечеловеку в опыте Божественного, – единственный первоначальный источниккакого бы то ни было знания; он всецело выражается в личном восприятиисубъекта, в его самосознании, поскольку знание других и даже Бога не что иное,как самопознание. Именно там, в самопознании сердца, духа таится Истина.Насколько бессмысленно предполагать существование лишь умозрительногознания, настолько же неправильно говорить о “неразумных основаниях” (nichtVernungftgrunde) познания. Ощущения в человеческом познании не могут бытьотделены от разума, как и разум не может существовать отдельно от чувств. Вера,46 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Философский дискурсочищенная от реальности внешнего предмета, превращается в нравственныйрегулятивный принцип, лишенный подлинной живой религиозности. Вот почемуон напоминает о принципе совпадения противоположностей (principiumcoincidetiae oppositorum) как единственном достаточном основании для разрешенияи уравнивания всех противоречий, способном “положить конец враждемежду здравым смыслом и чистым неразумием” [20].Таким образом, “мнимому” противоречию между разумом и верой Гаман противопоставлялпсихологический идеал внутреннего единства человеческих сил испособностей, органическое, гармоничное сочетание разнородного, объединениепротивоположного в цельной, всеобъемлющей человеческой личности [21]. Делочувства, в отличие от дела мысли, по преимуществу субъективно; оттого и вестисьуспешно оно может не иначе, как при условии усиленного развития субъективности,всестороннего расширения прав личности, не зависящей ни от каких внешних препятствий.Однако эта личность, с точки зрения Гамана, обречена на несовершенство ивнутреннюю противоречивость. Восхищаясь наличным содержанием человеческойприроды, но мало ценя ее потенциальные способности к изменению себя и самосовершенствованию,он особенно энергично выступал за свободу чувств и страстей, вкоторых видел главный источник сил и дарований. Однако все это было лишь узакониваниемсуществующего физического и нравственного порядка в человеческоморганизме: “Homo sum!” – говорил Гаман. Единственным надежным регуляторомчеловеческой природы и ее деятельности он признавал религию и только в одномхристианстве допускал осуществление истинной, совершенной человечности. Приэтом, как замечает Кожевников, “нельзя не пожалеть о том, что христианство он понималслишком пассивно, не находя иного пути к нему, как “с детским доверием броситьсяв объятия Провидения”, но как будто забывая при этом, что “царство небесноесилою берется” и что лишь “употребляющие усилие восхищают его” [16, c. 752].Хотя Гаман и называет веру началом положительным, деятельным, но только потому,что она сообщает человеку первоначальные положительные данные, признаниекоторых открывает возможность для какой бы то ни было дальнейшей деятельностимышления и воли. Но, таким образом, и все первоосновы как умственной, таки нравственной деятельности оказываются результатом высшего дара, а не плодомчеловеческого усилия; даровое преобладает над благоприобретенным.В религии, с точки зрения Кожевникова, Гаман неумеренно подчеркивает значениеблагодати в ущерб нравственному усилию, воспринимающего ее, в наукеи философии он сводит все источники знания на то, что он называет “слепойсвязью веры” или инстинктивными внушениями, от принятия которых невозможноуклониться. Несомненно, что сама проблема реальности или объективностичувственных феноменов как данных непосредственной веры с полагаемымв ней религиозным основанием, поднятая Гаманом, – положительный момент егомысли – подводит итог Владимир Александрович. Однако высказанная слишкомдогматично и бездоказательно, она становилась в последующей философии препятствиемк ее возможному прояснению.Кожевников потратил немало времени на изучение работ Якоби. И хотя работыпоследнего давно знали, переводили и комментировали в духовных академиях, длясветской публики немецкий философ оставался практически неизвестен (“русского”Якоби не существовало). К сожалению, как мы уже отмечали, эта часть его работыConcept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 47

Философский дискурстак и не увидела свет, поэтому представляются особенно интересными те сведения офилософских воззрениях Якоби, которые мы находим как в сносках в “Философиичувства…”, так и в выписках Владимира Александровича.Рассуждения Якоби были гораздо более последовательны и доказательны.Для него всякое философское размышление начинается и определяется утверждениемаприорной истины до всякого знания. И в этом нет ограниченности,поскольку только отыскание истины, которая отнюдь не является нашимсозданием и созданием которой являемся мы, истины в смысле истинно сущего,и есть основание нашего объективного знания. Реальность объекта –вот в чем заключается для Якоби основа всякого знания и всякой истинности. Поэтомутам, где исследователи видят лишь бесформенность и бессистемность, с неумолимойвнутренней логикой развивается учение Якоби о реальности предметазнания и его непосредственной данности. “Или всякое познание, в конечном счете,объективно, то есть является представлением чего-то имеющегося независимо отпредставляющего субъекта, так что это представление должно находиться и в божественномразуме, только не ограниченным, конечным образом, а бесконечным,охватывающим одновременно все отношения; или вообще нет никакого истинногопознания – никакого мира, никакого Бога” [22]. Истинная объективность –это всегда реальность существования другого как факта, независимого от сознанияпознающего. Без внешнего нет внутреннего, “без ты нет я”, поэтому “другое”нам дано с той же необходимой очевидностью, как и мы сами. Однако стольнеобходимая отнесенность сознания к сознаваемому еще не означает обусловленностьодного другим. Она свидетельствует лишь о неотделимости одного отдругого при полной несоизмеримости и разнородности этих начал. Якоби темсамым очень точно уловил центральную проблему трансцендентальной философии:“ощущения не могут порождаться представлением, но они также не могутбыть вызваны и со стороны вещи в себе через раздражение, поскольку категорияпричинности, как все категории, не может применяться, в смысле кантовскойфилософии, к вещи в себе” [23]. Из этой апории, на первый взгляд, нет выхода.Можно отказаться от вещи в себе и вывести представление вещи исключительноиз сознания самопознающего Я, как сделали Фихте и Шеллинг, и тем самым утратитьбытие в бесконечном процессе сознавания. С другой стороны, возможноотождествить бытие и сознание в единстве спинозовской субстанции и потерятьЯ. Якоби пошел по другому пути. Он был убежден, что какой бы живой ни былаинтуиция сущего как полноты бытийности (речь не идет об абстрактом понятиибытия вообще, отвлеченном от отдельных существующих вещей), из нее невозможнопутем только одного мышления вывести все богатство мироздания безфакта многочисленных новых интуиций его многообразия. Ни понятие бытия,ни понятие сознания не могут служить материалом для построения сущего ни вотдельности, ни вместе взятые (Шеллинг), поскольку сущее не есть и то и другое,оно, скорее, ни то, ни другое.Осознавая себя продолжателем платоновской линии в философии, Якоби утверждаетбезусловное бытие истинных реальностей – истинного, благого и прекрасногов себе. Эти начала не пустые и безжизненные схемы единичных истинныхсуждений, прекрасных вещей или благих поступков чувственного мира, они –подлинные реальности, более насыщенные бытием, чем тот пространственно-вре-48 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Философский дискурсменной мир, в котором живет и действует человек. Однако “только тот, кто по тусторону над возникающим и преходящим узрел истинное, благое и прекрасное всебе, только тот найдет его отображенным и здесь” [24]. С точки зрения Якоби, реальность“этого”, конечного, пространственно-временного мира не имеет никакихлогических связей с высшими понятиями разума, наполненными бытием, и, значит,никак не может быть выведена из понятия абсолютного. Чувственный мир длячеловека – непререкаемый факт, простая первичная данность, не нуждающаяся вдоказательстве своей реальности. “Наличность самой действительности” есть то, квосприятию чего должен быть готов человек в своем созерцании действительностибез привнесения в него какого-либо иного познавательного механизма.Таким образом, по Якоби, человеку дан как мир вещей, так и мир духа. Однакоэто не означает автоматическое проникновение познающего субъекта в бытие,его овладение последним. Поэтому не совсем справедлив упрек Канта в адресЯкоби в том, что его философия уничтожает самое себя, ибо философия естьискание истины, а у Якоби истина открыта с самого начала, без труда и усилияпознающего субъекта [25]. Как отмечает О. Котельникова, Якоби намечает здесьсложную “проблему кажущейся противоречивости имения предмета в сознаниипри его неосознанности, или данности предмета как некоего Х-а” [26]. Действительно,Якоби лишь утверждает, что для достижения субъектом своей конечнойцели – полноты истины – он должен уже иметь в своем разуме предчувствие истинного.Только из сознания своего незнания, из понимания исходной полноты,целостности и априорности Сущего возможна реализация процесса познания.Следовательно, Якоби полагает предзаданность конечной цели познания – целогобытия, до и независимо от самого познания.Эта позиция Якоби нашла свое философское продолжение в первых четырехглавах работы С. Л. Франка “Предмет знания: “Х”, то есть неизвестный предметзнания, есть исходная и опорная точка знания; но именно для того, чтобы бытьтаковой, она сама не может зависеть от знания и вытекать из его внутренней природы,ибо исходить можно лишь из того, что существует независимо от нашегонамерения двинуться из него, и опереться можно лишь на что-либо твердое и самодовлеющее,а не на саму необходимость опереться” [27]. Философия же, основывающаясяна рассудочных самоутверждениях или самоотрицаниях, выводящая мириз самой себя, не только не схватывает живую действительность, но и, превращаяее в отвлеченную существенность, создает лишь новую форму своего собственногомышления, то, что Якоби называл “не вязанием чулка, а вязанием вязания”.Главный недостаток философии Якоби видел в том, что она из-за своей отвлеченностипытается определить бесконечность бесконечностью, неопределенностьнеопределенностью, тогда как “измерение без того, что дает меру, невозможно. Ногде найдешь ты в целом объеме чувственного бытия такую меру?” [28]. Вне этойопределенности, предела вся философия оказывается “парением между проблематическимобъектом и проблематическим субъектом”, парением неизвестно чегоиз неизвестно чего и неизвестно для чего. Когда человек что-либо ищет, он уженекоторым образом знает искомое, в противном случае он не понимал бы ни гдеего искать, ни как искать.Итак, оставаясь “решительнейшим реалистом”, Якоби утверждает, что мир данчеловеку как действительное целое в чувственном опыте и в опыте разума. Дейс-Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 49

Философский дискурствительность как целое бытия связывает все отдельные человеческие суждения всистему знания. И хотя само это истинное знание определено и совершенно, дляограниченного субъекта познания оно никогда не завершимо, тем не менее человек,сознавая свое бессилие, не пытается превратить в ничто, в создания своегоразума то, что не в состоянии постичь рассудком.То же, что человеческое знание ограничено, – безусловный факт для Якоби.Всякое знание, утверждает он, есть знание опосредованное, доказывающее, оновозникает и основывается на бесконечной череде взаимообусловленных вещей,знание которых есть знание их “механизма”. Однако доказательный характер знанияпредполагает в качестве своего необходимого условия закон достаточногооснования, т.е. существование целого до любой своей части (totum parte priusesse, necesse est). В логическом смысле это подразумевает, что между основаниеми следствием есть лишь отношение одновременности, и для того чтобы осуществитьпознание какой-либо части мира, человек должен иметь в качестве основаниявесь мир в целом. А это означало бы поиск основания для первичного ибезусловного Сущего, что внутренне противоречиво. Сближая, как и Вольф, закондостаточного основания с законом тождества, Якоби считает, что всякое познающее,т.е. обосновывающее мышления, связывает мысли только посредствомотождествления с тем, что уже схвачено цепочкой опосредований, а значит, неспособно проникнуть за пределы своей природы. “Открыть условие безусловного,придумать возможность абсолютной необходимости, хотеть это сконструироватьдля того чтобы (все – И. Г.) это понять (курсив Якоби) – это должно казатьсяочевидной несуразицей. Но это как раз и есть то, что мы предпринимаем, когдапытаемся высмотреть из природы нечто нам понятное, то есть углядеть (это –И.Г.) только из природного существования и вывести на свет механизм принципамеханизма. Ибо все должно возникать и наличествовать для нас понятным образомили должно возникать и наличествовать неким обусловленным образом;поэтому мы остаемся в цепи обусловленных условий до тех пор, пока мы (их – И. Г.)понимаем. Там, где эта цепь прекращается, там мы перестаем понимать, и тампрекращается связь, которую мы сами называем природой” [29]. Таким образом,выяснение механизма вещи есть лишь ее уяснение, а не вывод чего-то новогоиз того, где ранее этого нового не было. Значит, отношение основания и следствияне может выступать в качестве принципа познания происхождения вещей, аесть лишь принцип их умозрительного рассмотрения (principium compositionis),в отличие от отношения причины и следствия, которое содержит в себе понятиео последовательности во времени и есть принцип для познания порождения(principium generationis). Однако понятие причинности, столь необходимое дляпознания пространственно-временной действительности, не может возникнуть усущества созерцающего, умозрительного.Каким же образом осуществляется, тем не менее, познание данности подлиннореального и что является гарантом его истинности? Учитывая характер работ Якобии путаность его философской терминологии, достаточно сложно дать однозначныйответ на эти вопросы. Якоби неоднократно подчеркивал, что, поскольку внепризнания непосредственной данности объекта человек не может объяснить своепредставление о внешнем мире, подлинное наличие в сознании чего-то, ему гетерогенного,представляется столь же очевидным, как и необъяснимым. Единствен-50 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Философский дискурсным источником его может быть только откровение, откровение самой природы, невмещающееся в понятийный мир рассудка и, значит, требующее только одного –веры. “Таким образом, мы имеем откровение природы, которая не только повелевает,но принуждает всех и каждого верить и верой принимать вечные истины” [26, c. 100].Многообразие чувственных созерцаний – вот что является единственным и основнымисточником познания природы, который человек должен благоговейнопринимать. Непонятность чувственного восприятия еще не означает, с точки зренияЯкоби, его лживости, скорее наоборот, указывает на то, что человек долженпринимать их такими, какими он их находит, утверждая тем самым их необходимодостоверный характер. Именно в этом видит Котельникова наибольшую заслугуЯкоби: “в век, когда эта проблема (реальность чувственного восприятия) была, казалось,окончательно решена в отрицательном смысле, он не побоялся выступитьеретиком, утверждая реальность чувственных качеств” [26, c. 101].Итак, реальность дается человеку как субъекту познания в акте веры черезчувственные ощущения. Но, с точки зрения Якоби, есть, как мы уже отмечали, миридеальных сущностей – столь же реальный и необходимый для познания, как имир чувств, для него существует свой особый орган восприятия – разум. Некотороевремя он, как и вся современная ему философия, не различал разума и рассудка,способности интуитивной и способности дискурсивной. Однако благодаря Канту,вернувшему, по словам Якоби, разуму его исходное значение – источника идей, оносознал, что разум есть способность предпосылки истинного, благого и прекрасногосамого по себе, и стал понимать его (разум) как рецептивную способность,как духовное око, созерцающее идеи. Разум “не создает никаких понятий,не строит никаких систем, не судит... но только открывает, только возвещает”,это “глубоко внутреннее”, “чувство (Sinn) для сверхчувственного, ... в отличиеот чувств для видимого мира”, “то, чем человек внимает (vernimmt) сверхчувственномукак то же, посредством чего видит глаз”. “Как телесное чувство (Sinn)всецело позитивно, так и духовное чувство (Sinn) – разум”.Таким образом, разум – интуитивная способность человека, лишенная всякой активности(в смысле творчества из ничего) и несамостоятельная по своей сути: “человеческийразум – это симптом высшей жизни, которая нам известна. Его жизнь не в нем самом, ондолжен получать ее каждое мгновенье. Не жизнь в нем, а он в жизни” [28, c. 6].Разум Якоби не создает никаких прообразов, он дает в чувстве “не-зримые видения”(Unsichtliche Gesichte), которые нельзя превратить ни в наглядные представления,ни в логические понятия. Вот почему Якоби называет знание, получаемое разумом,“интеллектуальным созерцанием абсолютного”, т.е. объективным представлением,основанным на восприятии Истинного, тем самым утверждая, что если какое-нибудьпонятие не имеет источника в чувственном опыте, то его содержание надо искать вопыте другого рода, но всегда в опыте, а не в самодеятельности мышления. Именноиз-за отсутствия подходящего выражения наблюдается у Якоби то нагромождение понятийи определений, что так раздражает исследователей. Определяя разум как “интеллектуальноесозерцание”, Якоби имеет в виду созерцание не как отстраненностьот созерцаемого объекта, а как слияние, растворение со сверхчувственным бытием,т.е. то, что Франк называет живой интуицией, в отличие от созерцательной. Однакодля Франка в живой интуиции “мы проникаем в предстоящее нам бытие во всей егополноте, то есть знаем его, сливаясь с его собственной жизнью” [27, c. 360]. “ТогдаConcept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 51

Философский дискурсобладание бытием есть уже не направленность сознания на предмет, не созерцаниепротивостоящее субъекту объекта и потому не отдаление предмета от переживания,а обладание в смысле слияния своего я с предметом, приобщения своей жизни к всеобщейжизни... Знать что-либо в этом смысле и значит не что иное, как быть тем, что“знаешь, или жить его собственной жизнью” [27, c. 361-362]. Для Якоби же в интуициичеловек, несомненно, приобщается к объекту познания, но не настолько, чтобыполностью в нем исчезнуть. Человек как чувствующее существо имеет основаниемсвоего существования в пространственно-временном мире чувственное созерцание,посредством которого он познает мир, до конца с ним не сливаясь. Как разумноеи, значит, духовное существо, человек коренится в Абсолюте. Отсюда возможностьприобщения абсолютному посредством разума, который доводит до сознания этужизненную связь. Однако, пребывая в Абсолютном, вырастая из него, человек никогдане живет “собственной жизнью” Абсолюта, который всегда будет оставаться длянего “глубочайшей тайной”. Как в чувственном восприятии осознание своей духовнойукорененности препятствует растворению в чувственном мире, так и в разумномпознании чувственная конечность человека не дает ему раствориться в Абсолюте.Выше отмечалось, что для Якоби понятие разума есть понятие специфическогооргана для восприятия сверхчувственного, но восприятия, которое, как и в мире вещей,основывается на чувстве, причем специфическом, – духовном (Geistes – Gefühl)чувстве. Как в чувственном познании указанием на то, что между субъектом познанияи его объектом установилось соотношение, является ощущение, так и в сверхчувственномпознании отношение, которое возникает между нечувственным объектом иразумом субъекта, фиксируется чувством. В обоих случаях и ощущение, и чувство, сточки зрения Якоби, указывают на самоналичность независимого от субъекта объекта.Насколько на ощущении (восприятии) чувственного предмета основывается связь человекакак временного и пространственно ограниченного существа с вещным миром,настолько в познании разумом сверхчувственного, открывающегося в восприятии,раскрывается духовная природа человека. Следовательно, человек тогда оказываетсячеловеком, личностью, когда Дух открывает себя разумом в чувстве. Человек “преднаходитсебя как такое, а не иное существо, благодаря непосредственному (курсив Якоби)чувству, не зависящему от воспоминания предшествующих состояний, отнюдь непосредством рассуждения. Он знает, что он есть этот единый тождественный себе,не могущий стать никем другим потому, что непосредственная очевидность духа неотделимаот духа, от самости (Selbstheit), от субстанциональности” [26, c. 106]. ПричемЯкоби, не обращая внимания на упреки в субъективизме, не устает утверждать,что данное чувство (Sinn), указывающее человеку в разуме идеи истинного, благого ипрекрасного в себе, всегда объективно и чисто. Объективно оно потому, что основываетсяна восприятии, т.е. самоналичности независимого от субъекта объекта, который“принуждает” к своему воспризнанию. В этом смысле Якоби называет чувство сверхчувственного“непреоборимым” (unwiederstehlich). “Чистота” же означает свободу отчувственных данных, стремлений и желаний субъекта, своеобразную редукцию к эйдетическойреальности истины, прекрасного и блага самого по себе, которая толькои может быть найдена в рамках сверхчувственного. В пространственно-временноммире человек обладает лишь объективностью, но не “чистотой”.Итак, все, что открывается разумом в чувстве, т.е. идеи, – “чисто”, объективнои, следовательно, необходимо. Но, как замечает Якоби, поскольку эти идеи самим52 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Философский дискурсразумом не доказываются, а значит, не могут быть им познаны, а также не являютсясозданиями разума, так как изначально уже его определяют, постольку их источникомможет являться только область абсолютного бытия. “Из этого сверхприродногокак природное, так и мир могут исходить и быть произведенными не иначе,как сверхприродным образом. ... Сверхприродное никаким другим образом неможет быть нами принято, кроме как нам дано, а именно, как факт – оно есть! Этосверхприродное, эта сущность всех сущностей всеми языками называется Богом” [30].Таким образом, воззрение разума как “объективное чувство” становится у Якобинекой метафизически понимаемой верой как “оттенком божественного знания иволи в конечном человеческом духе”. Надо, однако, оговориться, что принципиальнаявозможность для человека иметь общение со сверхчувственным не означает,по Якоби, постоянную и обязательную действительность такого общения.Подобно тому как возможна недоразвитость и ошибочность чувственных ощущений,возможна также частичная или полная атрофия органа сверхчувственноговосприятия, своеобразная слепота к Богу. Причины подобного состояниячеловека Якоби не исследует [31], но для него важно отметить другое: “Вера вБога не есть удел всякого”, в том смысле, что человека невозможно ни заставитьповерить, ни довести самыми изощренными рациональными доказательствамидо усмотрения идеи Бога. Мучительные провалы скепсиса – расплата, по Якоби,за избыточную деструкцию мира рассудком. “Грубый дикарь ошибается меньше,чем образованный умник. Поскольку дикарь, как бы часто он ни путал внешнеес внутренним и принимал образ за вещь, а видимость за сущность, знает и то,и другое и не ошибается в самой вещи. Ученая мудрость, напротив, признаеттолько внешнее, принимает видимость за вещь и вещь за видимость и при этомошибается в самой вещи” [28, c. 16]. Продолжая вслед за Гаманом критику современнойфилософии, Якоби главный ее недостаток видит именно в нереалистичности,в попытке подмены живой личностной веры в Абсолют “иллюзией уверенности”в знании, называемой наукой. Подлинное знание должно обернутьсяблагоговейным “незнанием”, предчувствием Бога, иначе “категории отчаянья”превратят мир в Ничто. “Знание незнаемого состоит отсюда в познании того,что все человеческое знание есть лишь незаконченность и должно оставатьсянезаконченным, оно есть умудренное незнание. Вера в откровение, выпадающаяна нашу долю, вместе с разумом ведет нас к чему-то выше через эту незаконченность.Разум одобряет то, что рассудок отрицает. Между тем, рассудок не можетпривлечь на свою сторону одобрение без того, чтобы не утопить все в бездушнойнеобходимости. Итак, или Ничто, или Бог” [28, c. 12].Таким образом, становится совершенно ясно, что воззрения Якоби никоим образомне могут быть признаны субъективистскими в том смысле, в каком возможенперенос свойств познающего субъекта на познаваемый объект. А значит, сведениеположительной значимости философии веры лишь к “личностной особенности”ее автора справедливо лишь в том смысле, в каком всякого философа интересуетвопрос о возможности соответствия Абсолютно Сущего, Истины и стремящегося кее познанию и жизненным образом зависящего от этого человека.Метафизическим основанием разума как чувства сверхчувственного являетсядля Якоби индивидуальность, личность. Нет большего заблуждения, как пониматьбытие без самобытия, без субстанциональности, без самосознания. ЖивоеConcept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 53

Философский дискурссущество всегда индивидуально, личностно. Жизнь, по Якоби, всегда больше вещей,она не может быть их свойством, поскольку они (вещи) есть лишь многообразныеи многочисленные проявления реальной жизненной индивидуальностибытия. Степень интенсивности жизненности зависит от степени сознательности,поэтому человек, его разум есть высшая степень жизни. В нем, в интенсивностиего самосознания, индивидуальности заложена основа не только всякого познания,но и существования. Человеческая личность – это principium individuationis,монада, открытая Сущему и им полагаемая как другое [32]. Это собранный внутрьсебя мир, который может состояться, а может и нет. Его исходное стремление(инстинкт) [33] к Истине есть перцепция, предугадывание, предчувствие возможногопространства существования и познания. “Всякое ощущение и стремлениеисходит из самобытия, из бытия в себе, из жизни (курсив Якоби); всякое восприятие(Vernehmen) – из того, что непосредственно и по существу воспринимает себя иодновременно также непосредственно и также по существу, в то же неделимоемгновенье воспринимает природу и Бога, конечное и бесконечное, вечность ивремя”. “Так как для нас без внешнего нет внутреннего: без ты нет я, то мы увереныв другом так же, как в себе, и любим его, как жизнь, которой становимсяпричастны благодаря ему” [26, c. 111].Человек как существо индивидуальное принадлежит двум мирам – чувственномуи сверхчувственному, но лишь в мире сверхчувственной Истины его подлинная духовнаяродина, дающая ему возможность узнать и осознать себя личностью. Поэтомудля сохранения своего подлинного существа человек нуждается в осуществлениисвоей разумной природы, т.е. познании Бога. Разум и существует, по Якоби, лишьнастолько, насколько познает Бога. Таким образом, человек определяется двойнойбезусловной реальностью, данной ему в восприятии чувств и разума, – природой подним и Богом над ним. Однако принципом, определяющим и гармонизирующим этучеловеческую разорванность, является для Якоби религия. “Как инстинкт упорядочиваетнутро животного, так и религия – внутренний мир человека” [28, c. 4].Инстинкт как религия, как влечение конечного существа к необходимому условиюи основе своего бытия – Абсолюту – является конечным пунктом в рассужденияхЯкоби. Таким образом, вера, не потеряв своего подлинного сверхчувственногообоснования, превратилась также и в основание всякого познания,выступив выражением и гарантом безусловной реальности как пространственно-временного мира, так и мира подлинно существующих идей истины, блага и прекрасногосамого по себе. Как активное и необходимое жизненное чувство онастала тем нравственным принципом, который объединяет разумную и чувственнуюсторону человека, внося в это единство разумные основания и призывая к еговолевому и действенному осуществлению.Таким образом, Якоби почти полностью выполнил программу, намеченнуюГаманом. Ему не только удалось, насколько это возможно, обосновать самостоятельностьверы как необходимого для познания составляющего, не только переосмыслитьчеловеческий разум как чувство Абсолютного Сущего, но и наметитьряд важных направлений в последующей философии. Его защита реальностичувственных данных, которая своим “избытком здравого смысла” и наивностьюеще современникам казалась “старческим ворчанием”, совершенно верно определиладальнейшее развитие реализма в философии.54 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Философский дискурсПодводя итог своему исследованию, Владимир Александрович Кожевниковутверждает, что “…высокая заслуга философии веры и чувства представляетсявне всякого сомнения: эта философия бесповоротно обличила во многих отношенияхнесостоятельность догматического рационализма докантовской эпохи,уяснила слабости самого критического рационализма, энергично заявила о необходимостивыполнения широкого пробела, оставшегося в новом светском гуманистическомсознании общества 18 века и, насколько было в ее силах, попыталасьвосполнить этот недостаток, не отрекаясь, в сущности, от основного начала тогоже мировоззрения, того начала, которое люди прошлого века любили называть“чистой человечностью” (reine Menschlichkeit)” [34]. Однако наряду с этим он видиткоренной недостаток философов чувства в их склонности к преувеличению“надежды на умственные и нравственные ресурсы отдельной человеческой личности”[34, c. 45]. Следуя основным идеям своего учителя, Кожевников приходилк необходимости восполнения “философии отвлеченного мышления” и противостоящейей “философии чувства” до всеобъемлющей “философии дела”,которая раскрыла бы перед человечеством его “высшую, конечную задачу” –“регуляции сил природы для обеспечения, укрепления и восстановления жизни”и одушевила бы этой целью научное знание [35]. Владимир Александрович утверждал,что “последним и высшим словом этики будет не натуралистический игуманистический и даже не религиозный индивидуализм, не полноправие и широкаясвобода отдельных личностей, а всеобщая добровольная солидарность, согласиевсех сынов человеческих как в общих правах, так и в общих обязанностях,согласие и единение в мыслях и чувствах, в желаниях и в воле, и в особенности вделе, в общем, всечеловеческом деле водворения мира и счастья на земле не посредствомодних экономических и юридических реформ, не способных устранитьестественные причины неравенства и вытекающую из него вражду между людьми,а посредством разумной регуляции природы знанием и волею человечества, дляпревращения ее смертоносных сил в живоносные, для восстановления утраченногои для укрепления и совершенствования существующего, для обеспечениявсем людям необходимых условий здорового, осмысленного и нравственного существованияи для установления таким образом правильных отношений междулюдьми, отношений не искусственных (юридических и политических) и не отвлеченных(гуманистических и космополитических), а естественных и реальных,то есть родственных, сыновних и братских, сообразно с указаниями и заветамиистинного христианства” [34, c. 754].Но это лишь один аспект работы. Более важным представляется тот анализсмысловых детерминант понятия веры, который осуществил Кожевников напримере философии чувства и веры. Владимир Александрович наглядно продемонстрировал,что общая тенденция философии веры к пониманию цельностичеловеческой натуры как необходимого залога постижения самого человека и окружающейего жизни мира, возведение, в связи с этим, чувства в общее познавательноеи вместе с тем существенно религиозное начало является наиболее естественнойи плодотворной. Поиск онтологического основания вне бытия самоймысли, которое только и может быть ее подлинным источником, обоснованиереальности внешнего мира – все это оказалось в строго философском смысленепосильной задачей для философии веры, поскольку она, несмотря на непри-Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 55

Философский дискурсмиримую борьбу с кантовским критицизмом и просвещенческим гуманизмом,исходила из общего со своими противниками убеждения в неразрешимости противоречиямежду “доводами сердца” и “доводами рассудка”, что привело Якоби кнеобходимости вообще отказаться от разума в пользу веры. Именно она, по мнениюЯкоби, является единственным, непосредственным гарантом существованиядля человека подлинной реальности. И в этом смысле одно из существенныхдостижений немецкого философа, по мнению Кожевникова, состоит не тольков том, что он признает самостоятельность данностей непосредственного чувствареальности, которые обретают свою достоверность вне каких-либо заключенийразума в акте веры, но и в том, что он сделал решительный шаг вперед в доказательстветого, что эти данности являются основополагающими как для всегосознания, так и для всякой достоверности в познании вообще.Решение, предложенное русской религиозно-философской традицией, изначальноисходило из того, на чем остановилась философия веры, и заключалосьв особом понимании специфики философского знания, “...рожденного из тогоособенного настроения разума, которое сообщено ему особенным характеромверы” [36]. В этом смысле Владимир Александрович Кожевников не предлагаетготовых решений, но пролагает путь к устроению подлинно христианской православнойфилософии, которая есть “…мысль об истинной жизни по истиннойвере в Бога”.Ссылки и примечания:1. Виндельбанд В. От Канта до Ницше. М., – 1998. – С. 345.2. Фишер Куно. История Новой философии. – СПб.: Изд. Жуковского, 1905. – Т. 3. – С. 706.3. Длугач Т. Б. Проблема времени в философии И.Канта и П.Флоренского // Кант и философияв России. – М., – 1994. – С. 186.4. Булгаков С.Н. Свет Невечерний. – М., 1994. – С. 33.5. Шпет Г. Г. Очерк развития русской философии. – М., 1989. – С. 153.6. Флоровский Г. Пути русского богословия, – Минск.: Издетельство Белорусского экзархата. –2006 г. – 609 с.7. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Биографии. – М., 1993. – Т. 3. – С. 605.8. Почти 45 листов конспектов работ Гемстергюи, Гамана и Якоби.9. Nikolaus von Arseniew. – Das Heilige Moskau. Zurich. – 1940. – С. 185–191.10. “В высшей степени солидный по широте замысла и по мастерскому выполнению труд г. Кожевниковапредставляется явлением редким в нашей бедной философской литературе и подлинносоставляет ценный вклад в нее”, – писал неизвестный автор рецензии. Он отмечал важностьсамой темы исследования, а также строгую объективность тона и мастерство изложения (Книгапо философии. В.А.Кожевников. Философия чувства и веры // Московские ведомости. –22 августа 1898. – № 230 (подпись “М”). – Примечание к письму Н.Ф.Федорова к Кожевниковуот 25 августа 1898 года. – Сочинения. Т. 4. – С. 346.11. Глаголев С.С. Новости русской литературы по религиозно-философским вопросам // Богословскийвестник, 1896. – № 2. – С. 276–300; Петровский А. Г. Забытая философия. Отклик накнигу г. Кожевникова “Философия чувства и веры в ее отношениях к рационализму XVIII в. ик критической философии”.12. Кожевников В. О добросовестности в вере и неверии. – М., 1908 – С.- 5.13. Rocholl, J.G.Hamann. Ein Vortrag. Hannover 1869. – цит. по: Кожевников В.А. Соч. С. 135.14. Шеллинг. Соч.: В 2 т. – М., 1989. – Т.2. – С. 535.15. Уместно в этой связи вспомнить, что И. Киреевский в своей работе “О необходимости и возможностиновых начал для философии” (1856) также считает, что западная философия обладает отвлеченнымхарактером. Причины этой философии отвлеченного мышления он видит, во-первых, в56 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Философский дискурсотвлечении латинской Церкви от Православия, во-вторых, в реформации от церковного предания,и, в-третьих, в отвлечении разума от веры в Новое время.16. Кожевников В. А. Сочинения. – М., 1930. – С. 721.17. По мнению В. Ф. Асмуса, “Метакритика” Гамана по глубине и проницательности сужденийвыше, чем гораздо более известная, но далеко не столь важная по значению “Метакритика ккритике чистого разума” Гердера // Асмус В. Ф. Проблема интуиции в философии и математике.– М., 1963.18. Антология мировой философии. – М., 1971. – Т. 3. – С. 668.19. Гете по этому поводу говорил, что “...ему не хватало наук о природе, а немного морали недостаточно,чтобы обрести полное видение мира” (Зиммель Г. Гете. Избранное. – М., 1996. – С. 187.20. Асмус В. Ф. Проблема интуиции в философии и математике. – М., 1963. – С. 44.21. Гете называл это стремление превосходным, но трудноосуществимым.22. Jacobi II, 37.23. Rod V. Geschichte der Philosophie. – Munchen, 1984. – Bd.8.24. Jacobi, VI, 230.25. См.: “Ueber den neuerdings erhobenen vornehmen Ton in der Philosophie”.26. Котельникова О. Учение о непосредственном знании в философии Фр. Г. Якоби // Мысль. –№1. – СПб., 1992. – С. 96.27. Франк С. Л. Предмет знания. – Харвест, 2000. – С. 74.28. Jacobi F. H. Die schriften F. H. Jacobi`is in Auswahl. – Berlin., 1926. – Ueber Vernunft.29. Опосредование и непосредственность по Якоби.30. Там же.31. Именно причины нечувствия Бога и избавления от него были предметом особого внимания святоотеческойправославной традиции. Ср.: “Бывают и внутренние наказания от Бога. Это отъятиедуховных чувств. Случается так, когда сердце вкусит что-либо страстное, имевши возможностьизбежать сего. Тогда оно становится неспособным к приятию духовных чувств и будет таким,пока не испарится всякий след страстного приражения” (Св. Феофан Затворник. Внутренняяжизнь. Избранные поучения. – М., 1998. – С. 180–181).32. А.А.Козлов “предположил, что Бога мы сознаем так же непосредственно как и самих себя. Следовательно,знание о Боге получается, как и знание о Я, путем соотнесения данных непосредственногосознания” (Лосский Н. О. Козлов и его панпсихизм // Вопросы философии и психологии.1901. – Кн. III (58), май-июнь. – С. 200).33. “Я называю инстинктом ту энергию, которая изначально определяет род и способ самодеятельности... живых существ” (Jacobi F. H. Werke. I, XV).34. Кожевников В. А. Философия чувства и веры в ее отнощении к рационализму восемнадцатоговека и к критической философии. – М., 1897. – С. 45.35. Именно этот обощающий вывод вызвал возражения Сергея Сергеевича Глаголева (1856–1937),профессора кафедры апологетики Московской духовной академии, поместившего во второмномере журнала “Богословский вестник” за 1896 г. рецензию “Новости русской литературыпо религиозно-философским вопросам”. Глаголев высказался против подобного “расширениязадач философии”, указав на то, что человеческий разум не способен постичь “конечную цельбытия” и тем паче “определить средства и метод для достижения этой цели”, что “конечнаяцель бытия” дана только в религии и открывается лишь через веру, “через смиренное принятиехристианских истин”. “Автору, – замечал Глаголев, – не нравится мысль Гамана, что природа –неразрешимая тайна. Но неужели автор серьезно думает, что человек, оставаясь человеком ипребывая на земле, когда-нибудь разрешит ее? Неужели эта мысль теперь может быть поддерживаема?”,ведь “блестящие победы естествознания, о которых так шумят естествоиспытателиminores, склоняют лучшие умы гораздо более к скептицизму, чем к оптимистическим надеждамна всеведение в будущем”, да и “самые стремления современной науки ясно показывают, что онанисколько не добивается овладеть тайнами бытия. Она хочет все объяснить механическим образом”.Впрочем, Глаголев не ограничивался лишь замечаниями. Он указал на важность книгиКожевникова, которая, по его мнению, в целом направлена к “умножению доброго” и “людям,видящим в церкви стесняющее начало, готовым ее назвать бастилией человеческого духа”, “показывает,что церковь не стесняет, а содействует осуществлению лучших и благороднейшихстремлений человечества”; подчеркнул ценность позиции Кожевникова в вопросе о “положительнойрелигии”.36. Киреевский И. В. Полное собрание сочинений: В 2 т. – М., 1911. – Т.1.- С. 246.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 57

Философский дискурсАвтор Н. Ф. ЗюзевКазус ГеттьеАннотацияКлючевые слова: парадокс Геттье, аналитическая философия, эпистемология, знание, обоснованное истинноеубеждение, субъективное, объективное.В статье предпринят критический обзор дискуссий вокруг парадокса Геттье, который ставитпод сомнение базовое эпистемологическое положение аналитической философии – знание естьобоснованное истинное убеждение. Парадокс Геттье в течение нескольких десятилетий привлекаетк себе внимание философов, преимущественно работающих в англо-американской философскойтрадиции. Автор анализирует сформулированные в ее рамках основные стратегии решения парадокса.Избежать тупиков крайнего скептицизма и субъективизма, по мысли автора, возможно благодаряточному определению природы парадокса Геттье и, как следствие, четкой локализации областиего действенности, которая оказывается значительно уже предметного поля эпистемологии.58 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)Постановка проблемыи варианты ее решенияВ 1963 году американский философЭдмунд Геттье опубликовалв журнале “Analysis” статью “Являетсяли обоснованное истинноеубеждение знанием?” [1]. Эта крохотнаяработа (на двух с половинойжурнальных страницах) – пожалуй,все научно существенное, что оставилпосле себя малоизвестныйпрофессор из малоизвестного жеуниверситета Уэйн Стэйт. Затоголовная боль, которую эта статьяпричинила эпистемологам всегомира, не ослабевает. Дело в том, что Геттье взял за живое: он “посягнул” на ключевоепонятие “знание”, определение которого к тому времени уже давно устоялось ибыло повсеместно признано в аналитической философской среде.Аналитическая философия традиционно определяла знание как “обоснованноеистинное убеждение” (justified true belief, или JTB). К примеру, S знает, что P, если:(1) P истинно, (2) S верит, что P, и (3) его убеждение, что P, обоснованно. Так, я знаю,что напротив моего дома идет строительство нового, потому что: (1) строительстводома действительно идет, (2) я убежден, что напротив моего дома строят еще один,и (3) мое убеждение базируется на целом комплексе доказательств и свидетельств (яежедневно наблюдаю из окна эту стройку, мои домашние и соседи подтверждаютэтот факт, и т.д.).Геттье поставил под сомнение эту формулировку, приведя несколько контрпримеров.Допустим, Смит имеет все основания верить, что (f) “Джонс имеет[автомашину] Форд”, просто потому, что он часто видит Джонса за рулем этой

Философский дискурсмашины, Джонс предлагает подвезти его на Форде и т.д. В то же время у Смитаесть друг Браун, но где он сейчас находится, Смит не имеет ни малейшего понятия.Теперь Смит, исходя из первого суждения, комбинирует три новых: (g) “Илиу Джонса есть Форд, или же Браун находится в Бостоне”; (h) “Или у Джонса естьФорд, или же Браун находится в Барселоне”; (i) “Или у Джонса есть Форд, илиже Браун находится в БрестЛитовске”. Смит вполне обоснованно верит, чтовсе эти суждения истинны. Однако Джонс на самом деле ездит на арендованноймашине, а Браун волей судьбы вдруг оказался в Барселоне. Теперь суждениеh оказывается истинным, но мы никак не можем признать, что Смит знает,что оно истинно, несмотря на то, что (1) оно истинно; (2) Смит верит, что оноистинно; и (3) Смит обоснованно верит, что оно истинно. Таким образом, формальныеусловия знания соблюдены, но в данном случае они оказались явно недостаточными.Статья породила огромную массу литературы, в которой делались попыткиопровергнуть идею Геттье, а также предлагались новые и новые примеры в егопользу. Типический вариант “ситуации Геттье” можно описать следующим образом:(1) S (ложно) верит, что P1 (Смит верит, что у коллеги Джонса есть форд,так как Джонс водит форд, он утверждает, что это его машина и т.д., хотя Джонспросто паталогический лжец), из чего (2) S делает (верный) вывод, что P (что у одногоиз его коллег по офису есть форд, и, (3) действительно, такой вывод истинен,так как форд есть у Брауна). Вновь все формальные условия для JTB соблюдены,но можно ли сказать, что S знает, что P? Форма знания здесь явно противоречитнашему интуитивному пониманию того, что Смит, высказывая верное суждение,в то же время не имеет никакого понятия об истинном положении дел.Как же можно описать попытки решить эту проблему? Некоторые философыпопробовали, действуя в русле куайновского скептицизма относительно “концептуальнойистины” и “аналитичности”, раскритиковать весь “проект Геттье”.Однако плодотворными эти усилия не оказались. Во-первых, в таком случае приходитсяподвергать критике все прочие концептуальные понятия и структуры;во-вторых, “проект Геттье” не поддается критике как основанный на ирреальныхмысленных экспериментах (многие “ситуации Геттье” вполне реальны), и, в-третьих,можно придерживаться JTB, даже и не подозревая того, что так же случаетсясплошь и рядом.Поэтому основное направление поиска решения проблемы пошло в руслекоррекции самой концепции JTB. Самым радикальным и простым ходом в этомплане стало предложение вообще избавиться от обоснованности убеждения(justified) как условия знания (например, Sartwell [2]), то есть вместо JTB предлагалосьограничиться TB. Естественно, большинство специалистов нашли этонеприемлемым, так как такая процедура повлекла бы за собой фундаментальныйпересмотр самих основ эпистемологии, а точнее, просто разрушила бы их,притом что новой и плодотворной парадигмы никто не предлагал. Фактическиэто вело бы к скептической позиции, при которой обоснованность не имеетбольшого значения, так как знание само по себе недоступно. Кроме того, здесьразмывается разница между незнанием из-за недостаточности доказательств иConcept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 59

Философский дискурснезнанием из-за ситуации Геттье. Этот факт вносит путаницу даже в последовательноскептическое мировоззрение: любой скептик при всем своем когнитивномпессимизме, тем не менее, признает, что суждения можно квалифицироватькак более или менее близкие к (недоступному) идеалу знания, но жертва ситуацииГеттье не подпадает под этот критерий, он/а просто заблуждается, никакимзнанием не обладая.Следующая позиция, назовем ее – вслед за Уильямом Лайкэном [3] – позицией“номологической достоверности”, представлена именами двух крупных современныхфилософов – Дрецке [4] и Армстронга [5]. Исходной идеей в их аргументацииявляется мысль о том, что в принципе невозможно обладать знанием офакте, если этот “факт” отсутствует в реальности (то есть является мнимым фактом).Иначе говоря, между знанием и окружающей средой (фактами) существуетстрогая причинно-следственная связь. И если логика этой связи соблюдена привыводе суждений, то никакая ситуация Геттье (которая основана не на логике,а на удаче и случайности) невозможна. Однако практика показывает, что дажев самых благоприятных ситуациях (прекрасная работа нашего мозга и органовчувств, то есть когда работа законов природы вроде бы не встречает никакихпомех), все же у нас нет никакой гарантии, что мы не впадем в заблуждение. Тоесть этот подход страдает чрезмерным когнитивным оптимизмом, тогда как вреальности едва ли можно описать положение дел, где в надежности нашегознания можно быть абсолютно уверенным, а значит, мы вновь приходим еслине к скептицизму, то к необходимости удовольствоваться крайне ограниченнымкругом знания.Менее абстрактной и более конструктивной оказалась идея Кларка [6], котораясостоит в простом требовании исключать из обоснования фальшивые леммы.Соответственно, вывод не принимается как знание, если аргументация содержитложную посылку (как в случае с Джонсом, у которого, вопреки убеждению Смита,нет никакой машины). Однако теория Кларка была “накрыта” шквалом контраргументов.Вот только некоторые примеры из длинного списка:– У мистера Ногота якобы есть автомашина форд (на это указывает сумма свидетельств),и к выводу “у кого-то в офисе есть форд” можно прийти напрямуюот этой суммы фактов, не прибегая к промежуточному суждению “у Ногота естьфорд” [7].– S смотрит на часы и формирует истинное убеждение о времени дня, но часыэти на самом деле стоят (убеждение выведено из факта, а не суждения) [8].– S видит животное на лугу и делает вывод, что “на лугу пасется овца” (хотяэто была не овца), но где-то за кустами действительно пасутся овцы, в силу чегоутверждение является истинным [9].Более того, приводятся аргументы, согласно которым принцип “никаких ложныхлемм” не является необходимым для вывода верного суждения. Например,S обладает суммой убедительных фактов, “у Ногота есть форд” (ложь), но в тоже время у S имеются не менее веские подтверждения того, что и “у Хэвита тожеесть форд” (истина), то есть верный вывод, что “у кого-то в офисе есть форд” ненуждается вообще в соблюдении требуемого принципа (никаких ложных лемм) в60 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Философский дискурсцепи рассуждений о машине Ногота. Или другой пример [10] того же рода: миссисСмит видит, что утром семья Тугезесмитов уезжает в семейном автомобилеза город, и она делает вывод, что, во-первых, вся семья Тугезесмитов сегодня загородом, а во-вторых, что миссис Тугезесмит сегодня нет дома. Второй выводверен, а первый нет (один из детей пошел на день рождения к другу), но это неставит под сомнение наличие знания у миссис Смит, так как посылка, из которойона приходит к заключению, что миссис Тугезесмит нет дома, пусть и неверна,но достаточна для получения знания.Общая черта всех этих контрпримеров заключается в том, что в них субъектпознания пропускает ложный по содержанию логический ход, а заключение делает,исходя из тех или иных пробабилистских оснований. Харман [11], которыйзащищает стратегию по исключению ложных лемм из цепи рассуждений, пытаетсяразвить ее в методологию, сформулировав общее положение следующимобразом: “Рассуждение, которое существенным образом включает в себя фальшивыевыводы, промежуточные или конечные, не дает знания”. Это подразумеваетдва важных эпистемологических следствия. Первое заключается в том, чтообоснование не осуществляется посредством пробабилистских правил, посколькутакие правила не опираются на промежуточные выводы. А во-вторых, Хармануказывает, что мы бессознательно делаем промежуточные выводы, не отдавая себев том отчета. Предположения Хармана стали исходной точкой для альтернативнойидеи Лайкэна, который предложил более мягкий вариант этой теории. Сутьее в том, что субъект в ситуации Геттье “молча подразумевает или верит в нечтоложное”. Если Харман считает молчаливое допущение бессознательным, то Лайкэнутверждает, что в ситуации с Фордом, например, субъект, не озвучивая того,все-таки включает в свою цепь рассуждений вывод “у Ногота есть Форд”. Этотвариант менее спорен, так как избавляет от необходимости доказывать наличиебессознательных суждений. C точки зрения Лайкэна, подобный подход сразу отметаетв сторону все контрпримеры, так как они не берут в расчет ложное “пропущенноезвено”.Далее можно сделать следующий шаг: от “рассуждения без ложных допущенийк рассуждению без существенных ложных допущений”. В случае с семействомТугезесмитов не суть важно, что один из детей отсутствует в машине. Важно,что мамаша Тугезесмит находится там. Однако этот аргумент также нашелконтрпример – от ряда философов, включая самого Хармана. В его аргументе“убийство” Джил читает в газете сообщение о политическом убийстве, однакопозже правительство в целях предотвращения беспорядков и паники среди населениявыпускает ложную информацию о том, что предыдущее сообщение былоошибкой. Тем не менее, Джил, в силу стечения обстоятельств, пропустила опровержение.Вопрос: можно ли квалифицировать ее текущее убеждение как знание?Обычно считается, что нет, а отличительная черта этого аргумента в том, что внем нет ни одного “молчаливого” допущения. По мнению Лайкэна, тем не менее,Джил обладает знанием.Среди попыток урегулировать проблему встречаются и такие, где ее попроступытаются игнорировать как надуманную или принципиально неразрешимую.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 61

Философский дискурсДовольно обширная литература посвящена стратегии подведения понятия “знание”под витгенштейновскую концепцию “семейного сходства”. Оппонентыэтой стратегии указывают на то, что в случае с Геттье дело не доходит до семейногосходства, так как анализируется даже не собственно понятие знания, аситуация незнания, в каковой и находится заблуждающийся субъект, то есть совершенногоиная категория.Свой аргумент в пользу неразрешимости проблемы предложили Крэйг [12] иЗагжебски [13]. Они полагают, что даже четвертое дополнительное условие к JTBне даст ничего, так как, во-первых, даже оно не исключает возможности появленияновых логических парадоксов, аналогичных ситуации Геттье; во-вторых, если жекаким-то образом это дополнительное условие исключит подобные контрпримеры,то в таком случае оно станет слишком сильным, игнорируя массу более простыхпримеров знания.Еще одна группа аргументов исходит из принципиальной неанализируемостипонятия “знание”. В частности, Уильямсон [14] утверждает, что данное понятиеявляется примитивным по своему характеру. Однако аргумент оказывается недостаточным,так как, строго говоря, можно обойтись и без анализа самого понятия“знание”, а достаточно сосредоточиться на понятии достаточности знания:довольно ли обоснованного истинного убеждения для того, чтобы знать? Такимобразом, здесь речь идет попросту о принципе различения между тем, кто обладаетзнанием, и “жертвой” ситуации Геттье.Хетерингтон [15] предположил, что “жертва” Геттье знает, но знает неким“несовершенным” образом, то есть в ее/его знании присутствует элементудачи, случайности. Эту позицию можно сформулировать как комплексвозможных вариантов: а) либо существует возможный мир, в котором S верит,что P, и имеет для этого достаточное обоснование, но на самом деле не-P; б) либо существует возможный мир, в котором S (правильно) верит, что P,но не имеет для этого достаточного обоснования; в) либо существует возможныймир, в котором S мог бы (правильно) верить, что P, и имеет для этого достаточноеобоснование, но на самом деле он не придерживается такого убеждения. Такимобразом, безупречным является знание, которое имеет субъект, если и толькоесли “в каждом мире, где субъект существует, и где имеются два из компонентовдля знания, что P, там субъект имеет также и третий элемент”. Следует отметить,что в таком случае знание является категорией, которой свойственна градацияадекватности: оно может быть “более или менее” знанием, то есть различатьсяпо степени допущения существования тех или иных возможных миров с разнымивидами незнания в них. Классический случай Геттье подпадает под первыйиз этих миров: например, Смит убежден, исходя из массы свидетельств, что уДжонса есть форд, но оказывается, что ни у Джонса его нет, ни у кого-то еще вофисе. А аргумент “убийство” подпадает под третью группу, так как в этом миреДжил услышала опровержение и придерживается теперь вместе со всеми ложногоубеждения.Слабость аргумента Хетерингтона в том, что вряд ли категоризация заблужденийпо разным группам отменяет тот (интуитивно верный) факт, что ситуация Геттье в62 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Философский дискурсклассическом варианте явно принципиальным образом отличается, например, отситуации в аргументе Хармана. Если первое является очевидным заблуждением,то едва ли можно сказать, что Джил (не читавшая опровержения) также заблуждается.Достоинство же классификации Хетерингтона также наглядно видно на этихдвух примерах. Они демонстрируют разницу между ними по той роли, которуюв них играет JTB. Если в случае с фордом роль JTB спасена тем, что у Хэвита естьмашина, и эту линию аргументации можно в принципе проследить в традиционныхэпистемологических формах, то в аргументе “убийство” JTB может приопределенных условиях быть снято вовсе и, таким образом, вообще ставится подсомнение как необходимая категория в теории познания. Лайкэн трактует даннуюдилемму таким образом, что поскольку JTB не играет здесь существенной роли, тозначит, Джил обладает знанием, то есть ситуацию, где JTB выпадает из анализа, неследует рассматривать под эпистемологическим углом. Но он подчеркивает, что в“автомобильном” аргументе никак нельзя согласиться (вопреки мнению Хетерингтона),что Смит обладает знанием, хотя и весьма слабым.Уитерсон [16] выдвинул иного рода аргумент в пользу того, что “ситуацияГеттье” – это ситуация знания. Он полагает, что философская интуиция, как бысильна и общепризнанна она ни была, должна быть отвергнута как ложная, еслилогика опровергает ее. В особенности он подчеркивает, что следует отказатьсяот таких интуиций, которые вовлекают в запутанные и “неестественные” сложности.Его точка зрения не получила широкого признания по ряду причин; вчастности, попытки исключить проблему Геттье логическим путем, как правило,получались не менее запутанными и сложными, чем оригинальная ситуация.Кроме того, Уитерсон не смог объяснить, почему проблема Геттье столь остраи признается как таковая подавляющим большинством специалистов, а не имеятакого объяснения, становится бессмысленным ее попросту игнорировать, что, всущности, он и предлагает.Широкую популярность получила оригинальная теория одного из самых влиятельныхэпистемологов современности Олвина Голдмана [17]. Суть ее заключаетсяв том, что знанием может считаться лишь такое суждение о факте, которое связанос самим фактом причинно-следственной связью. Теория Голдмана легко решаеттипичные ситуации Геттье, например, в случае с машинами лишь тогда можно говоритьо знании, если суждение “у кого-то в офисе есть форд” проистекает из суждения/факта,что “у Брауна есть форд”. Впрочем, и Голдман не обошелся без встречныхконтраргументов, главным из которых стал аргумент “сверхдетерминация”.Например, Алан знает, что Эдгар принял смертельную дозу яда, от которого нетпротивоядия. К утру Алан действительно умирает, но дело в том, что умирает онот внезапного сердечного приступа, так что убеждения Алана, что “Эдгар мертв”верно, но необоснованно [18].Один из самых оригинальных подходов к проблеме был сформулирован всовместной работе Вайнберга, Стича и Николза [19], которые опросили представителейразличных этнических групп на предмет ситуации Геттье. В итоге 60%выходцев из Индии и Пакистана ответили, что “жертва” Геттье обладает знанием,но с ними согласились лишь 25% американцев европейского происхождения.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 63

Философский дискурсТаким образом, авторы утверждают, что понятие “знание” имеет культурнуюподоплеку, а потому в принципе неанализируемо. Их статья вызвала довольнооживленное обсуждение в философской печати, но вне зависимости от того, соглашалисьфилософы с ее тезисами или нет, по крайней мере, один факт остаетсянесомненным: для подавляющего большинства философов, продолжающихевропейские философские традиции, проблема Геттье остается актуальной.Противоречия в современной дискуссииВ целом ситуация с проблемой Геттье остается запутанной, но часть этой путаницы,в общем-то, легко проясняется, если разложить ее на ключевые вопросы.Первый вопрос (в оригинальной постановке): Можно ли считать (некорректно)необоснованное истинное убеждение знанием? Ответ: нет. Собственно, ответподразумевается уже в вопросе, и каких-то серьезных сомнений у западных философовв правомерности такого ответа не возникало. Ответ, по сути, интуитивен,но, вероятно, интуитивности вполне достаточно, а логические аргументы толькоподтверждают правомерность такого ответа.Второй вопрос: Как исправить JTB, чтобы избежать ситуации Геттье? Данамасса ответов (наиболее популярные ответы мы уже рассмотрели), которые повлеклиза собой массу новых вопросов. Но порой ситуация чрезмерно усложняетсятам, где можно было бы решить проблему более простым образом. Например,в классическом случае суждение “у кого-то в офисе есть форд” представляетсяпросто недостаточно проанализированным (неполным высказыванием). На самомделе это отнюдь не элементарное суждение, а сложное, заключающее в себенесколько элементарных суждений. Его можно разложить, по меньшей мере, наследующие суждения:(1) “У кого-то в офисе есть форд, и этим владельцем является Джонс”.(2) “У кого-то в офисе есть форд, и этим владельцем могут быть Джонс илиБраун”.(3) “У кого-то в офисе есть форд, и этим владельцем является Браун”.Список можно продолжить, но этого достаточно для анализа. ВысказываниеСмита было бы верным, если бы он подразумевал суждение (3). Но ведь он явноподразумевает суждение (1), которое является ложным.В более сложных ситуациях, думается, что процедуры, предложенные Голдманомили Лайкэном, вполне достаточны, чтобы “заштопать” старую формулировкузнания как JTB. Но тем не менее и эти теории встретили шквал контраргументов,что дает основания для третьего вопроса: а может быть, какая-тоошибка кроется в самом вопросе, что и порождает эту бесконечную дискуссию?Собственно, Лайкэн это и имеет в виду в своей работе, но мне хотелось бы добавитьсюда еще один пример из “трудных”, который, как мне кажется, проясняетсуть ошибки в самой постановке “проблемы Геттье”, во всяком случае, в ее современномвиде.Я начну с эксперимента, который я неоднократно применял в своей преподавательскойпрактике. Студентам предлагалось ответить на вопрос, знают ли они,64 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Философский дискурсчто Лев Толстой – великий писатель? Естественно, ответ был положительным.Теперь им предлагалось проделать мысленный эксперимент, представив, что онивсю жизнь провели в какой-нибудь глухой деревне, где никто никогда о ЛьвеТолстом ничего не слышал, а в библиотеке не было ни его книг, ни книг с упоминаниямио нем. Но однажды случайно забредшие в эту глухомань охотники оставилиздесь толстую книгу без обложки. Вся деревня прочитала роман о НаташеРостовой, Андрее Болконском и Пьере Безухове. Так как бы оценили студентыкачество романа в такой ситуации? Ответы по пятибалльной системе в среднемсводились к “тройке”, лишь изредка это была “четверка”. И лишь раз на моейпамяти одна студентка поставила “пятерку”. Студенты ссылались на чрезмернуюзатянутость романа, обилие военных сцен, ненужные и неинтересные рассужденияавтора. Даже делая скидку на несовершенный вкус респондентов (хотя этобыли студенты-филологи), естественно, все это никак не подходит под категорию“великого писателя”.Так можно ли сказать, что наши студенты знают, что “Лев Толстой – великийписатель?” Во-первых, они точно знают, что “Лев Толстой считается великимписателем в общественном мнении” – собственно, это они и подразумевали, отвечаяна вопрос в начале эксперимента. Во-вторых, собственный опыт знакомствас творчеством Толстого разубеждает их в том, что Толстой – великий романист,и если бы не было этого давления со стороны общественного мнения, они быоставались с убеждением, что Толстой – это посредственный, в лучшем случае,чуть выше среднего уровня автор. В-третьих, чтобы ответить на поставленныйвопрос, теперь студентам надо совместить свои персональные впечатления откниги с общественным мнением. Причем это не должно быть некое промежуточноемнение, то есть внесение некоторой поправки к личному мнению, но “да илинет”, так сам вопрос не допускает никаких компромиссов. То есть, либо студентпризнает общественную правоту, соглашаясь, что он что-то упустил, читая книгу,либо остается при своем мнении. (Пусть ценностный аспект суждения не вводитвас в заблуждение, мы рассматриваем ситуацию в сугубо эмпирическом плане.Можно рассмотреть ее по аналогии с дальтоником, который не видит правильноцвета и вынужден соглашаться с мнением людей с нормальным зрением. Здесьнесовершенство собственного вкуса вызывает необходимость обратиться к экспертам).Допустим, некий студент занял крайнюю точку зрения: целиком доверяя собственномувкусу, он полагает, что Толстой – весьма посредственный автор. Обладаетли он знанием? Вероятно, нет – так же как дальтоник, упрямо утверждающий,что это яблоко – красное, когда все кругом знают, что оно – зеленое. Но тогда,простите, в тот же ряд придется поставить и Галилея с его “и все-таки она вертится”,когда все кругом были убеждены, что это не просто ересь, это – ложь. Какбыть с Галилеем? Конечно, можно сказать, что Галилей на тот момент заблуждался,как сейчас заблуждается упрямый студент. Разница в том, что на сегодняГалилей прав, а студент все еще бродит в потемках невежества. Но едва ли кого-тотакой ответ может удовлетворить.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 65

Философский дискурсДумается, что этот пример раскрывает источник путаницы вокруг проблемыГеттье: она заключается в самой постановке проблемы. Любая конструкция,представляющая эту проблему, строится как оппозиция индивида, строящегосуждения при дефиците аргументов, и другого индивида, который обладает полнотойинформации. (Иногда этих субъектов больше, как в аргументе “убийство”,где есть (1) Джил, (2) субъект, который понимает, что она бы поддалась общемузаблуждению, если бы ознакомилась с опровержением, и, наконец, (3) третийсубъект, который осознает, что опровержение рано или поздно будет разоблаченои первоначальная правота Джил раскроется). Таким образом, все сводится кпротивопоставлению субъективного и объективного знания, а при такой постановкепроблемы субъективное знание всегда испытывает дефицит информации(обоснования), собственно, поэтому оно и субъективно. В этом русле и ведетсясовременная дискуссия, которая все больше напоминает состязание в изобретенииболее и более изощренных и сложных парадоксов. Это в принципе и нетрудно,так как любую объективную ситуацию можно представить как субъективную,надстроив над ней еще один дополнительный уровень. Читатель, если у него естьсвободное время, может развлечь себя конструированием подобных паззлов.Ссылки и примечания:1. Edmund Gettier. ‘Is Justified True Belief Knowledge?’ Analysis, 1963. 23.6.: 121-123.2. Crispin Sartwell. ‘Knowledge is merely True Belief.’ American Philosophical Quarterly, 28: 157-65.3. William Lycan. ‘On the Gettier Problem problem’. Epistemology Futures. Clarendon Press. Oxford.2006: 148-168.4. Fred Dretske. ‘Conclusive Reasons.’ American Journal of Philosophy, 1971, 49: 1-22.5. David Armstrong. Belief, Truth, and Knowledge. Cambridge: Cambridge University Press, 1973.6. Michael Clark. ‘Knowledge and Grounds: A Comment on Mr. Gettier’s Paper,’ Analysis, 1963, 24: 46-8.7. Keith Lehrer. ‘Knowledge, Truth and Evidence.’ Analysis. 1965, 25: 168-75.8. Israel Scheffler. Conditions of Knowledge: An Introduction to Epistemology and Education. Chicago:Scott, Foresman. 1965.9. Roderick Chisholm. Theory of Knowledge. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall, 1966.10. William Rozenboom. ‘Why I Know so Much More than You Do.’ American Philosophical Quarterly,1967, 4: 281-90.11. Gilbert Harman. Thought. Princeton: Princeton University Press, 1966.12. Edward Craig. Knowledge and the State of Nature: An Essay in Conceptual Synthesis. Ox-ford:Clarendon Press. 1990.13. Linda Zagzebski. ‘The Inescapability of Gettier Problems’. Philosophical Quarterly, 1994, 44: 65-73.14. Timothy Williamson. Knowledge and its Limits. Oxford: Clarendon Press. 2000.15. Stephen Hetherington. ‘Knowing Failably.’ Journal of Philosophy. 1999, 96: 565-87.16. Brian Weatherson. ‘What Good are Counterexamples?’ Philosophical Studies, 2003, 115: 1-31.17. Alvin Goldman. ‘A Causal Theory of Knowing’. Journal of Philosophy. 1967, 64: 357-72.18. Richard Feldman. Epistemology. Upper Saddle River, NJ: Prentice Hall, 2003.19. Jonathan Weinberg, Stephen Stich, and Shaun Nichols. ‘Normativity and Epistemic Intui-tions.’Philosophical Topics, 2001, 29: 429-60.66 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

От теории к практикеАвтор Д. Н. БезгодовУстановочно-доминантныйуровень организационнойкультуры вузаКлючевые слова: организационная культура, установка, доминанта, ценность, личностный смысл, мотив,деятельность.В статье рассматривается значение управления организационной культурой в общем менеджментеорганизации. Предлагается описание уровня базовых представлений с позиций теории установкиД. Н. Узнадзе и теории доминанты А. А. Ухтомского. Обосновывается категориальноепреимущество понятия “установка” перед понятием “деятельность” в контексте общей психологии.Рассмотрена логика взаимодействия установочно-доминантного уровня организационной культуры,уровня ценностей и уровня артефактов (символов и коммуникаций).Аннотация“... Наука обладает столь удивительным свойством,что она, не задаваясь целями морали, вместес тем ведет к морали, но достигает этого не своимсодержанием, а своим методом; метод же науки –это доказательство.”Л. С. БергОрганизационная культура как системаморальной мотивации деятельностиперсонала – это важный ресурсконкурентоспособности организации[1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8]. В первом приближенииона может быть определена как осмысленнаясумма вторичных, ненамеренных, но вто же время и неизбежных результатов деятельностиорганизации, рассмотренных сточки зрения их объективного влияния наее эффективность. Кроме того, к организационнойкультуре относятся отдельныенамеренные результаты деятельности организации,которые не являются ее прямой продукцией, но произведены специальнокак фактор положительного влияния на мотивационную ткань деятельности ееколлектива. Вообще, концепция организационной культуры возникла как истолкованиеуправленческой интуиции того, что среди результатов и любых проявленийдеятельности организации не существует таких, которые не влияли бы на ее эффективность.(Или – интуиции значимости любых результатов и проявлений деятельностиорганизации). В отношении сферы образования, хотя и вне какой-либо связис концепцией организационной культуры, эту мысль выразил знаменитый немецкийфилософ Макс Шелер: “Образование – это такая вещь, в которой ничем нельзя пренебречь”[9].Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 67

От теории к практикеИ действительно, практический опыт управления организационной культурой,понятой в соответствии с приведенным выше определением, обнаруживает тотальностьэтого явления: все, что так или иначе опознается причастным к организации,тем самым опознается включенным в ее организационную культуру. Ивместе с тем интуитивно очевидна сущая нетождественность феноменов деятельностиорганизации и организационной культуры. В известном смысле эту нетождественностьтакже можно назвать тотальной: многие элементы деятельности организации(элементы персонала, цели, планов, ресурсов, инструментов, условий)одинаково именуются как в контексте собственно целерациональной деятельностиорганизации, так и в контексте организационной культуры, но в последнемслучае они обязательно принимают новый, дополнительный смысл. Таким образом,можно говорить, что в феномене организационной культуры управленческоймыслью опознан особый мир в общей действительности организации, мир,который не тождествен, но вместе с тем изоморфен структурно-функциональноймодели организации и модели целерационального поведения ее коллектива.Веберовское понятие целерационального действия и вся его типология социальногодействия оказываются весьма конструктивными для обнаружения смысла иназначения организационной культуры [10]. Целерациональное действие Вебер полагаетвысшим типом социального действия в предложенной им типологии: целерациональное,ценностно-рациональное, аффективное и традиционное действие. Парадигмуоценки социального действия, а значит, и социального поведения он видитв экономическом успехе, в успешном хозяйствующем субъекте. Вебер предложилдостаточно убедительную аргументацию [10], показывая, что именно целерациональнаямодель деятельности обеспечивает обществу и любой организации экономическийуспех. Следовательно, в рамках такой парадигмы важнейшей задачей управлениястановится максимальная рационализация деятельности и отношений в организациии соответственная минимализация ценностных, аффективных и традиционных факторовее деятельности. И вот в известном смысле можно утверждать, что в теорииорганизационной культуры эти факторы реабилитируются. Правда, тут же следуетсделать существенную оговорку: данная реабилитация означает не то, что все типысоциального действия в контексте экономической деятельности организации признаютсяравноценными, а только то, что все они признаются неустранимыми мотивационнымифакторами поведения. И поскольку успех, экономическая эффективностьне перестают быть ведущей целью деятельности организации, реабилитацияданных факторов принимает форму политики в ее глубинном понимании как искусствавозможного. (В известном смысле можно даже говорить о реабилитации политэкономии.Но эта связь требует отдельных пояснений). Идеал этого возможного –все та же рационализация. То есть, если классическую модель рационализации вотношении организации можно назвать репрессивной, поскольку она предполагалаподавление, а в пределе – элиминацию этих факторов из мотивационной тканидеятельности организации, то в теории организационной культуры рационализациявыступает в более мягкой форме, в форме принятия и приручения ценностей, аффектови традиций. При этом целерациональному типу действия все так же отдаетсяприоритет. Но теперь управлять означает не просто рационализировать деятельностьорганизации, демонстрируя коллективу чисто экономическое преимуществорациональных моделей поведения перед любыми другими; теперь управление под-68 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

От теории к практикеразумевает усилия по гармонизации рациональных и других моделей поведения. Приэтом другие модели все же должны обрести некую легитимность в мире рациональныхотношений, все перечисленные внерациональные факторы получают санкциюверховной рациональной модели, так что в известном смысле можно говорить о том,что теория организационной культуры стремится рационализировать иррациональное.При построении модели организационной культуры вуза необходимо отталкиватьсяот двух важнейших уровней вузовской организации, которые не включаютсяв пространство собственно организационной культуры (хотя следуетпомнить, что оргкультура изоморфна своей организации), но являются базовымидля любой модели организации: это структурно-функциональный уровень и уровеньцелерационального поведения персонала. Соответственно им существуютструктурно-функциональная модель организации и модель целерациональногоповедения. Эти модели с необходимостью существуют в любой организации –в виде комплекта организационно-правовых документов. Структурно-функциональнуюмодель описывают устав, типовое положение, утвержденный документ,описывающий структуру организации и совокупность всех положений о подразделенияхи определенных видах деятельности организации. Модель целерациональногоповедения содержится в совокупности должностных инструкций,стратегических программах развития, коллективных ежегодных задачах, индивидуальныхпланах, отчетах о выполнении всех видов планов, а также в совокупностивсех управленческих действий, зафиксированных как решения управляющихорганов и приказы руководства. Как бы ни оценивать степень соответствияданных “документных” моделей идеальным нормам моделирования, это все-такимодели, поскольку, не будучи тождественны собственно организации и персоналу,дают о них достаточно адекватное представление, являясь при этом болеедоступными для оценивающего изучения, нежели их прототипы. Но если данныемодели всегда наличествуют в организации попросту как атрибут, ибо без нихневозможно ни создание, ни функционирование организации, то модель организационнойкультуры, как правило, отсутствует.Организационная культура и вообще вуз могут быть представлены как многослойнаямодель, каждый уровень которой, в свою очередь, является определенноймоделью. С точки зрения задачи понимания, исследования и развитияорганизационной культуры полезно выделить следующие уровни организации:– уровень социальных установок и доминант;– уровень ценностей;– уровень общения (потоки коммуникаций);– уровень символов;В соответствии с этими уровнями могут быть построены:– аттитьюдная (“установочно-доминантная”) модель вуза;– аксиологическая (“ценностная”) модель вуза;– коммуникативная (“общительная”) модель вуза;– символьная (“символическая”) модель вуза.Иностранные термины и неологизм “символьная” в данном случае, видимо, неизбежныпо причине двусмысленности, возникающей при употреблении в названияхмоделей базовых для них понятий: установка, ценность, общение, символ.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 69

От теории к практикеНетрудно заметить, что традиционно выделяемые исследователями основныекомпоненты организационной культуры релевантны веберовской типологии.Так называемые базовые предположения или представления, разделяемые коллективоморганизации [2, 3], правильнее было бы назвать установками [11, 12, 13],поскольку речь идет не о рационально обоснованных и принятых предположениях,а о таких, которые вне зависимости от их рациональной обоснованностивсе-таки усвоены большинством коллектива как сумма предпосылок к осмыслению,оценке тех или иных явлений, связанных с жизнью организации, а также кдействию в соответствующих ситуациях. То есть это коллективная диспозицияготовности реагировать на любые вызовы и задачи так, а не иначе; предпочтительнотаким образом, чтобы, в конечном счете, содействовать успеху организации.Деятельность, непосредственно побуждаемая данной диспозицией, то естькомплексом установок коллектива организации, достаточно оправданно можетбыть отнесена к аффективному типу социального действия. Дело в том, что хотяв теоретической литературе, как правило, выделяются три компонента установкии наряду с аффективным или эмоциональным выделяются также когнитивный иповеденческий (или конативный) компоненты, – все таки именно “сила аффекта”выполняет в установке ключевую, буквально движущую функцию. Именночувство, эмоциональное состояние определяет силу и степень реактивности установки.А эти свойства в ней важнейшие. Конечно, вектор осуществления установкитакже имеет важное значение, а он как раз зафиксирован в когнитивномкомпоненте как мысленный шаблон, схема деятельностной реакции на определеннуюситуацию. Но в том и состоит отличие установочного действия от целерационального(или действия с опорой на объективацию, если воспользоватьсядистинкцией Д.Н. Узнадзе [11], см. об этом ниже), что когнитивный компонентздесь выступает как бы не в своем роде: это мысленный образ, но как бы и “безправа” на осмысление. Как только у субъекта возникает проект осмысления, анализаи более глубокого обоснования когнитивного компонента установки, онсразу выходит за пределы установочного действия. Когда теоретики организационнойкультуры пишут об общих предположениях коллектива организации,то здесь, очевидно, имеется ввиду именно когнитивный компонент установки,а если акцентировать внимание на конативном компоненте, то этот же сегменторганизационной культуры можно было бы назвать предрасположениями коллектива.Но, как уже было сказано, ведущую роль в этом сегменте играет эмоциональнаяготовность к данным схемам мысли и деятельностных реакций, такжекак, собственно, и в установочном действии. Поэтому с точки зрения общепсихологическойтеории правильно этот сегмент называть не предположениями, аустановками или комплексом социальных и личностных установок в коллективеорганизации. (Представляется возможным показать, что два других выделяемыхсегмента организационной культуры – ценности, а также традиции, обычаи и ритуалы– столь же релевантны веберовской типологии, как и установки. Однако,это не входит а задачу настоящей работы).Феномен установки является первичным базовым феноменом той действительности,которая описывается теорией организационной культуры, поэтому ееизложение и аргументацию логично начинать с описания характера осуществле-70 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

От теории к практикения этого феномена, а в более узком смысле с интерпретации понятия установкив перспективе построения названной теории. Хотя выделенные выше уровниорганизационной культуры явно указывают на наличие равнозначных установкебазовых понятий – доминанта, ценность, коммуникация, символ – как представляется,именно понятие установки первично маркирует эту область в общей действительностиорганизации. Это положение становится понятным, если принятьво внимание тонкое различение значений категорий “деятельность” и “установка”в изучении психики, установленное В. П. Зинченко. В одной из своих программныхстатей [14] он предпринял опыт конструктивного снятия оппозиции междутеорией деятельности и теорией установки, претендующих в психологии на рольобщей теории. Он справедливо отмечает, что статус первичности деятельностьили установка получают в зависимости от акцента на генетическом или функциональномсоответственно аспектах изучения этих феноменов. Однако исходнаяцельность и гетерогенность психической реальности позволяет снять остротуальтернативы. Обоснованно предлагая не отдавать тотального преимущества ниодной из этих базовых в психологии категорий, показывая их связность в функционированиии развитии психического, В.П. Зинченко все-таки отмечает, что“поиски доказательств того, что никакая деятельность невозможна вне установок”открывают “путь к исследованию не редуцируемых ни к какой другой реальностиявлений психики” [14, с. 450]. Это крайне важный тезис, он имплицитно указываетна одну фундаментальную ошибку, в которую могут впадать психологи при реализациидеятельностного подхода, который требует при изучении психическогорассматривать его в контексте всей предметно-преобразующей деятельности человека,что само по себе представляется резонным. Но при грубом, не аналитическомрассмотрении, он провоцирует к растворению собственно психики в процессахвзаимодействия человека со средой: психика превращается в абстрактный моментэтого взаимодействия. А если речь заходит непосредственно о деятельности психики,то в таком случае это понятие, предполагающее субъект-объектное преобразующееотношение, используется по аналогии с практической деятельностью.Понятие же установки фиксирует факт собственно психических состояний, хотя ивключенных в целостный процесс жизнедеятельности человека, но все-таки вполнеотличимых от других элементов деятельности феноменов.Таким образом, в рамках целостной деятельности организации понятие установкипозволяет выделить отдельную сферу моральных мотивов как бы “чистыхпсихологических состояний” персонала, то есть организационную культуру,в отличие от непосредственной производственной деятельности коллектива.Последняя фиксируется в названных выше структурно-функциональной моделиорганизации и в модели целерационального поведения ее коллектива. Непосредственнойзадачей настоящей работы является концептуализация установочнодоминантногоуровня организационной культуры. Вообще, надо отметить, что всуществующей литературе понятие установки практически не используется дляописания организационной культуры. Хотя, как полагает автор настоящей работы,понятие базовых предположений – первый глубинный уровень организационнойкультуры по Шейну – содержательно эквивалентно понятию “базовыеустановки”.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 71

От теории к практикеПодводя итоги большой серии экспериментов в книге “Экспериментальныеосновы теории установки”, Д. Н. Узнадзе так определяет исследуемое им явление:установка – “это определенное состояние, которое как бы предваряет решениезадачи, как бы заранее включает в себя направление, в котором задача на деледолжна быть разрешена” [11, 27]. Речь идет о самом широком спектре задач, входящихв поле человеческого опыта. Хотя Узнадзе экспериментирует в основномв отношении способности количественной оценки чувственно воспринимаемыхявлений, он полагает феномен установки универсальным фактором, определяющимчеловеческое поведение и сознание – то есть определяющим не толькочувственное восприятие, но и сферу спонтанных эмоций, памяти, мышления ит.д. Важно отметить, что Узнадзе рассматривает понятие установки как альтернативуФрейдовскому бессознательному: то есть как психический фактор, определяющийповедение, не будучи при этом элементом актуального поля сознания.Однако этот фактор по Узнадзе вполне доступен осознанию, причем без привлечениятаких трудно проверяемых гипотез, как либидо, сублимация, Эдиповкомплекс и других концептуальных “мифологем” психоанализа.Непосредственное использование для прояснения феномена организационнойкультуры понятия “установка”, как его предложил Д. Н. Узнадзе, может вызыватьвозражение в том смысле, что в теории Узнадзе речь идет фактически о физиологическихфакторах, определяющих поведение и сознание, а не о социально-психологических(каковые только и могут быть объектом управления в составе организационнойкультуры). Как отмечает Г. М. Андреева, “установка в контексте концепцииД. Н. Узнадзе более всего касается вопроса о реализации простейших физиологическихпотребностей человека ... и не связана с анализом социальных факторов,детерминирующих поведение личности, с усвоением индивидом социального опыта,со сложной иерархией детерминант, определяющих саму природу социальнойситуации, в которой личность действует” [13, с. 349]. Различение “физиологической”установки и социальной установки, конечно, важно. Необходимо различать,посредством чего произведена та или иная предрасположенность к действию: посредствомусвоения в ходе социализации определенной ценности или посредствомфиксации данной предрасположенности в организме в результате многократногоповторения того или иного физического действия или физиологической реакции.Однако специфика организационной культуры акцентирует в феномене установки,прежде всего, именно момент готовности, предрасположенности субъекта к определенному,однозначному характеру реагирования на широкий спектр объективно неоднозначныхстимулов. При всей значимости различения социальных установок иустановок в физиологическом или общепсихологическом смысле (вторые в отечественнойпсихологической литературе принято называть просто установками), первичноезначение для концептуализации организационной культуры имеет их общаячерта: быть своеобразным психическим фильтром, преобразующим восприятие иоценку неких объективных ситуаций. Эти фильтры могут быть ситуативными, могутбыть фиксированными надолго, но в любом случае они поддаются выявлению иидентификации. Важно то, что с точки зрения теории установки они неизбежны,что имплицитно подразумевает и сама идея организационной культуры.72 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

От теории к практикеУстановка и социальная установка функционируют сходным образом привсем различии источников их содержательной определенности. Это различие,конечно, существенно проявляется в различии социальных последствий, что снеобходимостью должно учитываться в управлении организационной культурой.Но и в отношении этой задачи, безусловно, первенствует задача определениямеханизма функционирования установок и определения способов влиянияна эти механизмы, способов селекции установок, классификации, удаления нежелательных,интеграции и придания интегрированной совокупности установокоптимального вектора действенности.Единство механизма действия установки и социальной установки отмечаюти те авторы, которые акцентируют различие областей их происхождения. Та жеГ. М. Андреева пишет, что “набор определений, раскрывающих содержание этихдвух понятий, действительно схож: “склонность”, “направленность”, “готовность”.По Дэвиду Майерсу, “установка – это благоприятная или неблагоприятная реакцияна что-либо или на кого-либо, которая выражается в мнениях, чувствах или целенаправленномповедении” [12, с. 154]. Хотя в этом определении не используютсяпонятия “предрасположенность”, “готовность”, “склонность”, ясно, что “оценочнаяреакция” – это моментальная оценка без специального анализа, то есть такаяоценка, к которой человек заведомо расположен, готов, склонен. И именно этот“способ” решения задач – вынесение оценок без рассуждений, по одной лишьпредрасположенности к определенным решениям в определенных ситуациях – иявляется чрезвычайно важным для уяснения феномена организационной культурыи осмысленного управления ею. Удачное вычленение содержательной стороны социальнойустановки и тем самым дистинкцию формы и содержания установки находимв работе А. Г. Асмолова “Психология личности” [15, с. 359-360]. “Смысловаяустановка личности представляет собой форму выражения личностного смысла ввиде готовности к совершению определенным образом направленной деятельности.Личностный смысл есть содержание установки... Однако содержание установкине есть еще сама установка. О наличии последней можно говорить лишь в томслучае, когда смысловой опыт, опыт отношения субъекта к определенному родупредметов, приобретенный в предшествующих действиях, в чем-то фиксируется,приобретает своего специального материального носителя и вследствие этого получаетвозможность актуализироваться до нового действия, предвосхищая его характери направленность...”Выше установка была названа своеобразным фильтром между субъектом деятельностии объективной действительностью. Следует пояснить, что речь неидет о неизбежности искажения в установке восприятий действительности икаких-либо практических отношений к ней. Установка вполне может соответствоватьобъективной ситуации, как алгоритм может соответствовать заданнымусловиям задачи. Но постольку, поскольку алгоритм применяется автоматически,он с неизбежностью выступает инстанцией, опосредующей восприятиеобъективных условий задачи субъектом, ищущим ее решения, и в этом смыслеего тоже можно назвать “фильтром”. Для установки же автоматизм являетсяпринципиальным свойством. Именно благодаря автоматизму установка осущест-Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 73

От теории к практикевляет свою адаптивную функцию, главную для нее, как отмечают исследователиустановки [11, 12, 13, 16]. Благодаря наличию установок человек может достаточноэффективно действовать в различных ситуациях, не прибегая к их специальномуаналитическому рассмотрению. Последнее Д. Н. Узнадзе называетспособностью к объективации, как раз имея в виду способность человеческогосознания фиксировать как тождественные себе те или иные затруднения, возникающие“в процессе активности” человека, то есть эта способность превращаетопределенные элементы действительности в объекты, непосредственно данныемышлению. (Здесь под непосредственностью понимается не феноменологическаяоткрытость состояний сознания самому сознанию, а лишь такое отношениемыслящего ума к объекту, когда объект становится предметом специальныхисследовательских усилий ума, а не просто оценивается по готовому шаблону).И уже затем, после исследования, мышление “дает указание на установку, которуюнеобходимо актуализировать субъекту для удачного завершения его деятельности”[11, с. 209]. По мысли Узнадзе, именно на базе объективации “существенноусложняется запас фиксированных у человека установок” [11, с. 209]. Фиксированнымион называет установки, которые, в отличие от ситуативных, не простореализовались в одной какой-либо ситуации, а оказались усвоены именно каксхема для решения новых задач. В современной литературе под понятием установка,как правило, понимается фиксированная, а не ситуативная установка.Итак, основная ценность установки заключается в возможности автоматическогодействия. Как пишет Узнадзе, установка (если она успешна) “включается в круг имеющихсяу субъекта установок и выступает активно, наряду с прочими установками,без вмешательства акта объективации” [11, с. 209]. Это также означает, что запас установокчеловека является достаточно автономным от его аналитической (объективирующей)способности, без чего был бы невозможен автоматизм установки и чтоявляется одним из основоположений современной теории установки. Сюда следуеттакже добавить, что не только актуализация установок возможна без участия акта объективации,но и формирование новых, например – в результате так называемого социальногонаучения или просто подражания авторитетным людям [12, 16, 17]. Крометого, объективация сама по себе не гарантирует безупречно верного решения задачиили объективно оптимального выхода из затруднения. Напротив, объективация, открывающаясубъекту действительность как она есть, скорее редкость [11, 12]. Человекпринимает решения, реагирует на ситуации, как правило, при дефиците времени.Только в отношении исключительно ценных для себя жизненных и профессиональныхпредметов человек позволяет себе существенно долго напрягать все свои личностныесилы для их адекватного восприятия, понимания, оценки. Но и при такомусловии адекватность решения не гарантирована, так как она зависит от методологическойоснащенности, от опытности в самом широком смысле. Все эти обстоятельства,осложняющие объективацию, указывают на то, что в человеческом поведенииудельный вес установочных действий без привлечения объективации очень велик. Аименно такие действия сопряжены с высоким риском ошибки, ведь действительностьне стандартизирована специально под запросы человека. Те или иные установки могутоказываться неадекватными ситуации или даже могут быть результатом неадек-74 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

От теории к практикеватной объективации, что доказывают многочисленные данные экспериментальнойпсихологии [12, 17] и чем пользуются недобросовестные коммуникаторы. Например –так называемые “профессионалы уступчивости” [16], сферой деятельности которыхявляется преимущественно сетевой маркетинг, секты и политтехнологии. Впрочем,благодаря широкому распространению литературы по практической психологии,всевозможных психологических тренингов, методы “игры” на установках, на автоматическихреакциях заражают и житейские межличностные отношения.Таким образом, эффективное управление организационной культурой, повсей видимости, должно базироваться на принципе развития способности кобъективации всего персонала организации, а тем более аппарата управления.Однако изложенные выше соображения показывают, что такая задача не можетставиться непосредственно в отношении всей совокупности установок персонала.В конце концов, она означала бы полную замену фиксированных установокситуативными, всякий раз избираемыми в ходе объективации. Но тем самым теряетсяи ценность установки – обеспечение автоматических, экономных с точкизрения личностных затрат, реакций на стандартные ситуации. И попросту самконтинуум ситуаций делает допущение тотальной объективации нереализуемымдля человека. Значит ли это, что управление запасом установок невозможно? Илиэто означает, что совершенствование установок возможно как спонтанный, неуправляемыйпроцесс, затрагивающий отдельные установки безо всякого порядка,а, так сказать, по мере поступления проблем, по течению жизнедеятельности?Представляется, что теоретическое разрешение поставленной управленческойпроблемы обеспечивается соединением теории установки с теорией доминантыА. А. Ухтомского.Замечательному русскому физиологу и духовному мыслителю Ухтомскомупринадлежит заслуга не только первооткрывателя феномена доминанты в физиологии,но и первого опыта универсализации понятия “доминанта”, приданияему психологического и социально-психологического смысла. Универсализациядоминанты, по Ухтомскому, вовсе не означает редукции социальных или психологическихявлений к физиологии. Скорее это продуктивная аналогия. Механизмдействия доминанты, выявленный и обоснованный им в ходе физиологических экспериментов,служит моделью, которая самостоятельно обосновывается и уточняетсяв новой для нее области душевных, социальных и духовных явлений. Причемздесь методом обоснования служит не эксперимент, а рефлексивный анализ [18]неминуемого духовного опыта человека.И все-таки для ясного представления об исходной конструкции модели полезнопознакомиться с физиологическим механизмом доминанты. В ходе наблюденийза физиологическими реакциями организмов животных (в частности собак)на раздражение разных участков коры головного мозга Ухтомский обнаружил,что если в центральной нервной системе наличествует очаг сильного и стойкоговозбуждения, то обычная связь между нервными центрами и центрами реакцийорганизма нарушается таким образом, что типичные раздражения тех или иныхместных раздражителей не вызывают положенных им типичных реакций, а толькоусиливают ту реакцию, которая совершается в результате действия указанногоConcept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 75

От теории к практикеочага возбуждения. Исследуя это явление на протяжении многих лет, Ухтомскийпришел к выводу, что оно не является аномалией, но, напротив, являетсяважнейшим принципом функционирования организма. Он предложил называтьгосподствующий очаг возбуждения доминантой, имея в виду не только наибольшеевозбуждение в сравнении с одновременными ему другими, но и способность“подкрепляться весьма разнообразными и отдаленными раздражениями организма”[19, 54]. Доминанта переключает на себя импульсы от множества местныхраздражителей, которые при обычном (бездоминантном) состоянии организмапосылают свои импульсы в другие нервные центры.Однако бездоминантная обычность – это, как показывает Ухтомский, абстрактноесостояние предельной вялости организма. Только в таком состоянии отношениямежду нервными центрами и местными раздражителями как бы распадаютсяна парные связи. Нормальный же, активно функционирующий организм всегдахарактеризуется той или иной доминантой, так что обычные реакции на многочисленныеобычные раздражения не столько компенсируют эти раздражения впарных связях, сколько подпитывают доминантную реакцию. Доминанта придаетнаправленность функционированию организма; и это действительно жизненноважный принцип, поскольку динамика живого организма всегда векторна. Сменавектора активности не должна вводить в заблуждение, потому что даже самаячастая смена не означает безвекторности. Ухтомский выявляет следующие общиепризнаки доминанты. Первый – “повышенная возбудимость, повышенная впечатлительностьопределенной центральной области к раздражителям” [19, с. 122].Второй – “способность данного центра при данных условиях достаточно интенсивно,достаточно продолжительно и стойко наполнять и поддерживать в себе возбуждение”[19, с. 122]. Третий – ”способность поддерживать возбуждение во временидостаточно стойко, не сбиваясь” [19, с. 122]. Четвертый признак – “инерция,с которой, однажды начавшись в данном центре, возбуждение продолжается далее”[19, с. 122].Основанием же для универсализации доминанты в качестве принципа человеческойжизнедеятельности – как индивидуальной, так и социальной – в теорииУхтомского выступает следующий ряд утверждений. “В понятии доминантыскрывается та мысль, что организм человека представляет из себя более или менееопределенный энергетический фонд, который расходуется в каждое мгновениепреимущественно по определенному вектору, и тем самым снимаются с очередидругие возможные работы”. При этом, как утверждает Ухтомский, “при работе“во всю силу” рабочая производительность при утилизации энергии будет наибольшая”[19, с. 187]. “Но установка с максимальным усилием в одну сторонупри исключении из сферы тетанического раздражения прочей мускулатуры – этои есть доминантная установка. Теперь известно, что мускулатура в том состоянии,когда она всего лишь запирает суставы (в состоянии Sperrung), не обнаруживаетповышения энергетической траты по сравнению с состоянием физиологическогопокоя. Стало быть, бездоминантная, беспорядочно разносторонняя и вялаяустановка Обломова должна быть энергетически неэкономной, а яркодоминантнаяустановка Юлия Цезаря и Гарибальди должна быть энергетически наиболее76 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

От теории к практикепроизводительной” [19, с. 188]. Таким образом, способ действия доминанты обеспечиваетдля живого организма не только направленное, но и наиболее рачительноеиспользование его энергетического потенциала.Примеры Обломова и Цезаря сами по себе еще не являются социально-психологическойинтерпретацией доминанты. Они взяты здесь именно как физиологическиесистемы, но просто широко известные – чуть ли не как Стрелка и Белка – и потомуудобные для примера. Ухтомский лишь указывает, что организм человека по имениЦезарь функционировал по доминантной схеме, а организм литературного персонажапо имени Обломов, судя по поведению, описанному в соответствующем романе,видимо, не имел продолжительных относительно времени жизни доминант. Однакопоскольку речь идет о людях, а не о животных, то совершенно естественно предположить,что повышенная активность, свойственная доминантному образу функционированияорганизма, не может не сознаваться человеком, во-первых. Во-вторых, еенаправленность не может не иметь личностного и социального значения. В-третьих,сам выбор данной направленности если и может быть случайным, и в этом смыслене вполне осознанным, то поддержание заданного выбором вектора активности требуетосознанных целенаправленных усилий человека. Очевидность подобной связиестественным образом подталкивает к экстраполяции принципа доминанты на социальнуюсферу. Но к чести А. А. Ухтомского как философски грамотного мыслителя,он не совершает такой экстраполяции. Он полагает доминанту в качестве гипотетическогопринципа жизни личности и рассматривает ее действенность на новоминдивидуально-психологическом, социальном и духовно-нравственном материале,удерживая свою продуктивную аналогию в границах самой общей формулировкипринципа доминанты, не перенося подробностей проявления и работы физиологическогомеханизма в новую область, а тем более не сводя личностные доминантык физиологическим причинам. Апеллируя к доминанте, Ухтомский формирует такуюмодель межличностных отношений и самосознания человека, которая, будучилогически непротиворечивой, отвечает глубочайшим нравственным и социальнофилософскиминтуициям и тем самым демонстрирует свою познавательную адекватность.Эта модель в развернутом виде зафиксирована в его дневниковых записях,а в собственно научных докладах и публикациях она дана лишь эскизно как ряд замечательныхдогадок. Отчасти поэтому она не нашла своевременного приложенияв гуманитарных науках. Хотя, вероятно, главная причина здесь – в ее существенномрасхождении с марксистской философией, господствовавшей в нашей стране в годыпродуктивной работы Ухтомского и долгое время спустя.Правда, по крайней мере один пример конструктивного и систематическогоиспользования понятия доминанты, как оно предложено А. А. Ухтомским, появилсяв отечественной гуманитарной науке на исходе XX века. Речь идет о психолого-типологическойтеории исторического развития культуры, предложеннойсовременным русским историком и культурологом В. Н. Романовым [20].Им также предложена теоретико-методологическая модель гуманитарного знания,в которой также одну из ключевых функций выполняет понятие доминанты,используется опыт содержательной интерпретации доминант, проделанныйА. А. Ухтомским, а также принимается его принцип “нейтрализации” субъектив-Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 77

От теории к практикеных доминант в ходе межличностного общения [20]. Исследование В. Н. Романоваи содержательные интерпретации личностных доминант, предложенные Ухтомским,такие как творческая идеализация и установка на другое лицо, чрезвычайноинтересны и имеют конструктивное значение для понимания и развития вузовскойорганизационной культуры. Чрезвычайно ценен также несколько парадоксальныйв контексте всего изложенного вывод о необходимости культивироватьпроизвольную бездоминантность (преимущественно в нравственном смысле уУхтомского и с научными гуманитарными целями в теории Романова). Попробуемрассмотреть общий способ действия доминанты в контексте мира установок.Жизненный мир человека содержит в себе потенциально бесконечное богатствоустановок. Часть из них человеком сознается, часть сознаваемых подвергаетсятрансформации, замене, простому вытеснению и т.п., в зависимости от динамикипотребностей, жизненных целей и ценностей. Люди в разной степени, носознают возможность управления установками, по крайней мере, отдельно взятойконкретной установкой. А задача управления всем запасом установок интуитивнорешается через отбор наиболее значимых в жизненном мире человека.И эта, сравнительно небольшая, совокупность установок вполне может быть иерархическиорганизована так, что совсем небольшое число установок, возможно,только одна, займет главенствующее положение. Любая установка существуеткак некая пульсация потенциальности и актуализации, как некий постоянный впределах индивидуальной психики сгусток энергии (орган в смысле Ухтомского),который в определенных ситуациях активирует психофизическую систему человека.Эта активация может происходить как под контролем личного начала, так ибесконтрольно. Чем значимей установка, тем больше внимания уделяет ей человеккак личность. И если контроль в момент вызова со стороны ситуации всегдаостается проблематичным, то несомненна возможность контроля в отношениипроцесса укрепления и развития желательной установки, а также, в некоторойстепени, влияния на вероятность появления ситуаций, тропных установке.По-видимому, характер действия господствующей установки аналогичен механизмудействия доминанты, описанной Ухтомским. Во всяком случае в сферемежличностных отношений Ухтомский называет доминантами именно такиегосподствующие установки. И, конечно, не случайно В. Н. Романов социальнопсихологическиедоминанты матри-локальных культур иногда называет доминирующимиустановками, то есть для него понятие доминирующая установка всоциально-психологическом контексте выступает эквивалентом понятия доминанты[20].Зная, что особенностью функционирования доминанты является не тольконаибольшая степень возбуждения, в сравнении с другими очагами возбуждения,не только устойчивость в течение длительного времени, но и способность переключатьна себя импульсы, обыкновенно предназначенные для поддержаниявозбуждения в других центрах, мы можем предположить, что и в социальнойсфере доминанта, то есть доминирующая установка, будет действовать аналогичнымобразом. При истинности данного тезиса задача управления совокупностьюустановок существенно упрощается, так как снимается предварительная задача78 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

От теории к практикеклассификации и ранжирования этой потенциально бесконечной совокупности.Дело в том, что доминантная установка должна либо выявляться в наличной совокупностиустановок, либо впервые формироваться в коллективе организации какнаиболее адекватная целям организации и интересам персонала. Та и другая задачивполне выполнимы, или, по-крайней мере, их решение не наталкивается натрудность перебора потенциально бесконечного множества установок: наиболеесильные или впервые намеренно формируемые естественно занимают первыйплан доступных опознанию установок. Если же принцип действия доминанты,установленный Ухтомским, будет проявляться и в социальной сфере, то управлениесовокупностью установок будет означать управление доминантой или сравнительнонебольшим, иерархически организованным, множеством доминант. Авесь остальной мир установок, будучи подчинен доминантам, окажется энергетическимдонором управляемых доминант, и значит, будет работать на развитиеорганизации по тому вектору, который посредством культивирования доминантзадает руководство организации.Если обратиться к конкретным задачам управления вузовской организационнойкультурой, то априорные для нее доминанты качественного образованияи научности должны культивироваться с такой силой и проникновенностью (всмысле проникновения во все сферы жизнедеятельности вуза), чтобы все установкиперсонала, на любые ситуации – от работы в строительных отрядах доподготовки годового финансового отчета, даже романтическая влюбленность, идаже драма неразделенной любви – работали бы на усиление этих вузовских доминант.В таком случае можно будет считать, что организационная культура вузавыстроена грамотно.Однако тезис о полновесном функционировании доминант в социальнойсфере, в смысле Ухтомского, был высказан здесь гипотетически. Это налагаетсущественные ограничения на перспективу применения принципа доминанты вуправлении организационной культурой. Но при этом будем помнить, что релевантностьэтого принципа социально-психологической проблематике уже быладостаточно успешно продемонстрирована самим А. А. Ухтомским в его опытеэкспликации духовных закономерностей межличностных отношений [19] и В. Н.Романовым в его теории исторического развития культуры [20]. Дальнейшая экспликацияустановочно-доминантного уровня организационной культуры и соответствующихметодов ее управления потребует, с одной стороны, рефлексивногоанализа ее сущностных элементов, а с другой – эмпирических исследований походу самой практики управления организационной культурой.Специфика же вузовской организационной культуры и культуры научно-педагогическогосообщества, на наш взгляд, состоит в исключительно большом значениивторого – ценностного уровня.Вообще большинство исследователей не оспаривают утверждения Шейна отом, что сущность культуры, а значит, и уровень, от которого следует отталкиватьсяв изучении культуры, составляют базовые представления, “поскольку именноони кажутся носителям культуры самоочевидными и непререкаемыми” [1, с. 37]. Вто время как “доминирующие ценности” предполагают момент сознательного от-Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 79

От теории к практикестранения, рефлексии, а значит, допускают для себя альтернативы. Конечно, первичностьустановок – как начального и безусловного звена в общем механизме деятельности– отрицать нельзя. Психические законы одинаковы для любых человеческихсообществ. Однако ситуация научно-педагогического сообщества вносит в это отношениесущественный нюанс. Можно показать (но это задача другой работы), чтодоминирующей ценностью здесь является доказательность как операциональноесокращение ценности служения истине [21, 22]. Всецелая ориентация на эту ценностьдолжна формировать соответствующую установку в коллективе – установку надоказательность. И здесь мы видим, что само содержание установки как бы выводитее за пределы бессознательного; точнее, побуждает человека снова и снова делатьэтот в принципе бессознательный механизм предметом рефлексивного анализа.То есть само содержание этой установки побуждает человека делать ее предметомсознательного рассмотрения. Критика, рефлексивный анализ установок в идеалеосуществляется научно-педагогическим сообществом постоянно, а не только в периодыкризисов, что соответствовало бы описываемой Шейном норме. А это, всвою очередь, возможно только при ясном сознании высших ценностей, на котороесориентировано это сообщество. Таким образом, область ясно сознаваемогопредставляется здесь основной, а все бессознательное подлежит бесконечномупроцессу прояснения.Ссылки и примечания:1. Шейн Э. Организационная культура и лидерство. – СПб.: Питер, 2008.2. Виханский О.С., Наумов А. И. Менеджмент. – М.: Гардарики, 2002.3. Спивак В. А. Корпоративная культура, теория и практика. – СПб: Питер, 2001.4. Антопольская Т. Организационная культура вуза в теории, социальных представлениях студентови технологии обучения // “Alma mater” Вестник высшей школы. – 2005. – № 7.5. Стратегический менеджмент вуза / Под редакцией Гаврикова А. Л. // Издательский дом “Новыйучебник”, 2004.6. Малинин Е. Д. Организационная культура: зарубежный опыт. – ЭКО. – 2002. – № 10.7. Фей К., Денисон Д. Организационная культура и эффективность: российский контекст // Вопросыэкономики. – 2005. – № 4.8. Левкин Н. Организационная культура: необходимость систематизации ключевых положений //Проблемы теории и практики управления. – 2006. – № 4.9. Шелер М. Избранные произведения. – М.: Гнозис, 1994.10. Вебер М. Избранные произведения. – М.: Прогресс, 1990. – 880 с.11. Узнадзе Д. Н. Психология установки. – СПб: Питер, 2001.12. Майерс, Д. Социальная психология. – СПб: Питер, 2000.13. Андреева Г. М. Социальная психология. – М.: Изд-во МГУ, 1988.14. Зинченко В. П. Образ и деятельность. – М: Институт практической психологии, Воронеж: НПО“МОДЭК”, 1997.15. Асмолов А. Г. Психология личности: Принципы общепсихологического анализа. – М.: Смысл, 2001.16. Чалдини Р. Психология влияния. – СПб: Питер, 2000.17. Роджер Р. Хок. 40 исследований, которые потрясли психологию. Секреты выдающихся экспериментов.– СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2003.18. Эмбри Л. Рефлексивный анализ. – М.: “Три квадрата”, 2005.19. Ухтомский А. А. Доминанта. – СПб., 2002.20. Романов В. Н. Историческое развитие культуры. Психолого-типологический аспект. – М.:Савин С. А., 2003.21. Безгодов Д. Концептуальные основания организационной культуры вуза // Высшее образованиев России. – 2008. – № 7.22. Гуманитарный проект УГТУ: созвездие умных клубов // Высшее образование в России. – 2009. – № 8.80 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

От теории к практикеАвтор Е. В. ОгорелышеваПроблемы определенияи самоопределенияфинно-угорского мираКлючевые слова: финно-угорское сообщество, языковая группа, этническое самоопределение, национальноесамосознание, малочисленные народы, Всемирный конгресс-финно-угорских народов, общество М.А. Кастрена.В статье рассматриваются история становления и основные принципы формирования финноугорскогосообщества. Выявляется ряд проблем, с которым сталкиваются народы, входящие в составфинно-угорского мира. Автор предлагает рассмотреть пути самоопределения и координациисовместной работы в рамках финно-угорского сообщества.АннотацияПосле славянской и тюркскойфинно-угорская группа народов– третья по численностисреди всех народов России. Из 25 млнфинно-угров планеты более 3 млн живутсейчас на территории России. ВРоссии они представлены 16 народами,пять из которых имеют свои национально-территориальныеобразования.Остальные дисперсно расселеныпо всей территории страны.Финно-угорский мир включает всебя народы, объединенные принадлежностьюк одной языковой группе.К ним относятся венгры, водь, вепсы,ингермаландцы, ижорцы, карелы,коми, коми-пермяки, ливы, марийцы,манси, мордва, саамы, удмурты, финны,ханты, эстонцы.Значительная часть финно-угров живет в “титульных субъектах” Федерации:Карелии, Коми, Марий Эл, Мордовии, Удмуртии, Коми-Пермяцком и Ханты-Мансийском автономных округах. Диаспоры их имеются в Вологодской, Кировской,Ленинградской, Мурманской, Нижегородской, Оренбургской, Пензенской,Пермской, Псковской, Самарской, Саратовской, Свердловской, Тверской, Томской,Ульяновской областях, а также в Ненецком и Ямало-Ненецком автономныхокругах, в республиках Башкортостан, Татарстан, Чувашии.В языковом отношении финно-угры делятся на несколько подгрупп. Пермско-финскуюподгруппу составляют коми, удмурты и бесермяне. Волжско-финскуюгруппу – мордва (эрзяне и мокшане) и марийцы. К прибалто-финнам относятсяфинны, ингермаландцы, эстонцы, сету, квены в Норвегии, ижорцы, карелы,вепсы и потомки мери. К отдельной угорской группе принадлежат ханты, мансиConcept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 81

От теории к практикеи венгры. Потомки средневековой мещеры и муромы, скорее всего, относятся кволжским финнам [1].Российские финно-угорские народы, кроме коми-пермяков, имеют одну общуючерту: проживание в национально-смешанной среде, где они составляютменьшинство. Для их этнокультурного, языкового и социального развития большоезначение имеют и такие факторы, как компактность расселения и удельныйвес в национально-административных образованиях.История осмысления финно-угорского родства восходит к концу XIX века иопирается на исследования российских финно-угров [2] финскими и венгерскимиучеными. В этот период в научных кругах получил распространение тезис оедином происхождении этих народов, свидетельством чего являлось несомненноеродство их языков, а также черты сходства в мифологии, орнаменте, вышивке,узорном ткачестве.В первой половине XX века сравнительные исследования родственных народовзатормозились вследствие напряженных отношений между СССР, Финляндией иВенгрией накануне и в период Второй мировой войны. Положение изменилосьв 1960-е годы. С этого времени началось регулярное проведение международныхконгрессов финно-угроведов в Венгрии, Финляндии и СССР. В начале 1990-х годов,в период актуализации этнической идеи, финно-угроведение вышло в сферуполитической идеологии. Началось оформление концепции финно-угорскогоединства, обоснование его задач, определение путей их решения [3]. Этот периодознаменовался резким всплеском национальных движений в бывших российскихавтономиях. Лидеры данных движений обвинили центральные власти в стремленииассимилировать малые народы и выступили с идеями установления контактови развития взаимоотношений с народами, родственными по языкам, религии,происхождению и культуре, проживающими как на территории России, так иза ее пределами. Они выступили с позиции этнического возрождения, то естьпотребовали поставить этнические интересы народов России в ряд важнейшихприоритетов государственной политики, сделать в республиках России этническиориентированными органы политической власти, языковую, культурную, демографическуюполитику. Поскольку национальные финно-угорские движениясоздавались практически на пустом месте, их лидеры были вынуждены заимствоватьсвои концептуальные конструкции у более подготовленных коллег, преждевсего – у эстонских. Начальная идеологическая слабость движений обусловилаи весь дальнейший ход их эволюции, которая характеризовалась поиском политическихи культурных ориентиров на национальном, глобальном и локальномуровнях. Следует отметить, что какой-либо детально разработанной концепцииполитических и культурных реформ в финно-угорских республиках и автономияхРФ не существует, но ряд принципиальных положений признается всемиили почти всеми национальными организациями. Кроме того, эти организацииобъединились в Ассоциацию финно-угорских народов (АФУН), в рамках которойсогласовываются их позиции. Все это дает основание говорить о наличииобщей политико-идеологической платформы финно-угорских национальныхдвижений в России [4].Усилия, направленные на организацию финно-угорского сообщества, формируемогопо принципу этнического родства, стала предпринимать и националь-82 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

ная интеллигенция финно-угорскихнародов, активно внедряя в общественноесознание понятие финно-угорского мира. На международныеконференции финно-угроведов быливнесены проблемы определения путейэтнического самоопределения,принципов национальной государственности.Представители заинтересованнойнаучной общественности Венгрии,Финляндии и Эстонии поставили передсвоими правительствами проблемуразвития сотрудничества с финно-угорскиминародами России. В результатеформирующаяся финно-угорскаяидеология на международном уровнебыла переведена в сферу практическойполитики. В январе 1992 года Россия иФинляндия подписали Договор “Обосновах отношений”, в котором стороныобязались поддерживать в Россиисохранение самобытности финнов,родственных финнам народов и национальностей.В результате подписанияОт теории к практикеЕсть мнение:Согласно исследованию российских иэстонских исследователей (его результатыопубликованы в журнале “The AmericanJournal of Human Genetics”), русский этносгенетически состоит из двух частей:северной и южно-центральной, причемкоренное население Южной и ЦентральнойРоссии родственно с другими народами,говорящими на славянских языках, ажители Севера страны – с финно-уграми.Главной сенсацией исследования стал тотфакт, что типичного для азиатов (в томчисле, монголо-татар) набора генов ни водной из русских популяций в достаточномдля удостоверения непосредственногородства количестве не обнаружено.С этой точки зрения известная поговорка“Поскреби русского – найдешь татарина”не верна: по крайней мере, “найти”финно-угров, оказывается, шансов кудабольше. В какой мере результаты данногоизыскания будут приняты на вооружениегенетиками будущего, покажет время.договора была выработана программа действий по поддержке родственных финнамнародов России и их культур, в которой отмечалось: “Наиболее целесообразнымпредставляется развитие и улучшение существующих контактов и поощрение зарождающейсясреди народов деятельности по возрождению национальных ценностей”[5]. В ноябре 1992 года “Декларация о принципах сотрудничества по обеспечениюнациональных или этнических религиозных и языковых меньшинств” была подписанамежду Венгерской Республикой и Российской Федерацией. Таким образом,Финляндия и Венгрия взяли под покровительство российских финно-угров.Следующим шагом на пути самоопределения и координации совместной работыв рамках финно-угорского сообщества стало формирование организационных структур.Первый Всероссийский съезд финно-угорских народов стал промежуточнойступенью на пути создания международных структур финно-угорского сообщества.Съезд, проходивший в мае 1992 года в Ижевске, заявил о себе как о высшем этническоморгане финно-угорских народов Российской федерации. Согласно документамфорума, он “полномочен решать все вопросы, затрагивающие коренные интересыфинно-угорских народов”, а также обладает правом законодательной инициативыперед высшими органами Российской Федерации и ее субъектами [6]. Устав АФУН,принятый делегатами, декларировал следующие цели: “консолидация усилий и координациядействий финно-угорских народов в борьбе за выживание, возрождение,дальнейшее развитие, создание благоприятных предпосылок для формированияединого финно-угорского культурного, информационного пространства, … коор-Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 83

От теории к практикединация действий и оказание взаимной помощи и поддержки в реализации прав иинтересов финно-угорских народов” [7].В декабре 1992 года в Сыктывкаре по инициативе членов Комитета национальноговозрождения коми народа был организован I Всемирный конгрессфинно-угорских народов. Организаторы конгресса поставили задачу “поискапутей к созданию правовой, экономической, политической основ дляслияния финно-угорских народов в будущую Всемирную Ассоциацию илиАссамблею финно-угров, подобную Лиге Арабских стран, Тюркской ассоциации,объединению мусульман или Британскому содружеству наций” [8].К настоящему времени состоялись пять Всемирных конгрессов: в Сыктывкаре(декабрь 1992 г.), Будапеште (июнь 1996 г.), Хельсинки (декабрь 2000 г.), Таллине(август 2004 г.), Ханты-Мансийске (июнь 2008 г.).Всемирный конгресс финно-угорских народов провозгласил себя “форумом этихнародов, не зависимым от правительств и политических партий”. Его цель – “реализациямеждународных норм в области права народов на самоопределение, правкоренных народов, национальных меньшинств и прав человека”, включающая, вчастности, законодательное обеспечение политических, экономических, культурныхи языковых гарантий сохранения и развития финно-угорских меньшинств [9].Программные документы конгрессов выделяют следующие направления сотрудничества:политика, экономика, языки, культура, здравоохранение.Представители финно-угорских народов, делегаты и участники Всемирногоконгресса финно-угорских народов, избравшие целью реализацию международныхнорм в области права народов на самоопределение, прав коренных народов,национальных меньшинств и прав человека, постановили:• конгресс является открытым для всего мирового сообщества добровольнымобъединением равноправных родственных народов, присоединившимся к общеевропейскомупроцессу безопасности и сотрудничества и руководствующийсяВсеобщей декларацией прав человека, Парижской хартией для новой Европы,169 Конвенцией Международной организации труда, касающейся прав коренныхнародов и национальных меньшинств;• делегаты намерены осуществить волю финно-угорских народов к сотрудничествуи оказанию взаимопомощи в области права, экономики, экологии, социальныхвопросов, информации, образования, науки и культуры;Исходя из общепризнанных норм международного права и исторически сложившихсяразнообразных форм национального и государственного устройствафинно-угорских народов, делегаты конгресса признали право каждого народа нанациональное самоопределение в формах, удовлетворяющих интересы самихэтих народов. Данные формы могут иметь широкий спектр: от различных формкультурно-национальной автономии до национальных государств, а также созданиеразличных коалиций, союзов и обществ. Было принято также решение считатьнеобходимым и целесообразным добиваться правовых и организационныхусловий для всестороннего и равноправного сотрудничества братских народовмежду собой и со всем мировым сообществом.В области экономики и экологии решено содействовать развитию прямых экономическихсвязей между предприятиями, учреждениями, организациями и частнымилицами финно-угорских государств, национально-территориальных образований,84 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

От теории к практикерегионов компактного проживания финно-угорских народов, а также проводить согласованнуюэкологическую политику, не допуская размещения на территории оружиямассового поражения. Кроме того, оговорена необходимость создания заповедно-экологическихзон с лечебно-оздоровительными и туристско-экскурсионнымикомплексами в регионах проживания финно-угорских народов.В области информации, культуры, науки и образования необходима поддержкасоздания Международного фонда финно-угорских народов на условияхдолевого участия стран их проживания, принятие системы нормативных актов,направленных на сохранение и развитие языков, самобытной культуры и традицийфинно-угорских народов, ежегодное проведение дней финно-угорских народовв соответствии с установившейся международной традицией, содействиеизданию ежегодного журнала финно-угорских народов для освещения историии современного состояния этих народов [10].Ведется конструктивный диалог с государственными структурами по решениюважных политических вопросов. Развиваются и крепнут экономические связи.Это касается в первую очередь того, что финно-угорские народы России выражаютпотребность в использовании конкретного опыта строительства экономикив Венгрии, Финляндии и Эстонии. Развитие всесторонних связей привело ксближению финно-угорских народов, что особенно ярко проявляется в духовнойсфере – культуре, образовании, науке [11].Вместе с тем, остается целый ряд вопросов и проблем, требующих дальнейшейработы. Прежде всего, это ухудшение социально-экономического положенияв ряде регионов проживания финно-угорских народов, что отрицательноотражается на общем их состоянии, воспроизводстве и саморазвитии.Нуждается в дальнейшей заботе сохранение и развитие языков финно-угорскихнародов. Сегодня практически нет таких финно-угорских диаспор, которые моглибы самостоятельно развивать свою культуру в отрыве от национального ядра наэтнической родине. Здесь особо хотелось бы отметить Венгрию, Эстонию и Финляндию,которые не только сохранили свои языки и культуру, создали свою государственность,но и проводят мероприятия, содействующие сохранению и развитиюродственных финно-угорских народов Российской Федерации. Это, преждевсего, успешное осуществление первой трехлетней программы содействия финноугорскимнародам РФ в Финляндии, и здесь особо следует отметить деятельностьОбщества М.А. Кастрена, созданного специально для этой цели. В Эстонии с1988 года проводится Программа родственных народов, финансируемая за счетсредств государственного бюджета. Подобная программа действует в Венгрии с1996 года, со времени проведения II Всемирного конгресса финно-угорских народов[12].Всемирный конгресс финно-угорских народов и его координирующий орган –Консультативный Комитет – вот уже более 10 лет ведет активную международнуюдеятельность, взаимодействуя с рабочей группой Комиссии по правам человекаООН, Комитетом по вопросам образования и культуры ПарламентскойАссамблеи Совета Европы, и завоевал авторитет и уважение со стороны другихучастников международного процесса. Данная форма сотрудничества финноугорскихнародов является перспективной в плане развития и укрепления финно-угорскогомеждународного сообщества.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 85

От теории к практикеСреди определенной части российских приверженцев идеи “Финно-угорскогомира”, части западных ее сторонников есть понимание того, что эту идею нельзярассматривать как некую данность, она скорее является инструментом, позволяющимдополнительно гарантировать не только сохранение национальных меньшинств,но и то, что они будут объектами целенаправленной государственнойполитики, получат поддержку от международных институтов [13]. Однако без желаниясамого народа сохранить и развивать свой язык, самобытную культуру этосделать невозможно.Народы многонациональной России переживают важнейший этап своей истории– переход к открытому обществу. В этой ситуации актуальными становятсявопросы развития самобытной культуры народов, в том числе представителейдревнего финно-угорского мира, сохранения их национального самосознания вусловиях современных процессов глобализации. В данной ситуации возникаетнеобходимость в появлении культурной политики открытого общества, основаннойна диалоге, сотрудничестве и партнерстве народов.Будущее финно-угорского мира связано с глобальным развитием и общимразвитием территорий, на которых эти народы проживают. Благополучное будущеефинно-угорских народов во всем Мире зависит от принятия более активныхмер и конкретных решений по их поддержке на местных уровнях.Литература:1. Яналов В. Финно-угорский мир на пороге XXI века // Дружба Народов. – 1999. – № 1. – magazines.russ.ru.2. См.: Учайкина Т.И. Финно-угорский мир: Миф или реальность // Рубеж. Альманах социальныхисследований. – Сыктывкар, 1996. – №8-9. – С. 178-196.3. Щербакова Т. Ассоциация финно-угорских народов и перспективы развития этноориентированныхорганизаций в XXI веке // Материалы VII Конгресса этнографов и антропологов России.5-9 июня 2007 г. Саранск.4. Ковалев В. А., Шабаев Ю. П. Национальные движения в финно-угорских регионах РФ // Политическиеисследования. – 2004. – № 4. – С. 126.5. Программа действий по поддержке родственных финнам народов России и их культур // Информационныйбюллетень Консультативного комитета финно-угорских народов. – 1993. – № 2. – С. 5.6. Статус съезда финно-угорских народов РФ // Парма. – 1992. – №3-4. – С. 70.7. Устав Ассоциации финно-угорских народов // Парма. – 1992. – № 3-4. – С. 68.8. Попов А. Всемирное финно-угорское вече: шаг к единению // Парма. – 1993. – № 1-2. – С. 10.9. Декларация об основных принципах, целях и задачах сотрудничества финно-угорских народовмира // Парма. – 1993. – № 1-2. – С. 58.10. Устав Ассоциации финно-угорских народов // Парма. – 1992. – № 3-4. – С. 68.11. Официальный сайт республики Коми. http://www.rkomi.ru.12. Яналов В. Финно-угорский мир и XXI век // Финно-угорский вестник. – 2006. – № 3.http://www.finugor.ru.13. Шабаев Ю. П., Ковалев В. А. Идея “Финно-угорского мира” как политический ресурс. Тезисыдоклада по проекту “Этнополитические аспекты региональных трансформаций в финно-угорскихрегионах РФ”.86 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Культурные смыслыАвтор М. Б. МелехинаЛичность и творчествоК. Ф. Жакова в контекстекультуры модернаКлючевые слова: К. Ф. Жаков, русский символизм как интертекст, “солнечная тема”, “сказка”, маргинальность.Судьба творческого наследия коми-зырянина Каллистарата Жакова (1866 - 1926) сложна и неоднозначна.Его имя и труды стали известны российской общественности в начале ХХ столетия; всоветский период истории – либо замалчивались, либо появлялись в публикациях как объект длякритики.В настоящей статье творчество Жакова рассматривается в контексте интеллектуально-художественноготворчества начала ХХ в., одним из основных направлений которого является символизм.Символистские темы и образы (маргинальность автора, “сказка”, “солнечная тема”, “странничество”)выступают в качестве интертекста, оплодотворяющего художественные поиски Жакова. Творимаяавтором “легенда жизни”, созданные им произведения, переплетаясь, предстают единым“текстом”, провинциальным вариантом русского символизма.АннотацияИмя коми-зырянина КаллистратаФалалеевича Жакова (годы жизни1866-1926) и его творческоенаследие в настоящее время известны унего на родине, в Республике Коми, лишьотносительно небольшому кругу исследователей.Можно предположить, что современнойроссийской читающей аудиториикоми-писатель, ученый – философтакже мало знаком. Это неудивительно,т.к. в советский период истории даже настраницах региональных изданий как научного,так и публицистического характератруды Жакова жестко критиковалисьили вообще замалчивались. Ситуация несколькоизменилась лишь в начале 90-хгг. ХХ века. Именно тогда разностороннимдарованиям “самородка – зырянина” [1] была дана соответствующая оценка.В данной статье творчество Жакова рассматривается в контексте русского символизманачала ХХ века.Русская и европейская культура конца XIX – начала ХХ веков – это культура модерна.Не являясь каким-то одним стилем, модерн представлял собой множестворазличных стилей и течений, составляющих единый историко-культурный период,одной из характерных черт которого явилась окрашенность в национальные цветасвоей страны. Интерес к “национальному” вообще и к своему в частности в отечест-Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 87

Культурные смыслывенной художественной традиции демонстрировал, прежде всего, глубинную темувсего российского гуманитарного дискурса, а именно, вопрос о самоидентификации.При этом в национально-идентификационные процессы начала двадцатогостолетия были вовлечены не только этнические русские, но и другие народы многонациональнойРоссии, что наглядно демонстрирует творческое наследие Жакова.Названный современниками “зырянским Ломоносовым” и “зырянским Фаустом”,он стал известен и академической науке, и художественным кругам практическиодновременно. За доклад “Этнологический очерк зырян” (1901) Русскоегеографическое общество присудило ему серебряную медаль, чуть позже вышелв свет сборник рассказов “На Север в поисках за Памом Бур-Мортом” (1905). Вошедшиев данный сборник “Песни Пама Бур-Морта” получили положительныеотзывы М. Горького, А. Блока, В. Брюсова.“Зырянская” тема для русского читателя была представлена задолго до появленияработ Жакова. Несмотря на то, что упоминания о предках зырян встречаютсяуже в древнерусских источниках, в XIX веке русский критик, журналист, философН. И. Надеждин в очерке “Народная поэзия у зырян” писал: “Странно, если выне слыхивали никогда имени зырян. А они так усердно стараются доказывать намсвое существование, кладут в рот такие неопровержимые факты, что такой Нибур,если только он имеет вкус и желудок, не осмелится назвать их мифами. Вы любитеприветливую, заманчивую семгу, эту розовую Аврору – предвозвестницу обеда?Ее ловят для вас зыряне. Какой порядочный стол обходится без рябчиков, междукоторыми первое место принадлежит так называемым кедровикам? Кедровиковстреляют зыряне” [2].Зыряне – этноним народа коми, появившийся в официальном употреблениив XVI веке как наименование части северных коми, в основном вычегодских, авначале только сысольских. В XVIII – XIX вв. зырянами стали называть всех северныхкоми, проживающих на территории современной Республики Коми, кромеижемцев. Несмотря на то, что непосредственно этноним “зыряне” считаетсяустаревшим, он употребляется в научной литературе в сочетании с эндоэтнонимом– “коми”, т.е. как коми-зыряне, в отличие от коми-пермяков. Одна из самыхраспространенных до настоящего времени трактовок первоосновы этнонима“зыряне”, выводимая из лексики прибалтийско-финских языков, появилась еще вXIX веке. Финский языковед и этнограф, академик Петербургской Академии наукА. М. Шегрен (1794-1855), а затем и русский историк П. И. Савваитов (1815-1895)считали, что слово “зырянин” этимологически идентично финскому syrjäinen,syrjanen, обозначающее в переводе на русский “жителей, народ, проживающийна краю, возле границы” (ср. финск. syrjäläinen – крайний, пограничный житель,где syrjä – край, граница и – läinen (lаinen) – представитель племени, рода) [3].Однако Зырянский край, значительно удаленный от столицы, представал, по мнениюписателя-народника А. В. Круглова, “terra incognita” для читающей публикидевятнадцатого века [4].В начале ХХ века, благодаря неутомимой деятельности “самородка – зырянина”Жакова, была существенно сокращена не только информационная дистанциямежду инородческой окраиной России и столичной гуманитарной интеллигенцией.Жаков, будучи этническим коми-зырянином, сохраняя сформировавший-88 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Культурные смыслыся в русской литературе устойчивый образ своего народа, обогатил его. Темы иобразы в художественных произведениях данного автора, таких как “На Северв поисках за Памом Бур-Мортом” (1905), “Под шум северного ветра” (1913), атакже его жизненный путь, изложенный в автобиографическом романе “Сквозьстрой жизни” (ч. 1-4, 1912-1914), взаимопересекаясь, предстают единым “текстом”– “зырянским текстом”, сотканным из многочисленных культурных кодов,сформировавших интеллектуальное поле российской культуры начала ХХ века.Характеризуя творчество Жакова, П. А. Сорокин отмечал: “Всякий, хотя немногознакомый с зырянами, читая произведения Жакова, сразу заметит что-тозырянское, свойственное этому народу” [5]. С другой стороны, “текст” его художественныхпроизведений, повествуя о “лесной” провинции Российского государства,создавался, реализуя так называемый “русский провинциальный миф”, культурнуюмодель русской провинции [6]. Основу этого “текста” составляет узнаваемый наборклише, наработанных литературой, искусством и публицистикой начала двадцатоговека в контексте романтического культа прошлого. Это объясняется тем, чтокоми-зырянин Жаков был инкультурирован в русскую культуру: начальное обучение,как и все дальнейшее образование, он получил на русском языке.Русская культура “серебряного века” имеет три направления интеллектуально-художественноготворчества: религиозная философия, символизм и авангардявились ее основными столпами [7]. Символизм, первоначально сложившись какхудожественное направление, вскоре включил в себя иные явления культуры –философию, религию, мифологию, конкретное научное знание, претендуя накультурную универсальность и всеохватность. Творческое наследие Жакова “читаемо”именно в культурном контексте символизма. В характерологических чертахданного автора, в событиях жизни обнаруживаются параллели с личностями мэтроврусского символизма, позволяющие определять Жакова как человека с символистскиммировидением, а не только как провинциального писателя – символиста.Одной из видимых является параллель с теоретиком, философом, поэтом и публицистом– символистом Андреем Белым.В истории мировой культуры Белый предстает не только как автор тех илииных произведений или трудов, но как явление и как личность. Создавая егоинтеллектуальный портрет, современники творили миф о “двух Белых”: о студенте–“естественнике”и поэте. Практически о том же в своих воспоминанияхписал он сам: “…появляются оспаривающие друг друга “Белые” – в Белом: компанияих: мистик, кантианец, поэт, стиховед, оккультист, скептик, индивидуалист,коллективист, анархист и социалист – таким я выгляжу извне…” [8]. Однако такназываемая “разорванность” гармонично вписывалась в теорию символизма,поскольку в самую суть его идеологии входило умение слышать и сочетать вединое целое события из разных сфер. В теоретических работах Белый формулировалпонимание жизни как “борьбы двух стремлений”: “изваять полет вкамне и обратно: заставить камень лететь”. В первом случае жизнь являет собой“мертвое изделие”, подразумевает “личную смерть”, последний вывод из второгостремления: “жизнь – это делатель в разнообразии проявлений”, жизнь –это “вознесение камней и всего, что стало землей, т.е. восстание из мертвых” [9].Очевидно, что Белый, избрав для себя второй путь, одну из своих задач виделConcept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 89

Культурные смыслыв создании “цельного мировоззрения”, представление о котором он связывал ссимволизмом.Образ Жакова, созданный, в первую очередь, им самим в автобиографическомромане “Сквозь строй жизни”, сопоставим с образом “раздвоенного” Белого.Так, характеризуя одну из жизненных ситуаций, Жаков сравнивает своеположение с нахождением “между двух стульев” [10]. Именно “между”, но виных формулировках, является ведущим лейтмотивов романа. Свое срединноеположение Жаков артикулирует на протяжении всего повествования: “Иногдаясно я вижу трагедию мою и причины моего одиночества. Вкусы и привычкимои – первобытного человека. Кто может ужиться со мной из горожан ипромышленников?.. Слишком рано родился я для “новых” народов и слишкомпоздно для “старых” [10, c. 197]. Сначала – дипломированный, но обвиненныйв неблагонадежности и материализме, а потому не реализовавший себя напрактике учитель; затем – чернорабочий Холуницкого завода; в дальнейшем –волостной писарь в с. Корткерос; студент Петербургского Лесного института; мечтающийстать священником, но изгнанный из Заозерской пустыни за материалистическиеубеждения послушник; студент Киевского университета, где учился поочереднона физико-математическом, историко-филологическом и математическомфакультетах; студент историко-филологического университета Петербургскогоуниверситета и, наконец, приват-доцент этого университета – это лишь часть жизненногопути Жакова, демонстрирующая постоянный поиск своего места в мире.Многогранность его научных интересов – также свидетельство этого поиска. Онипредставлены исследованиями в области лингвистики, литературоведения, фольклористики,этнографии, логики, педагогики, философии, общей истории и теорииискусства, математики, астрономии, антропологии, и конечно, вкладом в российскуюхудожественную литературу. Социальный маргинализм Жакова предстаетвидимой стороной маргинализма бытийного.Основополагающими для теоретиков русского символизма стали взаимосвязанныепонятия “теургии”, “жизнетворчества”, “личности – творца”.Теургия в символизме понимается как творческая реализация человекомбожественного начала, или деятельное уподобление себя Богу-Творцу.Как пишет Белый, “творчество ведет нас к богоявлению; мировой Логоспринимает Лик человеческий: вершина творчества указывается словами Апокалипсиса:“Побеждающему дам сесть со Мной на престоле Моем, как и Я победили сел с Отцом на престоле Его” [9, c. 97]. “Жизнетворчество”, являясь декларируемойсимволистами целью, подразумевает созидание реальности в соответствиис предельными идеалами божественных Истины, Добра и Красоты. “Пусть поэттворит не свои книги, а свою жизнь”, с этим лозунгом В. Брюсова в разное времясолидаризируется и Белый, а также в той или иной степени другие художникиэпохи. В своей автобиографии Жаков писал: “…моя жизнь есть новое творчество,и мое творчество – новая жизнь” [10, c. 33]. Он относится к своей жизни как кпреображающему действительность искусству.Символизм видел свою эпоху рубежом, когда необходимо разорвать механическийстрой жизни, задать культурно-духовную перспективу развития человечества,что возможно сделать только человеку творческому. Жаков в новеллис-90 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Культурные смыслытике создает образы сильных личностей: это и его дядя – Нялай; и Нешатаев из“Иньвенских былей”; и Степан из рассказа “Удалец и музыкант Степан Васильевич”;а также атаман Шыпича, Тунныръяк из одноименных рассказов; Пам из“Жизни Пама Бур-Морта” и многие другие. Он делает это осознанно: “Итак, чтоже дает мое творчество людям? Идею сильной личности, превозмогающей всепреграды, любовь к познанию природы и духа, и преодоление “трагедии познания”мечтою, своеобразие творчества северянина, творящего “из себя” мир. Я –первая ласточка в проявлении себя новых народов” [10, c. 109-111]. Жаков и себянепосредственно позиционирует как сильную личность, способную преодолетьинерцию жизни среднего человека.В сборнике “На Север в поисках за Памом Бур-мортом” устами Пама артикулированыидеи теургии и жизнетворчества: “Наше познание – повторение вмалом виде / Божественного процесса вечного творения миров. / Мы тоже созидаемпространство, / И время, и вещи, и законы” [11]. Пам Бур-Морт заявляет:“В моей жизни, в моем творчестве, / В моем страдании – смысл моей жизни! Всево мне и я все!” [11, c. 54]; “Нет мне жизни, нет мне и смерти, / Я вечен, я – Бог,я страдаю бесконечно! / Я – дух мира, и только я сам / Могу дать ответы на моивопросы!” [11, c. 153].Спустя несколько лет в романе “Сквозь строй жизни” Жаков будет говоритьо своей жизни как о “шествии”, о трудностях – как о своем “кресте” [10, c. 284], анепосредственно автобиографию определит как “завет” [10, c.c. 258, 275]. К знаковымвысказываниям, атрибутирующим “божественное” в Панюкове–Жакове,относятся следующие: “Иногда же запирался в своей комнате, гляделся в зеркалои думал: “Не я ли спасу мир? ” [10, c. 144]; “И вдали от клеветы людской, на берегуморя создал я философскую систему мою – самую удивительную из сказок моих.И венец спустился на голову мою” [10, c. 312].“Последняя цель культуры – пересоздание человечества” [9, c. 53], – эта мысльА. Белого является программной для символизма, трансформировавшего идеи“сверхчеловека” Ф. Ницше и заменившего проповедь эгоцентризма и вседозволенностина идеал самосовершенствования личности, отдающей себя общемублагу. Жаков пишет: “Скажут, он только занимается самим собой. Нет, я возделываючеловека в себе, а не занимаюсь самим собой. Идите все к сверхчеловеку,и мы преодолеем “недуги мира” [10, c. 105]. В теории переменного и предела, т.е.в лимитизме он также предлагает идти к “богочеловечеству” [12].В русском символизме ориентация на народно-поэтические формы, вниманиек сказке и мифу является одной из сущностных черт. Рассуждая, почему“искусственные формы сменили прежние формы творчества”, А. Белыйприходит к заключению, что жизнь в прежнем смысле перестала бытьжизнью, поскольку она потеряла свою цельность, полноту и единство. Иначевсе было в доисторические времена. “Человек в лесу, человек и природа –вот единственная форма жизни […]. Жизнь была творчеством. Жизнь была высокимискусством личности (трагедией), жизнь была вместе с тем и познанием […]В сознании жизни доисторический человек был целостен, гармоничен, ритмичен”[9, c. 201-202]. Так называемые “доисторические времена” соотносились ссовременностью, часто “отголоски” этих времен проецировались на “народное”.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 91

Культурные смыслыВяч. Иванов утверждал, что “творчествопоэта – и поэта-символистапо преимуществу – можно назватьбессознательным погружением в стихиюфольклора. Атавистически воспринимаети копит он в себе запасживой старины, которой окрашиваетвсе его представления, все сочетанияего идей, все его изобретения в образеи выражении” [13]. Жаков такжедемонстрирует интерес к народнопоэтическимформам, и не толькоэтнографическими работами, а в целомсвоим художественным творчеством.Вся проза автора, составнымичастями которой являются картиныповседневной жизни, названные “изжизни”, и сказочно-романтическиекартины – “из фантазии”, опираютсяна фольклорные традиции, и нетолько коми-зырян, но и на фольклорнародов мира. Отмечая в автобиографии,что “… этнография моя превратиласьв художественные мифы”[10, c. 229], задачу одного из своихэтнографических исследований онформулирует в рассказе “Корткерос”:“Изучаю дух мира, как проявился онздесь в Корткеросе” [14].Один из самых ярких “русских европейцев”– художественный критик,организатор выставок, поэт и издатель– С. К. Маковский писал о том,что “сказка создала современных “национальных”художников”, для которых“древняя, допетровская Русь –как сон волшебный” [15]. Маковскийживописует знакомый художникамс детства “заколдованный мир народнойфантастики”, ставший дляних “вольным и тихим простором”:“Там, в далеких царствах, за горами,за синими морями, в дремучих лесахс зарытыми кладами, говорящие де-Избранные факты:Жаков Каллистрат Фалалеевич (30.09.1866 –20.01.1926) Этнограф, философ, писатель.Родился в Усть-Сысольском уезде Вологодскойгубернии. Первый из коми, получивший званиеуниверситетского профессора.Учился в церковно-учительской духовной семинариив Татьме, затем в Вологодском реальномучилище.В 30 лет становится студентом естественного факультетаКиевского университета. Через год переходитна историко-филологический факультет.После 3-го курса переводится в Петербургскийуниверситет, в 1901 заканчивает его.Защищает магистерскую диссертацию “О грамматическомстрое зырянского языка” (1902).Работает преподавателем в Петербургском университете,Психоневрологическом институте,на Черняевских курсах. Провел несколько экспедицийпо изучению Печорского края (в томчисле совместно с Питиримом Сорокиным,с ним же написал “Историко-статистическийочерк зырян”). Издал ряд сборников рассказови сказок (несколько книг его сказок вышли заграницей во Франкфурте-на-Майне). Выезжал слекциями в Тарту и Псков.Являлся действительным членом МосковскогоПсихологического общества при ИмператорскомМоскосковском университете.В 1917 и 1919 преподавал в Юрьевском университете.В 1918 – в Псковском учительском институте, затем– в Латвии, в Риге, где жил до своей смерти.92 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Культурные смыслыревья шепчутся с путником, в узорчатых теремах царевны тоскуют о витязях: заплачутли – из очей жемчуг сыпется, засмеются – кругом цветы расцветают. Тамна волшебных полях кони – “грива золотая, хвост золотой, по бокам звезды” –пожирают камни самоцветные; на скалах, высоких до самого неба, живут страшныезмии с крыльями, с когтистыми лапами, Идолище семиглавый, Вихорь Вихревич,у которого – скатерть–самовертка, санки-самокатки, посошок-перышко.Там в зарослях чащи лесной скачут верные слуги Бабы Яги – всадник белый водежде белой, как день ясный, и всадник алый во всем алом, как солнце красное,и черный всадник, как ночь темная, и на острове Ивана–царевича сверкает царствозолотое, и мост через море, устланный бархатом, и по сторонам его деревьячудные и на них серебряные птицы – хохолки золотые…” [15]. Пространством“золотой”, “светлозарной”, “солнечной” и “огнистой” сказки является в целом и“зырянский текст” Жакова.Зырянский край в его описании населяется сказочными персонажами: парниперевозчикинапоминают ему “двух леших из одной сказки, которые дрались иззадрачун-дубинки, скатерть-самобранки и шапки-невидимки” [10, c. 38]; лес какбы оживает и “гигантами-богатырями” – соснами, и березами, ольхой, рябинами –“нежными девами, шелестящими ситцевыми платьями” [10, c. 67]. Жаков изображаетреальность в атмосфере постоянного соприсутствия в ней сказочного.Причем положительная соотнесенность в большинстве случаев материализуетсятам, где он повествует о коми-зырянской культуре, о своем детстве, проведенномв Зырянском крае. Отрицательными характеристиками наделяется все, связанноес разрушающим традиционный народный быт началом, например Холуницкийзавод ассоциирован с “железным чудовищем” [10, c. 111], “царством железа”, гдетолько остается, что “глотать чугунную пыль” [10, c. 114].Мифологизация реализуется не только вследствие “заселения” времени ипространства сказочными персонажами, но и посредством закрепления за нимиопределенных метафор. В произведениях Жакова и, в частности, в его автобиографииможно встретить неоднократные эпитеты, связанные с “золотом”, “светом”,“зарей”, употребляющиеся для художественной характеристики и явленийприроды, и событий жизни, связанных с детством и юностью автора: “…пролетелисветлозарные дни, промчались счастливые месяцы, и годы прошли, и жизньв Эжоле стала для меня недоступной сказкою” [10, c. 31]; “О юность моя, куда тыулетела, нигде не слышу твоего аромата, нигде не вижу твоих светлых цветов […].Расплескал я золотое вино из полного своего бокала” [10, c. 189] и т.д.Все, что связанно с родиной, приобретает для К. Жакова черты “утраченногорая”, где все было “божественно”, “волшебно”, “сказочно” и “царственно”. Образдочери председателя земской управы Анны Севастьяновны автор создает как образ“волшебной девы из золотого дворца” [10, c. 98], заказчик иконостаса Пильвань изИпатьдора и отец автора – Фалалей, выйдя из бани “бронзовыми” [10, c. 28], предстаютперед читателем как герои античных мифов. С одной стороны, метафора“золотое” в мировоззренческой системе коми-зырян, воплощенной в устном народномтворчестве, определяет все названные таким образом предметы и явлениякак идеал красоты, величия, добра и царственности. Идеальный образ человека вConcept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 93

Культурные смыслыкоми фольклоре описывается в светлых, прозрачных, теплых красках; а хроматическийкод дублируется металлическим: положительным качествам соответствуютметаллы – золото и серебро, отрицательным – железо. С другой стороны, идеализацияестественности и старины в повествовании Жакова вписывается в общуюромантическую тенденцию отечественного искусства начала ХХ века поисковвоплощения национальной самобытности, как частное ее проявление.Отдельного внимания в произведениях Жакова заслуживает “солнечная тема”.Этот образный ряд представлен и в поэтическом творчестве, в теоретических работах,в художественной практике русских символистов. Это, например, “аргонавтическиймиф”, одним из воплотителей и создателей которого был А. Белый. Помнению А. В. Лаврова [16], миф в стихотворении Белого “Золотое руно” (сборник“Золото в лазури”) “превращался в разновидность мифа эсхатологического:искание “золотого руна” уподоблялось устремлению к солнцу, в котором, в своюочередь, открывалось достижение окончательного гармонического примирения“земного” и “небесного” начал”. Об этом мечтает и Жаков: “Нéкогда человекпреодолеет земной “классицизм” и небесный романтизм и поднимется до согармоническогоидеала реализма: в нем будут пребывать небо и земля в дружнойсупружеской чете. Он будет анархист, но не уничтожающий других, а влекущий ксебе” [10, c. 58]. Жаков называет себя “поэтом Аполлона, сказочником” [10, c. 89].Почитателем “солнечного бога” Аполлона предстает и М. Волошин [17]. Говоряо поэтическом сборнике Вяч. Иванова “COR ARDENS”, В. Брюсов отмечал, чтов первом отделе книги, где собраны дифирамбы мощи природы и жизненномуначалу в человеке, “отождествляется Солнце, движущее жизнь нашего мира,и Сердце, в котором сосредоточена жизнь человека” [18]. “Солнце, его земнойпрообраз – огонь и сердце становятся для Вячеслава Иванова символами всякоймощи, всякого дерзания, мятежа”.Сходные мотивы можно обнаружить и у Жакова. В частности, в романе“Сквозь строй жизни”, создавая образ биения своего “сердца”, Жаков описываетего как “неземные звуки”, издаваемые “небесным инструментом”: “Но чу!Какие-то звуки я слышу величественно-прекрасные, золотисто-бодрые, солнечно-ритмичные,жарко-вдохновенные, богато переливчатые, мирные низкие тоны,циклично повторяющиеся и мелкие дроби лучисто звонких звуков, гармониючервонного золота, важные, как пурпур, аккорды льются с небес, синие созвучия –с отдаленного Млечного пути, со всех окраин мира, из сфер великих золотых созвездий.Сюда, ближе, ближе! Пусть я умру, наслаждаясь, слившись с этой гармониеймира… Кто-то поет, но где? Какой инструмент это играет на небе? Или этомое многострадальное, многообъемное, как море, сердце издает эти звуки неземные?О сердце, сердце!” [10, c. 44-45]. Цветовая палитра, представленная в данномфрагменте многочисленными эпитетами, позволяет говорить об образе, аналогичномсозданному Вяч. Ивановым. “Поющий Солнце” К. Бальмонт в статье “Назаре”, очевидно, не случайно упоминает о том, что первые шаги поэта он сделал “вяркий солнечный день” [19]. На это же обращают внимание современники поэта.В статье, посвященной анализу творчества Бальмонта, В. Брюсов пишет, что тотхарактеризует путь своего творчества как движение, начавшееся под “Северным94 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Культурные смыслынебом” от “печали, угнетения и сумерек” “через долгие скитания” “к радостномуСвету, к Огню, к победительному Солнцу” [18, c. 259]. Сам “солнечный Бальмонт”– одна из легенд, творимых поэтом самим о себе. Бальмонт утверждает, чтонаш мир “солнечный”, в нем “каждый миг создается солнечная пряжа, и тот, ктооткрыт миру, тот, всматриваясь внимательно вокруг себя в бесчисленные жизни,в несчетные сочетания линий и красок, всегда будет иметь в своем распоряжениисолнечные и золотые нити, и сумеет соткать золотые и серебряные ковры” [20].Солнечные лучи буквально пронизывают весь текст автобиографического романаЖакова: солнце восходит; солнце скатывается с неба; в Устюге – солнце; вВологде – солнце; в Киеве – мысли о солнце; Чита – город, залитый солнечнымилучами. Но “солнце” у Жакова не только реальное небесное тело, являющееся“декорацией” в чередовании дней и ночей; “солнце” – символ, обозначивший“поворотный пункт, солноворот” [10, c. 50] в жизни героя. Отправляясь ввологодское реальное училище, Жаков определяет свою цель следующим образом:“выведать у ученых мужей, как люди узнали расстояние до солнца, такжеспросить, что такое бытие” [10, c. 135]. Недоброжелатели героя, преследовавшиеего и препятствовавшие получению высшего образования, мистически самоустраняютсяс пути, умирают: “Полицмейстер умер от солнечного удара, В. умерот болезни печени” [10, c. 180]. Жаков пишет: “Проходя по улицам, озареннымсолнцем, думал я о красоте земли и солнца и о том, что поэт я и создам поэмусолнца” [10, c. 217].В самую суть символизма входила мифологизация образа поэта. Такими легендамибыли и В. Брюсов – маг и демонический чародей, и Вяч. Иванов – “хозяинбашни” и мистагог; мифологизированный образ А. Белого – это образпророка, провозвестника новых истин. Жаков мифологизирует свою персону вхудожественном творчестве, нарекая себя многими именами, ключ к прочтениюкоторых можно обнаружить в символизме. Миф, согласно определению А. Ф.Лосева, являясь “развернутым магическим именем” [21], выражает словесно-идеологическуюосмысленность называемого явления, предполагая возможность символическогоосмысления творческой личности.В автобиографии Жаков ведет повествование от лица Феофилакта Панюкова,нарекая его в данном произведении разными именами, среди которых Гараморт,Гомер севера. Наличие у автора многих имен признавалось и его близким окружением[10, c. 260]. Смена имени Каллистрата Жакова на Феофилакта Панюковане является случайной, смысл второго “крещения” раскрывается в этимологии.Имя Феофилакт, взятое из христианского календаря имен, означает “богохранимый”.Жаков-Панюков осознает свою “богохранимость”: “Моя жизнь – ряднеразрешимых проблем. Каждый раз чувствовал я, что не могу выйти из запутанногоположения, но некто выводил меня, и я видел, как все вопросы, менятомившие, разрешались. Каждый раз убеждался я, что число причин, могущихпогубить меня, больше, чем нужно, но какая-то сила, которая выше природы, сохраняламеня для дальнейших и высших страданий” [10, c. 57].Фамилия Панюков может быть интерпретирована на основании ее переводана русский как с коми языка, так и с греческого. Корень фамилии “пан” имеетConcept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 95

Культурные смыслыв языке коми-зырян следующие значения: “жрец”; пан “владыко” (в памятниках18 в.). В этимологическом словаре В. И. Лыткина, Е. С. Гуляева слово “пан” выводитсяот основы глагола панны …”основать” и означало “имеющий основу,власть”, “сильный” (в представлениях коми “широкий”, ср. фразеологизм:ачым ыджыд и паськыд “я сам себе хозяин”, паськыд “широкий”) [22]. Выборавтором данной фамилии подчеркивает одну из ведущих тем и в символизме,и в его повествовании – сильную личность. Таковой является и сам автор, инекоторые из его героев. Создавая подобные образы, Жаков использует характеристикисилы, неординарности, “широты”, противопоставляя их “узости”,ординарности, серости.В переводе с греческого языка “пан” (“рān”) означает “всё” и входит в составсложных слов, как их часть, означающая “относящийся ко всему”, “охватывающийвсё”. Необходимо отметить, что фамилией Панюков автор романа “Сквозьстрой жизни” акцентирует значимость художественной природы своего таланта.К. Бальмонт в статье “К молодым поэтам” пишет следующее: “Поэт – это стихия.Ему любо принимать разнообразнейшие лики, и в каждом лике он самотождественен.Он льнет любовно ко всему, и все восходит в его душу, как солнце, влага ивоздух входят в растение” [20, c. 255].“Читаемо” и жреческое начало в Панюкове. В русском символизме жреческоеначало рассматривалось как неотъемлемое качество творческой личности. Панюковпосвятил жизненный путь главной идее, артикулированной в лимитизме:“Пралогика потенциала не может быть никакой другой, как только логикой Блага.Ведь должен служить я и подчиниться логике “Всемирного Блага!” Не этомули “светлому благу” служил я всю жизнь, сам не зная того? Не оно ли влекло меняк югу, к солнцу сквозь море пороков, сквозь тернии ошибок? Не эта ли мысль –идея моей автобиографии?” [10, c. 95].Пам Бур-Морт, являясь одним из персонажей в произведениях Жакова, воснове образа имеет конкретные исторические реалии, связанные с языческимпериодом жизни коми-зырян. Он, по замыслу Жакова, сын Пана-сотника,жреца, участвовавшего в споре с “крестителем земли Коми” Стефаном Пермским.Одновременно именно ему отданы авторские симпатии, в его уста вкладываютсяосновные мысли о высшей духовности и душе, о смысле жизни, одобре и зле, о переменном и пределе, думы о Первопотенциале, т.е. все теидеи, которые мы находим в лимитизме и которые формулирует Панюков –Жаков в автобиографии.В стихотворении “В разных видах я жил на земле…” Жаков наделяет своегогероя Пама Бур-Морта нечеловеческой силой и размерами, сопоставимымис космическими объектами: “Глаза мои были, как два солнца, и видели дальниечудеса мира […]. Милые газели играли на груди моей, когда я, растянувшись, лежалв прохладной долине у тихолепечущего моря; а когда мне было грустно ислезы текли из глаз, они, дорогие, купались в горько-соленой влаге их, спасаясьот малых друзей моих – от бесчисленных насекомых […]. По заливам я шел и необмочил краев одежды моей в синих водах широкого моря” [11, c. 163-164]. У ЖаковаПам приобретает черты культурного героя. Культурный герой – мифичес-96 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Культурные смыслыкий персонаж, который добывает культурные блага, участвует в мироустройствев качестве демиурга и первопредка. Культурному герою приписывается участие вформировании, создании и воспитании первых людей. В рассказе “Жизнь ПамаБур-Морта” [14, c. 429-439] Пам странствует, “изверившись в прежних богах”. Освоих “странствиях” и “скитаниях” неоднократно повествует Панюков–Жаков[10, c.c. 100, 152, 181-182, 190, 195, 201]: “Всю жизнь иду возле черты полоумия,но также чувствую дыхание великого… Родины же моей нет не только на земле –везде чувствую я себя как чужеземец, полагаю, что нигде во Вселенной не найдуя своего пристанища… Я – странник, бесконечность – моя родина” [10, c. 92]. Егостранствия, представленные на фактографическом уровне, в реальной жизни, осознаютсяавтором как “искание самого себя” [10, c. 523]. Активно разрабатываемаяв поэзии символизма, данная тема представлена целой галерей образов. “Странничество”,например, в поэзии М. Волошина – это, в первую очередь “скитания”духа. Цель поэта, представленная в программном стихотворении “Подмастерье”,который “не сын земле, но путник по вселенным” – стать Мастером.В путешествии Пам поднимается на “гору”, где “старец седой”, “держащий вруках самую старую книгу земли” передает ему знание о мире. “Старик дал Памупосох, и тот сошел с горы и отправился на север”. В дальнейшем Пам Бур-Морт,с приобретенным знанием, спускается в “еловую котловину”, где “жил Иоль, старыйволхв,…окруженный богами севера”. Котловина маркирует нижнюю границустранствий Пама, а ель в народном мировоззрении коми традиционно ассоциированас “инобытием”, потусторонним миром. Таким образом, герой Жаковапосещает разные уровни мироздания, контактирует и с простыми людьми, обращаетсяс новым знанием и к своему отцу Пану-сотнику. Культурное благо, котороепредстает как знание о мире, включенное в теорию лимитизма Жакова, онзатем распространяет, воспитывая окружающих. Пам Бур-Морт странствует нетолько в пространстве, но и во времени [11, c. 155]. Об этом же говорит и Панюков.Таким образом, Жаков, выбирая своему литературному двойнику зырянскуюфамилию Панюков, идентифицирует себя с героем, наделенным мифологическимичертами – Памом Бур-Мортом.Звучащие вместе и означающие “богохранимость” персонажа из языческой традицииПама (сына Пана-сотника), имя и фамилия “Феофилакт Панюков”, могут бытьрассмотрены в качестве сакральной формулы, представляющей собой понятийныйсгусток, из которого разворачиваются дополнительные смыслы для понимания техимен, которыми себя нарекает автор.Имя “Гараморт” образовано от коми слов “морт” – человек и “гара”, “гар”. Впереводе с коми “гар” – I сущ. 1) почка; 2) сережка; II прил. 1) перекрученный (о нитках,пряже); туго сучёный; 2) легко вращающийся (о прядильном, сучильном и др. веретенах); 3) диал.проворный, расторопный, подвижный, живой; “морт” – проворный, расторопный человек” (т.е.в переносном смысле человек – веретено) [23, c. 137]. Веретено – основа, на которуюнаматывается нить. Гараморт – это образ человека-веретена, посвятившего всюжизнь напряженному поиску ответов на свои вопросы, нить – те знания, которыеон постоянно добывал. Нельзя оставлять без внимания также и другое значениеслова “гар” – “почка”. Почка – потенция, возможность появления новой жиз-Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 97

Культурные смыслыни, нового мира. С таким пониманием имени “Гараморт” могут быть соотнесенырассмотренные выше фрагменты: во-первых, “творящего из себя мир” Панюкова–Жакова;во-вторых, перевода с греческого корня фамилии Панюков “пан” как“относящегося ко всему, охватывающего все”.Интертекстуальные узы связывали символистов с творцами прошлого, полноправнымчленом их “братства” являлась Античность. Древнегреческая культураи, в частности, Гомер присутствуют в автобиографии Жакова. Гомер выступаетв качестве вдохновителя творчества, учителя, а значит, и постоянного спутника:“Начал я писать 27 лет от роду. До того провел бурную жизнь. Это была перваяподготовка к писательству. Затем я пустился в странствование по северу, сталбытописателем и сказочником. Десять лет читал почти ежедневно Дон Кихота иГомера. Это ли не школа для художника” [10, c. 199]. Герои древнегреческой мифологиивидятся Жакову в культуре современных ему финно-угорских народовРоссии: вотяков [10, c. 221], мордвы [10, c. 224]. Стихи о Паме Бур-Морте, так называемая“Паллиада” [10, c. 176], возникли также под влиянием Гомера [10, c. 109].Имя Гомера – поэта-слепца – имеет глубокие доисторические корни. “Гомер” –слово, встречающееся в различном виде, например, у басков и грузин, – преждевсего означало “слепец” и, по всей вероятности, также сказителя, рапсода, поэтаи одержимого божеством прорицателя, колдуна и паяца. Следует отметить, чтотакое толкование имени “Гомер” наслаивается на понимание художника в контекстеэстетики символистов “как Богом избранного глашатая и проводника духовныхобразов, выражаемых исключительно в художественной форме, как теурга,действиями которого руководят божественные силы” [7, c. 48], что раскрываетдополнительные смыслы имени. Имя “Панюков” как “Гомер севера” акцентируетсвязь с авторством “Паллиады”, имя “Жаков” – с авторством эпической поэмысевера, “зырянской Калевалы” – “Биармии”.В свете вышеизложенного необходимо еще раз подчеркнуть: провинциальныйписатель Жаков, художественно повествуя о коми-зырянах, изучая свойнарод в этнографических экспедициях, формировал единый “текст” роднойкоми-зырянской культуры с позиций культурных смыслов символизма. Именнос этих позиций может быть определена значимость творчества Жакова вконтексте национально-идентификационных процессов рубежа XIX – ХХ вв.В статье “Национальный вопрос” С. К. Маковский писал о том, что “незрелостьнационального самосознания привела нас к нелепой антитезе”: или Россия – илиЕвропа [15, c.c. 134, c. 135]. Однако “наши крылья – та живая культурная идея, котораяеще так плохо понята, идея, соединяющая “Россию и Запад”, идея новой России,благоговейной к своим старым корням, потому что они создали ее прошлое иеще питают великую темную душу народа, и – России, устремленной к будущему,приобщившейся к культурному строительству Европы – “нашей второй родины”,как говорит Достоевский” [15, c. 136]. Этот “окрыленный национализм”, согласномнению Маковского, должен выразиться, особенно в области искусства, в так называемом“русском европейце”, который чужд как “бессильной “западобоязни”,так и бессильного “западничества”. Об этом говорит и М. Волошин: “Да, русскийхудожник тем больше становится русским художником, чем больше сокровищ За-98 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Культурные смыслыпада несет он в своей душе, чем больше воплощается он во француза XYIII века,испанца XVI века или итальянца – XV-го” [24]. Так происходит и в творчествеКаллистрата Жакова, который раскрывается перед читателем еще больше, как “зырянский”писатель, оттого, что стал, в первую очередь, российским писателем, самобытнымпредставителем русского символизма.Ссылки и примечания:1. Чукичев Ф. П. Воспоминание о К.Ф. Жакове как преподавателе // К.Ф. Жаков в восприятии современников// Вестник культуры Коми ССР. – Сыктывкар, 1991. Вып. 2. – С. 32.2. Надеждин Н. И. Народная поэзия у зырян // В дебрях Севера: Русские писатели XVIII – XIXвеков о земле Коми. – Сыктывкар, 1983. – С. 65.3. Цыпанов Е. А. “Зыряне” – загадочный этноним // Родники пармы. – Сыктывкар, 1990. – С.20-21.4. Круглов А. В. Лесные люди // В дебрях Севера: Русские писатели XVIII – XIX веков о землеКоми. – Сыктывкар, 1983. – С. 184.5. Сорокин П. А. Грезы Севера // Арт. Республиканский литературно-публицистический, историко-культурологический,художественный журнал. – Сыктывкар, 2001. – № 3. – С. 103.6. Зайонц Л. О. Русский провинциальный “миф” (к проблеме культурной типологии) // Геопанорамарусской культуры: Провинция и ее локальные тексты. – М., 2004. – С. 426-456.7. Бычков В. В. Эстетика Серебряного века: пролегомены к систематическому изучению // Вопросыфилософии, 2007. – № 8. – С. 47.8. Белый А. Начало века. – М., 1990. – С. 534.9. Белый А. Критика. Эстетика. Теория символизма: В 2-х томах. – М., 1994. – Т. 2. – С. 200-201.10. Жаков К. Ф. Сквозь строй жизни. – Сыктывкар, 1996. – С. 196.11. Жаков К. Ф. На Север в поисках за Памом Бур-Мортом. – СПб., 1905. – С. 158.12. Жаков К. Ф. Лимитизм: Единство наук, философии и религии. Избранные главы // Арт. Республиканскийлитературно-публицистический, историко-культурологический, художественныйжурнал. – Сыктывкар, 2001. – № 3. – С. 95.13. Иванов Вяч. Родное и вселенское. – М., 1994. – С. 141.14. Жаков К. Ф. Под шум северного ветра. Рассказы, очерки, сказки и предания. – Сыктывкар, 1990. – С. 229.15. Маковский С. К. Силуэты русских художников. – М., 1999. – С. 143.16. Лавров А. В. Мифотворчество “аргонавтов” // Миф – Фольклор – Литература. – Л., 1978. – С. 143.17. Бонецкая Н. К. Боги Греции в России // Вопросы философии. – 2006. – № 7. – С. 122.18. Брюсов В. Собрание сочинений. В 7-ми томах / Под общ. ред. П. Г. Антокольского и др. –Т. 6. Статьи и рецензии 1863-1924. “Далекие и близкие”. – М., 1975. – С. 308.19. Бальмонт К. Избранное: Стихотворения. Переводы. Статьи / Сост., вступ. ст. и коммент. Д. Г.Макогоненко. – М., 1990. – С. 501.20. Бальмонт К. Где мой дом: Стихотворения, художественная проза, статьи, очерки, письма / Сост.,авт. предисл. и коммент. В. Крейд. – М., 1992. – С. 255.21. Лосев А. Ф. Миф – развернутое магическое имя // Лосев А. Ф. Самое само: Сочинения. – М., 1999. –С. 405-422.22. Лыткин В. И., Гуляев Е. С. Краткий этимологический словарь коми языка. – Сыктывкар, 1999. – С. 216.23. Безносикова Л. М., Айбабина Е. А., Коснырева Р. И. Коми-русский словарь. – Сыктывкар, 2000. – С. 137.24. Волошин М. Лики творчества. – Л., 1988. – С. 270.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 99

Культурные смыслыАвтор О. В. СолдатенковаИконичность русскогоправославного сознанияна примере древнихсеверных житийАннотацияКлючевые слова: Фаворский свет, тварное, нетварное, святость, обожение, житие, метафизика света, иконичность.В статье рассматривается свет как одна из важнейших категорий православия, определившаяспецифику восточного христианства в его отличии от западного. Понимая свет в качестве одногоиз модусов бытия Бога, восточные отцы утвердили возможность восприятия нетварного БожественногоСвета, даваемую при достижении святости – особого состояния преображенной личности.Именно этому вопросу – возможности созерцания нетварного Света тварными очами – был посвящензнаменитый спор XIV века о Фаворском свете, где православные богословы во главе со свт.Григорием Паламой доказали возможность узрения Света. На протяжении всей истории русскойдуховной культуры архетипическая связь понятий “свет” и “святость” постоянно подтверждаласвою обоснованность, являясь, в то же время, характерной чертой русского самосознания. В статьесвязь света и святости показана на примере житий русских северных святых.ВПрологе [1] в поучении на предпразднествоРождества Христова, объясняющем,для чего Святая Церковьустановила чтить память святых, приводятсяслова Василия Великого, сказавшего:“К святым прибегает утесненный, к нимпритекает веселящийся, – один, чтобы найтиизбавление от трудных обстоятельств,другой, чтобы охранялось его благополучие.Здесь встретишь благочестивую жену,молящуюся о чадах, испрашивающую отлучившемусямужу возвращения, а болящемуздравия. Прошения ваши да будут приличнысвятым... Святый лик, священная дружина!Непоколебимый полк! Общие хранителичеловеческого рода! Добрые сообщникив заботах, споспешники в молитве, самыесильные ходатаи, светила вселенной, цветцерквей. Вас не земля сокрыла, но прияло небо; вам отверзлись врата рая” [2]. ВПсалмах царя Давида говорится: “Да славят Тебя, Господи, все дела Твои, и да благословляютТебя святые Твои. Да проповедуют славу царства Твоего, и да повествуюто могуществе Твоём, чтобы дать знать сынам человеческим о могуществе Твоём и100 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Культурные смыслыо славном величии царства Твоего” (Псал. 144, 10-12). Устанавливая празднование памятисвятым, Церковь призывала, “взирая на образ жизни их”, поревновать “их вере,любви, надежде, ревности, житию, твердости в страданиях и терпению даже до крове;дабы и нам с ними сподобиться венцев славы” [3]. Русская Церковь, приняв крещениеот Византии, чтила древних святых, воздавая должное великим подвигам веры.И наряду с ними создавала свой святоотеческий ряд, галерею светлых образов богоносцев,подвизавшихся на русской земле, озаривших огнём пламенеющей духовностисвоей многие века русской истории. У этого огня “вся Русь зажигала своилампадки” [4].Несомненно, что агиографическая литература Руси, появившаяся после принятияхристианства, испытывала на себе влияние Византии, особенно Киев, имевший наиболеечастые и продолжительные контакты с Царьградом. Г. Федотов указывает нанекоторую особенность русской житийной традиции: первые агиографы, будучизнакомыми со многими житиями и имея – совершенно определённо – византийскиетворческие “корни”, тяготели, тем не менее, к палестинским житиям святых, считаяпалестинское монашество “идеалом святости” и “школой спасения” [4, с. 22]. Несмотряна то, что палестинским святым были чужды крайности, которым отдавалипредпочтение египетские и сирийские святые (они не умерщвляли тело нарочитымобразом, не погружались в безграничное в своей возвышенности созерцание,не совершали чудес, а аскеза их была проста и доступна – пост, лишение сна и телесныйтруд) русские православные люди остановили свой сознательный выбор –а им было из чего выбрать – именно на палестинских подвижниках, вероятнеевсего, из-за их, как сказали бы сейчас, “активной общественной позиции”: в слу-жении миру эти святые находили своё служение Богу. Устраивая больницы, обращаяв христианство целые племена (как, например, св. Евфимий), выступая противересей, проповедуя и учительствуя, древние палестинские святые на своём примерепоказывали, что есть заповедь Христова “возлюби ближнего”. Они обладалитем даром, который Антоний Великий считал первой добродетелью подвижника –“рассудительностью, понимаемою, как чувство меры, как духовный такт” [4, с. 27].Именно такое подвижничество, направленное на служение Богу посредствомслужения людям и Отечеству, и взяли себе за идеал русские православные люди.Все жития обычно следовали определённому канону, где общим местом былоупоминание о благочестивых родителях, о нежелании будущего святого предаватьсяглупым детским играм, о его рвении к грамотности (не всегда, правда,увенчивавшемся должным успехом без надлежащего молитвенного прошения),о ревностном изучении Святого Писания, раннем постриге, основании своегомонастыря, жизни, подвигах, смерти святого и о чудесах по смерти. Повествование,как правило, заканчивалось похвальным словом святому и молитвеннымобращением к нему о заступничестве и покровительстве. Жития, написанные пообщепринятому канону, наследованному от Византии, отличались развитой риторикой,обилием цитат из Святого Писания и частыми аналогиями из другихизвестных житий, примером чему можно считать знаменитое и чтимое ЖитиеФеодосия Печерского, составленное Нестором и явившееся образцом почти длявсех последующих житий. Несомненно, автор не мог не обозначить своего отношенияк личности святого, и, по мнению Г. П. Федотова [4, с. 29], именно с Нестора русскаяConcept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 101

Культурные смыслыагиографическая традиция имеет такую отличительную черту, как обязательноеупоминание о любви русских святых к книжным знаниям, принятие ими культурыне как мирской деятельности, а именно как проявления “божественной искры”в человеке (что существенно отличалось от житий восточных аскетов, полностьюкультуру отрицавших). Агиографический стиль, который демонстрируеттворение Нестора, принято называть “искусственным”, принимая во вниманиедва момента: определённую “искусственность” повествования, далеко не всегдаисторически достоверного [5], и изысканную риторику, настоящее искусство“плетения словес” по определению Епифания Премудрого (одного из самых известныхпредставителей этого утончённого стиля, умевшего выразить предмет,явление или своё к нему отношение, поставив 23 эпитета в один ряд).Всё вышесказанное относится в большинстве своём к южным землям ДревнейРуси, которые в силу удачного географического положения могли иметь частыеконтакты с южными славянами и Византией. Иначе обстояло дело на севере.Хотя многие северные города по праву считались культурными центрами, монастыриимели большое количество книг, которые читались, обсуждались и частопереписывались, агиографический стиль северных житий, тем не менее, весьмаотличается от южнорусского, и в этой статье мы попробуем, не вдаваясь в литературныестилистические тонкости, проанализировать некоторые жития, отследитьпредпочтения в “выборе” святого и применить к этому “выбору” определённыеклассификационные выводы, сделанные некоторыми исследователями в отношениирусских святых. Хронологически мы ограничимся житиями до XV века, такназываемым “домакарьевским” временем [6], когда почитание святых не было вызванокакой-либо необходимостью идеологического характера. Упоминание святыхпроисходит в том порядке, который был предложен В. О. Ключевским в еготруде “Древнерусские жития святых как исторический источник” [7], где авторразбирает жития древнейших ростовских святых в позднейшей обработке и древнейшиежития севера в первоисточниках. По мнению Ключевского, предания оростовских святых нельзя считать достоверными историческими источниками попричине удалённости по времени авторов от описываемых событий, но для насбудет интересен святой не как личность историческая, а, скорее, как легендарная,чтимая в свой местности долгие годы после смерти.Основанием и причиной для прославления и установления памяти святомуобычно принято считать три момента: жизнь и подвиги; чудеса, творимыесвятым при жизни или по смерти; нетление мощей. Правда, в истории Россииизвестно множество святых, вообще не совершавших чудес, не украшенныхиноческими добродетелями; мощи многих святых также оказывались тленными,что признавалось Церковью, и не считалось, тем не менее, неким негативныммоментом (подробнее об этом [4, с. 15 и далее]). В течение длительноговремени многие исследователи предполагали, ссылаясь на краткость изложенияи некоторую убогость риторики северных житий, что эти повествованияимеют народный характер. В. О. Ключевский высказал предположение о связикратких, безыскусных житий с кондаком шестой песни канона, за которойчитается житие святого в канун его памяти [7, с. 26]. Действительно, некоторые102 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Культурные смыслыдревние жития имели до более позднего времени только устную форму существования,но это совсем не говорит об их народном происхождении, более того,Г. П. Федотов утверждает, что такая “народная простота” выражает, скорее всего,некоторый литературный упадок. С этим можно не согласиться, так как характерныедля устных преданий легендарные черты присутствуют во многих древнихсеверных житиях. Мы возьмём на себя смелость предположить, что на севереРуси в тот период времени ещё не было устойчивой традиции именно письменноговоплощения преданий, но, в любом случае, литературный стиль жития будетиметь для нас в данной работе второстепенное значение.Самые ранние упоминания о святых в северной литературе встречаются в летописях(приблизительно XII век); такое краткое изложение, часто в виде некролога илипросто исторического факта, и является, вероятно, первой формой северного жития.В это же время, правда, много реже, встречается более развитая форма – биография,которая предполагает некоторые авторские черты, такие как отношение автора ксвоему герою, описание ситуаций и людей в достаточно эмоционально выраженномвиде. Но в северной агиографической литературе этот аспект не всегда проявлялся вдолжной мере, часто автор пишет о себе как о третьем лице.Примером жития, имевшего своё начало в устной форме, может служить житиесвятителя Леонтия, епископа Ростовского [8]. Житие это имеет 6 редакций(согласно изысканиям В.О. Ключевского [7, с. 7]), причём первая редакция, котораяполучила свой окончательный вид приблизительно с 1194 по 1204 годы,состоит из двух частей: одна часть есть рассказ ростовской летописи об обретениимощей святого в 1164 году, спустя почти сто лет после его смерти; вторая жечасть повествует о чудесах, произошедших на празднике святого в 1194 году, идобавляет к первой части похвальное молебное слово, что и придало краткомурассказу вид канонического жития. Здесь мы находим подтверждение тому, чтоустное предание сохранило память о святом спустя почти век после его смерти,несмотря на отсутствие церковного почитания его всё это время [9].Святитель Леонтий (†1073, день памяти 23 мая) родился в XI веке в Константинополе[10], “от благочестиву родителю”, промыслом Божиим принял постриг вКиево-Печерском монастыре, где проходил послушание под руководством основателейрусского монашества преподобных Антония (†1073, память 28 сентября,10 июля) и Феодосия (†1074, память 3 мая, 28 августа) [11]. Став епископом Ростова,первым, вышедшим из монастыря в Киевских Пещерах, святой Леонтий направилвсю свою деятельность на обращение к вере Христовой чудских племён, населявшихростовские земли. Противостояние с язычниками часто принимало жестокиеформы, но апостольская твёрдость и терпение помогали Леонтию на его поприще.Проповедуя среди детей и взрослых, святой демонстрировал настоящие подвигиучительства и наставничества, что и привело в конечном счёте к полной победеверы православной над языческим идолопоклонством. В 1073 году апостольскаядеятельность святителя Леонтия увенчалась мученической кончиной от рукиязычника, действовавшего по указанию волхвов [12]. Тело епископа упокоилось вцеркви Пресвятой Богородицы, а 23 мая 1164 годы мощи его были обретены прикопании рва на месте сгоревшей церкви при постройке новой каменной. У гробаConcept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 103

Культурные смыслыпросветителя ростовской земли совершались многочисленные чудеса, сведенияо коих были собраны епископом Иоанном (1190–1214), им же был написан и канонсвятителю. Обратим внимание на то, что первая редакция, написанная спустяболее ста лет после кончины святителя, похожа на летописное упоминание, гдеговорится об обретении мощей, чудесах на празднике святого и очень кратко одеятельности святого, причём она представлена как некое чудесное событие: привиде креста и Леонтия в епископском облачении язычники или ослепляются, илисразу же принимают веру: “…и видеша лице его яко лице ангела, и абие падошамертвии, а другие ослепоша”. Святой же молитвой воскрешает и крестит их. Совершенноясно, что никаких свидетелей, кто мог бы сообщить подробности о детстве,жизни до епископства и о действительных событиях во время пребываниясв. Леонтия на кафедре в Ростове, быть уже не могло, поэтому для нас важно то,что именно плоды просветительской деятельности, а не только чудеса явилисьповодом для почитания святого всем населением Ростова и что сама деятельностьрасценивалась как чудо.В 1164 году вместе с мощами святителя Леонтия были обретены нетленныемощи святителя Исаии (†1090, память 15 мая) [13], так же, как и Леонтий,принявшего постриг в Киево-Печерской Лавре и наследовавшего Леонтию наепископской кафедре [15]. В. О. Ключевский говорит о двух редакциях жития,которые относит к концу XV века [7, с. 22], причём, согласно Житию ФеодосияПечерского, в котором упоминается Исаия, Ростов чтил своего епископа каксвятого уже в XII веке, то есть вскоре после его смерти. Правда, нет точных свидетельств,что и церковь праздновала его память до 1474 года, когда мощи святогобыли перенесены в новую церковь. Здесь мы встречаемся с примером жития,составленного уже по нескольким письменным источникам: автор используетНесторово Житие Феодосия Печерского в рассказе о пребывании Исаии в Киевскойобители, в некоторых местах опирается на Киево-Печерский Патерик,в частности, эпизод, где св. Исаия чудесным образом переносится в Киев дляосвящения нового собора (“облаком носимы якоже древле апостолы”) явно взятиз Патерика и переделан для одного Исаии, хотя в Патерике речь идёт о трёхсвященниках; тот же рассказ об освящении собора почти дословно списываетсяавтором из летописи Нестора за 6597 год. Но когда речь заходит о деятельностиИсаии на епископской кафедре Ростова, автор уже не так убедителен, и этоможно объяснить тем, что, скорее всего, составителю жития пришлось использоватьустное предание, поскольку, как было сказано выше, народ начал чтитьИсаию как святого почти сразу после его смерти. В житии говорится, что Исаияпродолжил дело предшественника, “просвещая новокрещенныя люди светомБогоразумия”, “идольскую лесть попаляя” на обширной Ростово-Ярославскойземле, разоряя языческие капища и воздвигая на их месте православные храмы.Святой Исаия мирно почил в 1090 году, оставшись в памяти соотечественниковкак “Ростова пресветлый светильниче”.Преподобного Авраамия, архимандрита Ростовского (†1073 – 1077, память 29октября), по мнению Ключевского, наследника Леонтия в Ростове, из-за недоразумений,возникших по причине отсутствия точных письменных сведений, часто104 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Культурные смыслыпутают с Авраамием Чухломским [15]. Ключевский упоминает о трёх редакцияхжития [16], считая первую, написанную не ранее XV века, канвой для второй редакции,третьей же редакцией, самой ненадёжной, является краткий отрывок вВалаамской рукописи. Единственной основой для жития послужило устное предание,что и объясняет множество несуразиц при попытке авторов редакций както“привязать” рассказ к конкретным историческим лицам. Первая редакция, похожаяна жития Леонтия и Исаии, представляет собой краткий рассказ, где почтиничего не говорится о происхождении святого и его жизни до того, как он появилсяв Ростове, зато подробно описываются два эпизода: борьба святого с идоломВелеса, которого он сокрушил жезлом, данным ему в видении Иоанном Богословом;второй эпизод рассказывает о борьбе с диаволом, мстившим преподобномуза мучения, которым святой подверг его под крестом в умывальнице. Вторая редакцияк этим двум эпизодам добавляет пространные рассказы о происхождении“из Чухломы”, внёсшем путаницу, и о жизни до появления близ Ростова, скореевсего, сочинённые в Авраамиевом монастыре на волне “изысканий” к канонизациямсобора 1549 года. Первая редакция представляет собой довольно неумело“сшитые” общими местами два эпизода, причём, по Ключевскому, первый эпизод,где, кроме основанного самим Авраамием монастыря, не упоминаются другиеобители, даёт основание считать рассказ о борьбе с идолом действительнымсобытием из жизни Авраамия. Второй эпизод – борьба с диаволом – есть отголосокжития новгородского епископа Иоанна и муромского сказания о епископеВасилии [7, c. 29], причём упоминаются другие монастыри Ростова, чего быть вовремя Авраамия никак не могло. Для нас второй эпизод не столь важен, он тольколишний раз подтверждает, что святой Авраамий был так чтим населением Ростова,что стал героем народного предания, в обязательном порядке обрастающеголегендарными подробностями. Первый же эпизод, где Авраамий ведёт борьбу сидолом Велеса, согласуется по времени с периодом жизни святого [17]. Если пренебречьнекоторыми историческими погрешностями этого жития, неоспоримымостаётся факт народного почитания святого Авраамия как бесстрашного борца сидолопоклонством и основателя первого ростовского монастыря.Несколько позже ростовских святых, прославившихся апостольским подвигом,жил Никита Столпник, переяславльский чудотворец (†1186, память 24 мая) [18].Житие его было очень популярно и часто переписывалось, но, несмотря на то,что вариантов жития существовало большое количество, Ключевский не считаетвозможным назвать какой-либо список особой редакцией, так как сам состав житияне менялся коренным образом, лишь некоторые моменты получали большееразвитие и с течением времени добавлялись новые чудеса [19]. Интересно, что вболее позднее время у переписчиков, добавивших похвальное слово в “искусственном”стиле, не возникло желания переделать и древнее житие, которое былосоставлено, вероятно, не позже начала XV века, а до этого почти два столетия освятом Никите говорило устное сказание, без церковного чествования. И Ключевскийсчитает почитание св. Никиты тем случаем, когда житие давало поводдля церковного прославления, а не наоборот, причём святой почитался местнодо канонизации собора 1549 года [7, c. 43].Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 105

Культурные смыслыЖитие рассказывает о бывшем сборщике податей, жестоком и далеко зашедшемв бесстыдстве своём человеке, который, однажды зайдя в церковь, услышалслова из пророка Исаии: “Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши оточей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро; ищите правды; спасайтеугнетённого; защищайте сироту; вступайтесь за вдову” (Ис. 1; 16-17). Словаэти сильно подействовали на Никиту, но, промучившись ночь без сна в тяжкихдумах о своей приносящей столько горестей людям жизни, он решил попытатьсязабыть свои мысли на дружеской пирушке. Когда же супруга Никиты вариламясо для угощения, в кастрюле стали всплывать то голова человеческая, то рука,то нога. Сочтя это подтверждением своим думам, Никита бросился в монастырьсвятого великомученика Никиты, прося игумена спасти его заблудшую душу. Настоятельназначил Никите трёхдневное испытание, в течение которого бывшиймытарь должен был каждому проходящему мимо ворот обители каяться в своихгрехах. Этого Никите показалось мало, и он отправился к болоту, кишащемумошкой и комарами, чтобы тело его могло испытать хоть малую толику тех мук,что терзали душу. Вскоре Никита принял постриг в монастыре святого великомученикаНикиты, где в тесной келье проводил всё время в пламенной молитве,пении псалмов и чтении житий святых подвижников. Получив благословениеигумена на ношение вериг, святой поставил два колодца на месте своих подвигов,а затем большой колодец, где, подобно древним столпникам, стал проводить всёвремя. За его рвение в покаянии Господь наградил святого даром изгнания бесови исцеления, примеры которого можно встретить во всех списках жития. Умерсвятой от рук своих родственников, пришедших за благословением и соблазнившихсяблеском вериг, которые они приняли за серебряные. Убив преподобногои увидев, что вериги железные, они бросили их в реку рядом с ярославским монастырёмПетра и Павла, но видимые свидетельства подвигов святого Никитыбыли найдены плавающими на поверхности воды и испускающими яркий свет.Тело преподобного, источавшее благоухание, было похоронено в церкви святоговеликомученика Никиты; мощи святого так никогда и не были обретены,поскольку, при попытке их обрести, как только показывалась береста, служившаяпреподобному саваном, земля вновь покрывала святого [20].Ряд богоносных святителей Ростовской земли, прославившихся своей деятельностьюна благо паствы, продолжает святой Игнатий, епископ Ростовский(†1288, память 28 мая) [21]. В. О. Ключевский говорит о житии св. Игнатия одновременнос житием преподобного Петра, царевича Ордынского (†1290, память 30июня), полагая, что у житий один автор [22]. Житие святителя, возможно, былосоставлено по записке современника, так как описываются подробно чудеса, случившиесяпри погребении святого, и точно указывается дата его смерти, но характердеятельности св. Игнатия дан в общих чертах [7, c. 35]. Святитель Игнатийсчитается единственным из всего сонма святых, просиявших на земле Русской,чьи нетленные мощи явили чудотворение ещё до погребения. Подробно описываютсяэпизоды, случившиеся после смерти епископа: видение двух монахинь вовремя перенесения тела Игнатия на одре в собор, когда святитель вдруг встал и,воспарив над землёй, благословил весь собравшийся по скорбному случаю люд106 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Культурные смыслыи город Ростов, после чего сошёл в место погребения; второй эпизод рассказываетоб архимандрите Стефане, который исцелил сведённую параличом руку,прикоснувшись к телу Игнатия во время положения его во гроб; третий эпизодописывает момент, когда святитель протянул руку, будто живой, за свитком, гдебыли перечислены все рукоположенные им священники и диаконы. После всехслучившихся чудесных событий было принято решение не предавать тело святителяземле, и его мощи почивают открыто в Успенском соборе Ростова. К епископскойдеятельности св. Игнатия длительностью в 26 лет, которая пришлась насамый трудный период татаро-монгольского ига, относят основание Игнатиемна берегу Белого озера монастыря во имя Святой Троицы и подвиги иноков этогомонастыря на поприще обращения в христианскую веру языческих племёнкарелов и чуди; также святитель упоминается как посол в Орду и примирителькнязей.Преподобный Пётр, царевич Ордынский, был современником епископа Игнатия,который часто упоминается в его житии [23, 25]. По мнению Ключевского[7, c. 37], житие это было написано не позже половины 14-го века, так как упоминаетсятатарская рать Ахмыла, которая прошлась с огнём по низовским землям, что было,согласно летописи, в 1322 году. В авторе легко угадывается свидетель событий, которыеон описывает эмоционально, с подробностями, часто в его словах сквозит неподдельныйужас от всего увиденного. Ключевский убеждён, что автором являетсяинок Петрова монастыря, а цель написания жития довольно ясно просматриваетсяв самом содержании – вызвать сочувствие к правнукам Петра, тягавшимся за землимонастыря с потомками князя Бориса, продавшего земли в своё время бывшемуОрдынскому царевичу. Житие напоминает скорее простую повесть, без характерныхжитийных приёмов, без предисловия, похвалы, молитвы и чудес. Красной нитьюв ней проводится тема милостыни, когда царевич, племянник хана, впечатлившисьрассказами епископа Кирилла и чудесным исцелением ханова сына, решаетидти с епископом в Ростов, и раздаёт бедным татарам и на ростовские храмы всё своёнесметное богатство, оставшееся от отца. Убежавшего царевича автор сравниваетс древним Мельхиседеком, “преисполненным благодатью до крещения”. Именнофактом милостыни, воплощавшей заповедь “возлюби ближнего”, которойцаревич проникся ещё до крещения, автор объясняет избранность царевича [25].О ней ему напоминают апостолы Пётр и Павел, явившиеся во сне и наяву и приказавшиепостроить церковь на месте у озера, где они привиделись царевичу, сказав,что посланы Богом, в Которого он уверовал, Который “укрепит род, и племятвое, и внуков твоих до скончания мира, и вознаградит тебя за милостыню твою,а за труды свои ты вечных благ удостоишься”. Милостыня, данная язычником,уверовавшим до крещения, говорила древним русским людям о той силе православнойверы, которая может и иноверца сделать угодником Божиим. Именномилостыня и явилась причиной такого почитания преподобного Петра, царевичаОрдынского [26]. В житии нет ни чудес, совершаемых самим царевичем,ни вообще чего-либо чудесного, если не считать неоскудевающих кошелей, данныхПетру апостолами на покупку икон и земли для новой церкви. Как заметилКлючевский, “чем позже легенда облекается в литературную форму, тем большееConcept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 107

Культурные смыслыразвитие получают её поэтические подробности, но тем бледнее становятся вней основные исторические черты” [7, c. 37]. В XIX веке, согласно изысканиям А.Артынова [27], в рассказе о царевиче Ордынском милостыня, послужившая, какмы уже сказали, главным поводом для почитания, не упоминалась вообще, затопоявилось множество почти сказочных подробностей и даже имя царевича, хотяв рукописях нет не только имени, но и точной даты прибытия преподобногоПетра в Ростов [30].Мы заметили, что в приведённых выше житиях древнейших ростовских святыхвидна определённая закономерность: первые по времени воей деятельностиподвижники, сражаясь с идолопоклонством и даже погибая от рук язычников,тем не менее, были чтимы не за мучения во имя веры. Святитель Леонтий ипреп. Никита Столпник, потерпевшие кто от клеветников, кто по собственнойволе, прославлялись за свою деятельность: наставничество, способность изгонятьбесов, дар исцеления. Святых в их деятельности укрепляли твёрдость духаи сила веры – а эти качества были теми самыми качествами, которые моглисделать совершеннее и приблизить к Богу не только святых, но и приходившихк ним за советом людей. Именно способности подвижников исправлять “ближнегосвоего”, способствовать просветлению души его, а не исключительныеличностные добродетели были основной причиной прославления древнейшихростовских святых.Древние северные жития, составленные современниками или со слов современников,которые Ключевский считает уже историческими свидетельствами, написаныдо XIV века, каждое имеет множество списков и редакций, но, тем не менее, в основеих всегда лежит первоисточник, современный описываемым событиям. Наиболееранние из упомянутых житий – короткие и скупые новгородские жития св. епископаАркадия и преподобного Варлаама Хутынского.Житие епископа Новгородского Аркадия (†1163, память 17 сентября) лишенообщих черт, характерных для канонического жития [29]. Это короткая записка,вероятнее всего, из старинного пролога. Церковные историки, ссылаясь на летопись,упоминают о св. Аркадии в связи с созданием им Успенского Аркажскогомонастыря, которое произошло в 1153 году. Записка же говорит о деятельностиепископа до этого события: о том, как в юных годах был пострижен в ЮрьевомНовгородском монастыре, стал пресвитером, игуменом; затем по неизвестнымпричинам был изгнан из монастыря; спустя некоторое время “удалился в пустынь”и, наконец, основал обитель. В записке не упоминаются какие-либо чудесаили особые подвиги святого, кроме построения монастыря, которое, видимо, ипослужило поводом для прославления епископа [30].Другое новгородское житие отличается от предыдущего. Оно имеет некоторуюособенность, подмеченную Ключевским: несмотря на краткость, житиеВарлаама Хутынского содержит набор “общих мест” помимо чисто индивидуальныхчерт святого, причём из личностных качеств подбираются те, которыеможно привязать к “общим местам”. Ключевский высказывает предположение,что такой приём был необходим для привлечения внимания слушателя в108 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Культурные смыслыцеркви, а не для определения святого как исторической личности [7, c. 52].Но это раннее новгородское житие ещё не воспринимается как нравственная проповедьили назидание, хотя характерные черты, напоминающие “искусственный”стиль, заметны.Житие Варлаама Хутынского (†1192, память 6 ноября и в первую пятницу Петровапоста), видимо, существовало в Прологе ещё в XIII веке [31] и было написановскоре после смерти преподобного, судя по тому, что многие подробности необъясняются, как если бы рассказ был адресован современнику, не нуждающемусяв разъяснениях. “Общие места” упоминают благочестивых родителей, ревностноеизучение Св. Писания, ранний постриг, поиск с двумя братьями “тихой пустыни”.Пустынь для своих подвигов святой находит на правом берегу Волхова, нахолме Хутынь, который чудесным образом осеняется светлым лучом; там Варлаами строит келью. Спустя время к нему присоединяются ещё несколько любителейпустынножительства, для которых преподобный строит деревянную церковь во имяПреображения Господня и заводит устав, где предписывается раздавать милостыню,кормить и поить всех странников. К Варлааму за советом приходили нетолько иноки, но и миряне, и каждого он наставлял остерегаться разных пороков,всегда иметь в себе кротость и любовь – мать всему доброму; а избегать вечныхмук постом, молитвой и добрыми делами, ночным бдением и дневными трудами.Краткое проложное житие не рассказывает ни о каких чудесах, они позже упоминаютсяво всех списках. Среди чудес, совершённых святым при жизни и послесмерти, называют способности воскрешать умерших, изгонять бесов, исцелятьслепых, прокажённых и других недужных. Особенно прославился преподобныйпрозорливостью: он спасал Новгород от неурожая, потопа, предупреждал о большомморе и пожаре; в 1521 году молитвами преподобных Сергия Радонежского иВарлаама Хутынского Москва была спасена от нашествия врагов [32].Следующее по времени житие называет автора и написано по всем правиламжитийного канона со всеми приличествующими стилю цитатами, общимиместами и аналогичными примерами из жизни других святых. Интересно, что,зная в подробностях юношеские годы святого, автор, тем не менее, ограничиваетсяобщепринятыми моментами, строит предисловие по образцу Нестора, аокончание почти дословно списывает с него же. Автором жития преподобногоАвраамия Смоленского († в пер. пол. XIII в., память 21 августа) был Ефрем, инокБогородицкого монастыря, где наставником служил св. Авраамий [33]. Житие,представляющее собой пример “искусственного” стиля [34], вероятно, было составленос определённой целью – оправдать в памяти потомков святого Авраамия,который долгое время подвергался в Смоленске гонениям. Для нас будетинтересна именно причина, по которой преподобный дважды подвергался суду,частым оскорблениям со стороны священников и лишению на долгие годы возможностисовершать литургию. Сам Ефрем считает такой причиной божественныйдар слова, послуживший предметом зависти многих священников, которыене могли простить преподобному популярность у народа, стекавшегося к Авраамиюв обитель за учительским наставлением и советом: “ибо блаженный былConcept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 109

Культурные смыслыискусным чтецом, так как по божьей благодати он мог не только читать, но такжетолковать книги, так что многие несведущие люди, слушая его, понимали все, чтоон сказал; и он говорил наизусть и по памяти, потому что ничто в божественныхписаниях не утаилось от него, так что его уста никогда не умолкали, обращаясь ковсем”. По мнению Г. П. Федотова [4, c. 187], именно экзегетические наклонностисв. Авраамия и таили для него множество опасных моментов, которыми воспользовалисьсвященники, обвинившие преподобного, толковавшего Святое Писание,в распространении ереси, припомнив его страстное увлечение книгами [35],в числе коих попадались и так называемые “голубиные” (“глубинные”) книгиапокрифического содержания. Хотя трудно упрекнуть святого в распространениибогомильской ереси, часто встречавшейся в подобных книгах, если судитьпо одному только содержанию его наставлений, которые, как нетрудно заметить,были ясно читаемого эсхатологического толка. Вся наставническая деятельность,все многочасовые пламенные молитвы св. Авраамия были направлены на спасениечеловечества от его грехов. Ефрем упоминает две иконы, написанные преподобным;весьма знаменательно, что они посвящены Страшному суду второгопришествия и испытаниям, “которых никто не избежит” [37]. Именно в такойформе выражалось сострадание к людям святого Авраамия, сурового учителя с“мрачно – покаянным представлением о человеческой судьбе”, ведь, как написалв житии Ефрем, “если кто получит благодать от Бога и дар поучения, то с ним несможет справиться даже весь мир, ибо он имеет против всех помощника – Бога”,а “светильнику не подобает сиять во тьме”, по сему учительство и наставничествои были послушанием св. Авраамия, его служением Богу. Мы, со своей стороны,склонны присоединиться к выводу Г. П. Федотова, посчитавшего преподобногоАвраамия “страстотерпцем православного гнозиса” [4, c. 198], а его жизнь есть“первая в русской истории картина столкновения свободной богословской мыслис обскурантизмом невежественной, хотя и облечённой саном толпы”. Характернотакже, что, имея в образце своём преимущественно Житие Феодосия, Ефрем,тем не менее, описывает св. Авраамия как измождённого долгой молитвой,постом, лишением сна и напряжённым духовным горением аскета, в отличие отФеодосия, крепкого телом и светлого обликом. Также, впервые в житийной литературе,дар слова утверждается как Божий дар, и в нём видят избранность и способностьсвятого словом побуждать к действию. Пожалуй, это наиболее яркий вистории Древней Руси пример “слова – действия”.Другим исключительно русским явлением, не имеющим аналогов в мировойистории, была канонизация князей, которая началась с XI века и происходиласовсем иначе, нежели в Греческой Церкви, где почитали царей,оказавших услугу в борьбе с ересями, что в полной мере выражало теократическийидеал царского служения. На Руси же князь не был воплощением власти,он был, скорее, воплощением служения народу, чьим вождём он являлся.Г. П. Федотов замечает, что, как только Русь усваивает греческий идеал власти,сразу же прекращается княжеская святость [4, c. 199]. Но парадокс в другом:святыми почитались князья, не всегда, на первый взгляд, этого заслуживавшие,110 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Культурные смыслыи наоборот, такие выдающиеся личности, как Ярослав Мудрый, не удостоилисьцерковного почитания. Г. П. Федотов, рассматривая этот вопрос, предположил,что Церковь и народ, почитая князей святыми, руководствовались нестолько результатами, к которым привёл тот или иной поступок князя, сколькоименно намерением, ревностью, проявленной в служении народу своему.Венцом же такого общественного служения была жертвенная смерть; это объясняет,почему святыми названо столько князей – “неудачников”, не преус-певших ни в управлении, ни на военном поприще, даже не пользовавшихся любовьюсвоего народа вплоть до смерти. В ходе своих изысканий Г. П. Федотовобнаружил некоторую закономерность в почитании князей; всех святых князейон “разделил” на четыре группы: равноапостольные князья, князья–иноки, князья–страстотерпцыи князья–воители [4, c. 200].Выдающимся представителем князей–воителей, послужившим идеалом длявсех последующих святых князей, стал святой благоверный великий князь АлександрНевский (†1263, память 30 августа, 23 ноября) [37]. Житие его не имеетаналогов в агиографической литературе и абсолютно лишено канонической канвы,хотя видно, что автор знаком со многими житиями и умеет кстати упомянутьэпизод из мировой истории или цитату из трудов святых отцов. Даже авторов,вполне возможно, было два: Г. П. Федотов предполагает, что ими могли быть дружинникАлександра и инок Владимирского Рождественского монастыря [4, c. 202].В. О. Ключевский не делает такого вывода, и автором считает некоего Владимирца,который, составив житие приблизительно до 1280 года, будучи свидетелемнекоторых событий и лично видевший Александра, вносил дополнения ксвоему рассказу из летописей [7, c. 59]. Реконструировать первоначальный текстне представляется возможным из-за обилия списков с разными дополнениями;В. О. Ключевский предполагает, что и самым первым переписчикам не всегдадоставался текст–источник. Но для нас этот момент не столь принципиален. Вжитии, состоящем из ряда не связанных друг с другом эпизодов, рассказывается овоенной доблести князя, которого называют красивым, сильным, непобедимым имудрым, вспоминая часто его набожность, однако никаких иноческих добродетелейне упоминая. Религиозный и героический элементы в повести переплетены, нонет перечисления привычных добродетелей вроде милостыни, основания обителей,мудрой проповеди. В заслугу князю ставятся именно его бесстрашные походы,спасавшие родную землю от врагов, его любовь к ближнему, проявившуюся в непобедимойотваге, его талант военачальника и мудрость политика [38]. Перед самойсмертью Александр Невский принял схиму с именем Алексий и преставился14 ноября 1263 года, канонизирован собором 1547 года.Несколько иное содержание жития святого благоверного великого князя МихаилаТверского (†1318, память 22 ноября), которого Г. П. Федотов отнёс к князьям –страстотерпцам [39]. Первоначальное сказание появляется в немногих позднейшихсписках, в летопись житие попадает в переделке XV века [40]. Будучи храбрымвоином и бесстрашно сражаясь за свои земли, князь Михаил, помимо этого,демонстрирует великодушие и способность к самопожертвованию, руководству-Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 111

Культурные смыслыясь исключительно мыслями о благе своего народа: он соглашается отдать великоекняжение претендовавшему на него Юрию Московскому, сам идёт в Орду –на верную погибель – для разрешения спора, чтобы предотвратить неизбежноекровопролитие. Преданность своему народу, своей земле св. Михаил Тверскойвидит в возможности “положить жизнь за други своя”. Даже имея в Орде возможностьсовершить побег, святой этого не делает, полагая, что неминуемо будутнаказаны безвинные и новых сражений не избежать. Житие написано, вероятно,одним из сопровождавших Михаила в Орду священников, свидетелем убиениякнязя; о чудесах, случившихся после смерти святого, по дороге домой, автор пишетсо слов очевидцев. Почитание князя в Твери началось сразу после смертиего, многие беды были отвращены молитвами, обращёнными к святому. Общецерковноепочитание было установлено собором 1549 года.Святых, прославившихся на северной земле, чьи жития были приведенывыше, можно в полной мере считать русским ответом на спор о природе Фаворскогосвета, который случился в середине XIV века, спустя всего несколько летпосле описываемых житиями событий. По сути, сами личности святых являлисьподтверждением реально и необходимо существующей синергии Бога и человека,о которой говорил св. Григорий Палама. Заметим, что в той или иной мереупоминание о свете присутствует во всех житиях, лишний раз подтверждая архетипическуюсвязь в сознании человека света с Божественностью. Перенося наличность святого свойства, характерные для Божественного света – способностьпреобразовывать, улучшать и совершенствовать, исцелять и возвышать, – самогосвятого воспринимали как явление этого Света в мире, как своего рода икону –окно, сквозь которое “мир горний смотрит на мир дольний”. И не лишним будетподчеркнуть, что, отдавая предпочтение святым, умевшим действиями своимидостигать желаемого, люди и изображения святых почитали наделённымитой же силой. В число добрых дел, совершённых подвижником, входил и свет,излучаемый ликом святого, способный воздействовать на уровне эстетическоговосприятия с той же энергией и с тем же результатом. Потому и молятся людисвятым, прося их заступничества, веря в их силу посредника между человечествоми Богом.Ссылки и примечания:1. Пролог в поучениях / Сост. протоиерей Виктор Гусев. – М.: Елеон, 1999. – 672 c. – C. 374.2. Св. Василий Великий. Беседа 19. На день святых четыредесяти мучеников (Творение ижево святых отца нашего Василия Великого, архиепископа Кесарии Каппадокийской). – М.:Паломник, 1993. – Т. 2. – 360 c. – C. 287.3. Точное изложение православной веры. Творение св. Иоанна Дамаскина/Пер. А. Бронзова. –СПб.: И. Л, Тузов, 1894. – 466 c. – Книга 4, глава 15. – C. 402.4. Федотов Г. П. Собрание сочинений в 12-ти т. – М.: Мартис: Sam & Sam, 1998. – Т. 8: СвятыеДревней Руси. – 2000. – 266 c. – C. 11.5. Поскольку многих авторов агиографических творений от описываемых ими событий отделял112 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Культурные смыслыдлительный промежуток времени, и они уже не могли застать в живых свидетелей, им приходилосьвставлять в повествование те самые “общие места”, которые, по их мнению, приличествовалибы святому, или использовать собственное воображение. Правда, всё вышесказанное неотносится к упоминаемому сочинению Нестора, описавшего людей, которых он знал, и события,свидетелем которых он был.6. Во время пребывания св. Макария на кафедре митрополита, на соборах 1547 и 1549 годов былоканонизировано множество русских святых, были написаны новые или переписаны древниежития, самим Макарием в течение долгого времени собирались Великие Четьи Минеи, сборникагиографических и гомилетических трудов, включавший также и творения святых отцов.Вполне возможно, далеко не последнюю роль в этом предприятии, значение которого труднопереоценить, сыграло падение Царьграда, событие достаточно важное для православной Руси,считавшей Византию своей духовной наставницей. В таком случае, деятельность митрополитаМакария созвучна концепции “Москва – третий Рим”, появившейся в то же время.7. Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. – М.: ООО “ИздательствоАстрель”, 2003. – 395 с.8. О епископе Леонтии см.: Титов А. А. Житие святителя Леонтия, епископа Ростовского. – Ярославль,1892. – С. 36; Верный месяцеслов всех русских святых. – М.: Синод. Тип., 1903. – 72 с.9. Первая редакция и третья, обычно цитируемая чаще других, приведены в “Православном собеседнике”за 1858 год, №2.10. Это утверждение не является неоспоримым фактом; вероятно, из-за того, что первые два епископаРостова были родом из Царьграда, Леонтия “по аналогии” также сочли родившимся вВизантии. Уже в начале XIII века Владимирский епископ Симон в послании Поликарпу, перечисляярусских епископов, вышедших из Печерской обители Киева, называет среди них и св.Леонтия (см.: Киево – Печерский Патерик. Слово 14). Ключевский считает этот источник болеенадёжным, нежели первая редакция жития, упомянувшая о Константинополе, а “живучесть” легендыо константинопольском происхождении епископа Леонтия объясняет тем фактом, чтоприблизительно в то же время (конец XII века) Андрей Боголюбский и епископ Ростовский Феодорприлагали немало усилий, чтобы отделить ростовскую кафедру от киевской митрополиии создать вторую митрополию во Владимире, поэтому упоминание о происхождении Леонтияиз Царьграда было весьма на руку (Ключевский В. О. указ. соч. – С. 17).11. Эти подробности вносит третья редакция в духе “искусственных” житий.12. Этот момент дал основание Владимирскому епископу Симону считать св. Леонтия третьим наРуси мучеником за веру после двух варягов (“Послание смиренного епископа Симона Владимирскогои Суздальского к Поликарпу, черноризцу Печерскому” в Киево-Печерском Патерике,Слово 14).13. О св. Исайе см.: Титов А. А. Жития святых чудотворцев Леонтия, Исаии, Игнатия, епископов Ростовских.– Изд. 3-е. – М.: Печатня А. И. Снегирёвой, 1906. – С. 20; Погожев Е. Н. (Поселянин Е). Полноесобрание житий святых Православной Греко–Российской Церкви. – Репр. воспр. изд. 1908. –М.: Дон. монастырь, 1992. – 207 с.14. Ключевский полагает, что Леонтию в его апостольском деле (но не на епископской кафедре)наследовал преп. Авраамий, речь о котором будет идти ниже, и это можно довольно убедительновывести из дат жизни и смерти святого Авраамия и из характера его деятельности. Нов Месяцеслове и Минеях обычно именно св. Исаия упоминается как наследник св. Леонтия намиссионерском поприще.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 113

Культурные смыслы15. Эта путаница продолжается и сейчас: на многих православных сайтах и в популярных печатныхизданиях биография Авраамия Ростовского приписывается Авраамию Чухломскому.16. Редакции описываются в Истории Русской Церкви митрополита Макария (т. 1), первая редакцияесть в его же Великих Четьих-Минеях за октябрь.17. Ключевский отмечает, что житие упоминает о первых епископах Ростова, Феодоре и Иларионе,выходцев из Византии, будто они рукоположили Авраамия в сан архимандрита. В одной изредакций св. Леонтий называется преемником преп. Авраамия, что дало основание некоторымисследователям считать св. Авраамия жившим задолго до Леонтия. Ключевский полагает, что,судя по упоминанию св. Леонтия и по тому факту, что с 1073 по 1077 годы кафедра Ростовабыла пуста, а св. Исаия в Ростове обнаружил уже обращённых в христианство, хотя и не крепкихв вере людей, то, вероятно, после Леонтия именно Авраамий продолжил дело обращения вверу языческих племён (В. О. Ключевский Указ. соч. – С. 29). Некоторые современные исследователи,ссылаясь на то, что сан архимандрита был введён в Ростове только с XII века, считаютболее вероятным периодом деятельности Авраамия начало XII века. Вряд ли можно сделатьточный вывод, опираясь на упоминаемые в редакциях исторические персонажи, которые авторыжитий могли произвольно вставить по собственному усмотрению.18. О преподобном Никите см.: Ильинский П. В. Переславский монастырь и его подвижник, преподобныйНикита Столпник. – Владимир: Тип. А. И. Новгородской, 1898. – 56 с.; Свирелин А. И.Житие святого Никиты Столпника. – Вязники: Изд. Православного братства св. благ. вел. кн. АлександраНевского во Владимире, 1890. – 52 с.19. Списки жития приводятся в Макарьевских Великих Четьих–Минеях за май.20. Попытка обрести мощи преподобного Никиты предпринималась в XV веке, судя по более позднимспискам жития.21. О св. Игнатии см.: Толстой М. В. Книга, глаголемая описание о российских святых. – Репр. воспр.изд. 1888. – М.: Изд-во Спасо–Преображенского Валаамского монастыря, 1995. – 314 с.; Бухарев И. Н.Жития всех святых, празднуемых православной Греко–Российской церковью. – Изд. 3-е. – М.: Тип.Т-ва И. Д. Сытина, 1900. – 767 с.22. Список жития св. Игнатия приводится в Великих Четьих – Минеях св. Макария за май.23. Списки сказания о Петре в Макарьевских Великих Четьих – Минеях за июнь.24. См. также “Православный собеседник”. – №1. – 1859. – С. 360.25. “О чудо, братия! Как не подивиться силе милостыни: подана была неверным, а когда уверовал вбога, то услышан был им. Как в древности Евстафий Плакида милостыню творил язычником,а уверовав в бога, и на земле получил великое вознаграждение, и после мученической смерти –царство небесное. О такой ведь милостыне сам господь сказал своими устами: “Не пять ли птицпродаете за одну монетку, а ведь ни одна из них не забыта у бога”. Так же и этого блаженногоПетра милостыня, розданная им до крещения, после крещения и молитв была богом услышана”(“Повесть о Петре, царевиче Ордынском”// Памятники литературы Древней Руси: конец 15 –первая половина 16 века/составление и общая редакция Д. С. Лихачёва и Л. А. Дмитриева –М.: Художественная литература, 1984. – 768 с. – С. 25).26. Тема милостыни как одной из основных христианских добродетелей была “открыта” святым равноапостольнымвеликим князем Владимиром, славившимся богатой милостыней, помогавшим вдовам исиротам и дававшим всем просящим. Добрая милостыня для русских людей всегда была воплощениемзаповеди “возлюби ближнего своего”.27. Артынов А. Сборник старинных ростовских сказаний. – Ростов, 1842. – 458 с.114 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Культурные смыслы28. Лишь одна рукопись, виденная Ключевским у Большакова С. Т., называет 6761 (1254) год. Современныеиздания упоминают этот же год.29. Житие св. Аркадия приводится в Великих Четьих – Минеях за сентябрь.30. Вообще, следует заметить, что Новгород, считая до XVI века, чтил 20 своих епископов (другиегорода обычно 2-4), причём большинство не имеет ни житий, ни устных преданий, ни известийо чудесах. Это объясняется тем, что в Новгороде были установлены два дня памяти всехепископов – 4 октября и 11 февраля, правда, только в 1439 году. Необходимо иметь в виду такоеотношение новгородцев к своим епископам, но эта общая канонизация не относится к разбираемомужитию.31. Списки жития в Великих Четьих – Минеях за ноябрь32. “Видение хутынского пономаря Тарасия”// Памятники литературы Древней Руси: конец XV –первая половина XVI века. – М.: Художественная литература, 1984.33. О св. Авраамии см.: Буслаев Ф. И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства.– Спб.: Д. Е. Кожанчиков, 1861. – Т. 1. – С. 254 и далее; Федотов Г. П. Житие и терпениепреподобного Авраамия Смоленского // Православная мысль. – Вып. 2. – Париж, 1930. –С. 101-165.34. Списки жития в Великих Четьих – Минеях за август; в Православном Собеседнике. 1859, № 9, 10.35. “И он кормился словом божьим, как трудолюбивая пчела, облетающая все цветы и приносящаяи готовящая себе сладкую пищу; так и он выбирал все из всех книг и переписывал кое-чтосвоей рукой, кое-что поручал многочисленным писцам, как добрый пастух, знающий и паствусвою, и когда на какой пажити ему пасти стадо, а не так, как невежда, который не знает стада,так что оно иногда от голода по горам разбредется, блуждая, а некоторых звери съедят. Да будетизвестно это всем невеждам, которые облачаются в сан священника” (“Житие и терпениепреподобного Авраамия Смоленского”//Памятники литературы Древней Руси: 13 век. – М.:Художественная литература, 1981. – С. 73).36. “Блаженный Авраамий часто напоминал себе, как придут ангелы испытывать душу, и какоебудет испытание на воздухе от бесовских мытарей, как придется предстать перед богом и датьобо всем ответ, и в какое место нас поведут, и как нужно будет во второе пришествие предстатьперед судом страшного бога, и какой приговор произнесут судьи, и как потечет огненная река,все сжигая, и кто тогда поможет нам, кроме покаяния и милостыни, и беспрестанных молитв, илюбви ко всем, и кроме других подобных благих дел, которые в силах помочь душе” (“Житиеи терпение преподобного Авраамия Смоленского” // ПЛДР: 13 век. – М.: Художественнаялитература, 1981. – С. 77).37. Об Александре Невском см.: Клепинин Н. А. Св. Александр Невский. – Paris: YMCA – Press,1930; Мансикка В. Житие Александра Невского. Разбор редакций и текст. – СПб.: ОЛДП, 1913. –226 с.; текст жития напечатан в переводе Охотниковой В. И. в Памятниках литературы ДревнейРуси: 13 век. – М.: Художественная литература, 1981. – 616 c. – C. 426-440.38. Автор, возможно, умышленно не говорит о связях кн. Александра с Ордой, об участии татарв междоусобицах на стороне св. А. Невского и многих других моментах, которые показываютполитический и дипломатический талант кн. Александра, но могут быть истолкованы не должнымобразом.39. О св. Михаиле Тверском см.: Серебрянский Н. И. Древнерусские княжеские жития (обзор редакций итексты). – М.: О-во истории и древностей росс. при Моск. Ун-те, 1915. – 494 c. – C. 312 и далее.40. Список жития в Великих Четьих – Минеях за ноябрь.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 115

Точка зренияАвтор С. П. БашкировЧто могут не решить кадры?Размышление о призыве бизнес-варягов во власть116 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)1. Эффективность управлениякак таковаяОбщим местом в описаниях проблем экономикисовременной России стало утверждениео недостатке во всех отраслях высококвалифицированныхменеджеров, способныхналадить и осуществлять эффективное управление.При этом особенную актуальность вопросэффективного менеджмента приобретаетв сфере государственного (федерального,регионального, муниципального) управления.Территориальная специфика Россииобуславливает более высокую концентрациювластных полномочий по сравнению с большинствомстран мира, т.к. без наличия соответствующихрычагов невозможно осуществлять управление такими обширными иудаленными друг от друга территориями.Сегодня очевидно, что в 90-е годы прошлого века государство “выпустило из рук”слишком много рычагов управления, необходимых для обеспечения нормальногоразвития страны, и сегодня идет процесс их “мягкого” возврата. В связи с этим особоговнимания заслуживают конкретные “руки”, в которые возвращаются властныерычаги.2. Диктатура закона и примат этикиК сожалению или нет, но провозглашенная несколько лет назад идея диктатурызакона не только не имеет места в жизни страны, но и, на наш взгляд, не имеетни малейшего шанса быть реализованной в ближайшие несколько десятилетий.Культура современной России, несмотря на все катаклизмы XX века, вырослаиз мистики восточного христианства, предполагающей “примат этики” в общениимежду человеком и Богом, а значит, и между людьми. В западной же культуре,изначально воспитанной наследием Римской империи, отношения человекаи Бога преломились в свете римского права. И, соответственно, отношениямежду людьми в социуме в западной культуре определялись и определяются досих пор “приматом юриспруденции” или, что то же самое, диктатурой закона.

Точка зренияТ.е. диктатура закона для России – вестерн. А некритичным принятием западныхидей страна объелась на многие годы.В качестве примера этого фундаментального, на наш взгляд, культурного различияможно привести феномен списывания. На Западе это – табу. На списывающегоукажут пальцем и будут этим гордиться. В России, при неодобрении и соответствующихкарательных мерах со стороны преподавателей, никто из учащихся осуждать иуж тем более “сдавать” списывающих не будет. Павлик Морозов в качестве образцадля подражания в России так и не прижился.Еще более наглядный и серьезный пример – печально известный ВиталийКалоев, недавно вернувшийся в Россию. Мы все, пожалуй, согласимся с тем, чтоубивать людей нехорошо. Мы все, пожалуй, примем как правильное то, что засвои поступки человек должен отвечать, а за преступления – нести наказание. Нокто из нас его осуждает? В ком есть радикальное неприятие совершенного им?Что мы можем сказать, кроме: “Бог ему Судья”?А для европейца или североамериканца это – проявление природной русскойдикости, которая является свидетельством их (т.е. нашего) непреодолимого варварства.Они бы аплодировали ему стоя, если бы он сутяжничал и судился летдесять, а затем содрал с фирмы и этого несчастного диспетчера миллионныекомпенсации ущерба. Это было бы лучшее и достойнейшее, на взгляд западногочеловека, возмездие.Более того, в современном секуляризованном обществе, принципиально отвергающеммистические основания какой бы то ни было идеи, диктатура законаявляется опасной иллюзией. Если мы честны по отношению к себе, то для насочевидно, что человек несовершенен. Следовательно, и любой закон, создаваемыйлюдьми, не может быть совершенен и не может носить универсальногохарактера. Наделение несовершенного, неуниверсального инструмента диктаторскимиполномочиями было бы поступком, мягко говоря, нерациональным.На практике же попытка диктатуры закона, в связи с несовершенством законакак такового, неизбежно выльется в диктатуру толкователей закона, руководствующихся(как и все живые люди) моральными, этическими, практическими ипроч. соображениями.Между прочим, в истории человечества попытка такого общественного устройствауже была. И наивысшим достижением диктатуры закона по сей деньостается: “Лучше, чтобы один человек умер за народ”...При этом мы не ставим под сомнение необходимость существования и применениязакона как такового, а лишь настаиваем на том, что всему – свое место. Изакон не должен (да и не может) служить высшим арбитром в социуме.Кстати, лишним подтверждением нашей правоты является тот факт, что в любомгосударстве существует такой феномен, как помилование, правом которогообладает, как правило, высший носитель исполнительной власти. По существу,право помилования – это право на выведение субъекта личным или коллегиальнымрешением из-под диктатуры закона.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 117

Точка зрения3. Неформальные политико-экономические партнерстваОпределениеПредшествующее отступление имело целью показать, что реальная жизньвсегда протекает в несколько ином, чем это обозначено рамками закона, русле.Причем происходит это не только и не столько в силу злонамеренности субъектовреальной жизни (в первую очередь, хозяйственной), сколько в силу необходимоститак или иначе компенсировать негативные последствия применениятакого необходимого, но несовершенного инструмента, как закон.В силу указанных выше причин, а также в связи с тем, что система права послераспада Советского Союза оказалась частью демонтирована, а частью не отвечаласовременным требованиям, проблема компенсирования негативного эффектанеадаптированности правовых норм, регулирующих хозяйственные отношения,была особенно актуальной и в значительной степени остается такой по сей день.В силу этого в новых реалиях стали складываться неформальные политико-экономическиепартнерства.Неформальное политико-экономическое партнерство – группа лиц, состоящаяиз представителей органов государственной власти и бизнеса, возникшаяс целью реализации интересов участников группы путем совместной эксплуатацииадминистративных и финансовых ресурсов. Его можно рассматривать какне имеющую правового закрепления и регулирования форму кооперации, какправило, характеризующуюся непубличными иерархией и процедурами принятиярешений.Учитывая, что отношения в социуме никогда не могут быть полностью описаныили регламентированы языком права, мы можем утверждать, что предпосылкидля возникновения таких партнерств с разной степенью вероятности в связи сполитико-экономической ситуацией в обществе есть всегда.Становление неформальных партнерств в 90-е годы прошлого векаВ 90-е годы прошлого века в России сложилась ситуация, в которой интенсивноеобразование неформальных политико-экономических партнерств оказалосьнеизбежным. Мощным отправным импульсом этого, нам кажется, послужило сочетаниеодновременного наличия культурной традиции примата этики и отсутствиядееспособной системы права.При этом по направлениям формирования содержания деятельности в 90-егоды прошлого века можно выделить – достаточно условно – три сегмента развитиянеформальных политико-экономических партнерств.Первым, “верхним” сегментом, на наш взгляд, является признание неформальныхобязательств друг перед другом. Ситуации, когда, например, в законе былипрописаны обязанности хозяйствующих субъектов и отсутствовала нормативнаябаза по ответственности за нарушение указанных обязанностей, для хозяйствующихсубъектов равнозначны отсутствию обязанностей. Что могли сделать в такихситуациях представители власти? Только “уговаривать” хозяйствующие субъекты118 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Точка зренияпризнать обязанности в неформальном порядке. Естественно, в обмен на какиелибонеформальные преференции. Как минимум, на гарантии стабильных отношений,когда в силу, опять-таки, нечеткой правовой регламентации у представителейорганов власти было широкое поле для злоупотреблений.Для второго, “среднего” сегмента характерны такие ситуации, когда в связис распространением недофинансирования бюджетных обязательств органы исполнительнойвласти стремились переложить часть своих функций на плечихозяйствующих субъектов. В обмен представители бизнеса получали преференции,имеющие непосредственно финансовое выражение. Например, режим наибольшегоблагоприятствования в хозяйственной деятельности “социально ответственномубизнесу”, выражающийся в том, что бизнес, принимающий на себяобеспечение (в первую очередь, финансовое) функций исполнительной власти,получал конкурентные преимущества, которые экономическая теория относит кприемам недобросовестной конкуренции.Ну, и третий, “нижний” сегмент – непосредственно коррупционная составляющая,в основе которой лежит взаимное обогащение участвующих лиц, – областькриминального сотрудничества.Приведенное разграничение партнерств по сегментам можно представить ввиде следующей таблицы:СегментыОрганы властиНепосредственные экономические выгодыВластьДолжностныелицаХозяйствующиесубъектыБизнесБизнесменыи менеджерыВерхний Не получают Не получают Не получают Не получаютСредний Получают Не получают Получают Не получаютНижний Могут получать Получают Получают Могут получатьНужно учитывать, что именование сегментов: верхний, средний и нижний –вносит в терминологию оценочный элемент. На самом же деле для участниковскладывавшихся партнерств в то время (и в значительной мере до сих пор) подобнаяоценка сегментов не имела смысла. Ясные моральные императивы в результатедвукратной в течение века мировоззренческой катастрофы отсутствовали. В культурнойтрадиции закон (диктатура закона) абсолютной ценностью не обладали не обладает. На волне либерального воодушевления мондиалистской утопиейвсеобщего экономического благополучия государство как таковое в глазах людейценностью также не обладало. В результате для участников складывавшихся партнерствединственным значимым критерием была экономическая эффективность.Т.е. “нижний” в терминах настоящей статьи вовсе не являлся чем-то “плохим”или “неполноценным” в глазах участников партнерств.На практике это приводило, в частности, к тому, что государственные должностивоспринимались как кормления, а “откаты” фактически являлись налогом на личнуюConcept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 119

Точка зрениялояльность в пользу коррумпированныхдолжностных лиц со стороны хозяйствующихсубъектов.Здесь интересно упомянуть отаком правовом инструменте, действующемв США, как лобби. Посуществу лобби – это инструментформализации политико-экономическихпартнерств с целью не допуститьих перемещения в третийЕсть мнение:сегмент. Если говорить о форме, то это наем хозяйствующими субъектами политиковдля реализации своих целей через систему лицензированных посредников.Де-факто это расписка общества, руководствующегося приматом юриспруденции,в собственном бессилии по отношению к практике оцениваемой общественнымсознанием в качестве порочной. В этом смысле лобби сродни легализациипроституции и курения марихуаны или, что ближе, практике ОттоманскойПорты, облагавшей взятки подоходным налогом.Естественно, развитие складывавшихся политико-экономических партнерствпо всем трем сегментам в реальности происходило одновременно. О степени распространенноститретьего сегмента достаточно ясно свидетельствует известноепрозвище известного премьер-министра. Ну, а поскольку криминальное сотрудничество– это своеобразный “венец” (или предел) интеграции власти и бизнеса,то и все три сегмента развития партнерств можно считать распространенными в90-е годы прошлого века равно и повсеместно.Развитие среднего сегмента неформальных партнерствПозднее, в период стабилизации общественной и экономической жизни вРоссии, в приоритетах деятельности сформировавшихся партнерств произошлиизменения. Поскольку нижний сегмент отличается повышенными рисками, аверхний не несет участникам особых экономических выгод, дальнейшее развитиенеформальных партнерств сосредоточилось в среднем сегменте.А самым мощным катализатором развития партнерств в среднем сегменте послужило,как нам кажется, вхождение в политическую жизнь страны демократическихпроцедур. Существование выборных должностей поставило вопрос о сохранениивласти за должностными лицами, с одной стороны, и соблазн получения конкурентныхпреимуществ методами недобросовестной конкуренции перед представителямихозяйствующих субъектов, с другой.Должностные лица располагали административным ресурсом, хозяйствующиесубъекты – финансовым. Достижение своих целей посредством использованиятолько одного ресурса было слабо прогнозируемо. Кроме того, в случае недостиженияцели возникали серьезные риски для каждой категории участников.Все это буквально толкало представителей власти и бизнеса “в объятия” другдруга.120 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)“Деньги и власть должны быть разъединены –неоднократно заявлял Владимир Путин. – Хотитезарабатывать деньги – идите в бизнес. Хотитеслужить государству и реализовать себя на государственнойслужбе – живите на государственнуюплату”. (К. Веретенникова. “Золото – партии”// Время новостей, №72 от 24 апреля 2007 г.).

Точка зренияДолжностные лица в результате получали безболезненное решение вопросао сохранении преемственности власти, а представители бизнеса, таким образом,фактически страховали инвестиции в приобретение конкурентных преимуществ.Поскольку прямого криминала при развитии сотрудничества в этой области можнобыло избежать, а практическая эффективность для всех сторон была достаточновысокой, эволюция неформальных партнерств в этом направлении получилабурное развитие, несмотря на то, что очевидным образом профанировала демократическиеинституты как таковые.Неформальные политико-экономические партнерства в наши дниНа сегодняшний день нижний сегмент, по мере выявления государством, влице правоохранительных органов последовательно отсекается. Эффективностьэтой деятельности по отношению ко всей совокупности партнерств нижнего сегментаоценить сложно. Но, по крайней мере, судя по количеству информационныхповодов, ситуация по сравнению с девяностыми годами прошлого векаулучшилась. Конечной и приоритетной целью государственной политики должнаявляться полная ликвидация нижнего сегмента неформальных политико-экономическихпартнерств.Средний сегмент законодательной и исполнительной властью последовательноограничивается. Хотя ситуация с динамикой цен на авиакеросин весной 2008года показывает, что эффективность государственной политики в данном направлениипока невысока.В качестве конечных целей государственной политики в отношении этого сегментанеформальных политико-экономических партнерств, в первом приближении,можно определить следующие:– недопущение развития существующих партнерств в нижний сегмент;– оказание на существующие партнерства давления с целью побудить их перемещениев верхний сегмент;– сдерживание масштабов сегмента в общественно приемлемых рамках.Верхний сегмент не только не подвергается давлению со стороны государства, нои всячески стимулируется. И это, на наш взгляд, единственная политика в отношениипартнерств указанного сегмента, которая является оправданной в условиях современнойРоссии. При этом следует отметить, что развитие неформальных политикоэкономическихпартнерств в данном сегменте в конечном счете должно приводить“перерождению” партнерств вследствие снижения роли личных связей, посколькупримат этики в результате должен будет проявляться в виде внутренних моральныхимперативов представителей как власти, так и хозяйствующих субъектов.4. Представители бизнеса в государственномменеджментеПостановка проблемыНа практике одним из следствий деятельности неформальных политико-экономическихпартнерств стала ротация кадров между органами власти и хозяйствующи-Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 121

Точка зрениями субъектами. С одной стороны, государственные служащие (например, доработавшиедо пенсии) привлекаются в бизнес-структуры с целью использования их опытаи личных связей в органах власти. С другой – и органы власти, вынужденные решатьмножество хозяйственных проблем, привлекают представителей частного секторадля укрепления управленческих команд. В рамках настоящего исследования нас вбольшей степени интересует второй процесс.Его катализатором послужила иллюзия того, что в стране сформировалась прослойка“менеджеров” – успешных управленцев, способных эффективно решать задачироста и развития вверенных объектов. Эта иллюзия возникла в результате общегоподъема экономики, произошедшего в результате целого комплекса причин,в ряду которых в качестве основных можно выделить эффективную деятельностьгосударства по поддержке и развитию национальной экономики и благоприятнуюэкономическую конъюнктуру (на которую особенно любят упирать наши западные“доброжелатели”).В результате органы власти всех уровней в последнее десятилетие обильно пополняютсямолодыми, перспективными и успешными выдвиженцами из частного сектора,представляющими собой чиновников “новой формации”. При этом считается, что применениеопыта, полученного специалистами в частном секторе, в сфере государственногоменеджмента скажется безусловно положительно.Мы считаем, что такой подход не принимает во внимание целого комплексапроблем, которые возникают в силу того, что формирующийся в частном секторепрофессионал приобретает ряд парадигм мышления, несовместимых с функциямигосударственного менеджмента.Попробуем показать хотя бы одну из особенностей специалиста, сформировавшегосяв частном секторе, способную оказать негативный эффект припривлечении его на работу в какие-либо органы власти. Для этого потребуетсяеще одно небольшое отступление.Бизнесмен и менеджер в западной и российской практикеНеобходимо отметить важную особенность современной российской экономики– нечеткое разграничение понятий “бизнесмен” и “менеджер”. В Западнойэкономической мысли и практике эти понятия не совпадают. В первомприближении разницу между ними можно определить так. Бизнесмен – этособственник капитала, занимающийся приумножением личного благосостояния.А менеджер – профессиональный управляющий хозяйствующими субъектамии хозяйственными процессами. Менеджер – наемный работник.В России четкой границы нет. Менеджер, “приобретший” капиталы, активы,становится бизнесменом. Собственник капитала, перестающий профессиональноим управлять, быстро его теряет и бизнесменом быть перестает. Приэтом, как всякий не мечтающий стать генералом солдат, современный российскийменеджер плох, если не имеет амбиций разжиться собственным бизнесом.Таким образом, несмотря на существование профессии менеджера, парадигмымышления современных российских бизнесменов и менеджеров в целом совпа-122 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

дают. Ключевым моментом,на наш взгляд, является ориентацияна максимизацию благосостояния,и, как следствие,мышление экономическимикатегориями.Особенности мышленияэкономическими категориямиЧто происходит, когда в органевласти появляется чиновникновой формации? Предположими, исходя из презумпцииТочка зренияЕсть мнение:“Есть как минимум четыре причины, толкающие бизнесменовво власть. Это желание сделать законодательнуюбазу максимально удобной для развития предпринимательства,и, соответственно, экономики страны вцелом. Это стремление к контролю над властью – с тойже, стало быть, оздоровительной целью. Это корысть,использование тех возможностей, которые предоставляетблизость к властным структурам в личных целях – какамбициозных, так и деловых. И это политическая защитаот разнообразных угроз, хорошо знакомых любомуроссийскому предпринимателю” (там же).невиновности, будем считать, что такой менеджер или бизнесмен, ставший чиновником,– не коррупционер. Допустим также, что он является добросовестным, т.е. искреннезаботится о благе органа власти, в который пришел работать.Однако он пришел сложившимся специалистом, с определенным опытом работыи набором инструментов, опробованных им в частном секторе экономики.Его опыт и инструменты направлены на решение проблем увеличения благосостояния.И, самое главное, в основе его мышления и, как следствие, оценок эффективностидеятельности лежат экономические категории!Орган власти, в который приходят подобные выдвиженцы, воспринимается иоценивается ими как хозяйствующий субъект. При профицитном бюджете последнихлет власть на региональном и муниципальном уровнях, в силу существующегомеханизма распределения доходов бюджета, в подавляющем большинствеслучаев экономически неэффективна или, попросту говоря, убыточна.В отличие от чиновника “старой” (советской) формации, ориентированногона “выбивание” бюджетов, чиновник с опытом частного сектора в рамкахобщей ориентации на увеличение благосостояния будет направлять органвласти к двум вещам: больше заработать и меньше потратить. И задачей№1 для чиновника новой формации будет проведение принципа “жить надопо средствам”. Т.е. приведение объема расходов регионального или муниципальногобюджета до уровня “гарантированных”, не зависящих от выделениясредств из вышестоящих бюджетов, доходов.Основной причиной экономической неэффективности органов власти являетсянеобходимость исполнять социальные обязательства перед населением. Следовательно,с точки зрения чиновника, выросшего в частном секторе и воспринимающегоорган государственной власти как хозяйствующий субъект, в силу вопиющейнеэффективности социальной сферы ресурсы из нее должны извлекаться и направлятьсяна реализацию проектов, способных увеличить доходы бюджета.При этом также надо отметить, что при всех дифирамбах частному секторуили бизнесу как наиболее эффективно управляющему хозяйственной деятель-Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 123

Точка зренияностью, практика оценки долгосрочныхперспектив у бизнесменови менеджеров частногосектора, в связи с высокой степеньюнеопределенности и сложностьюпрогнозирования, развитаслабо. Даже когда бизнесменыпринимают решения об инвестициях,например, в добычу нефти,определяющим критерием,несмотря на то, что процедураразработки и эксплуатации нефтяныхместорождений занимаетдостаточно долгий срок,является соотношение между себестоимостьюдобычи и ценойреализации на текущий момент.Ну, а поскольку адекватные механизмы расчета конкретного экономическогоэффекта от вложений, например, в здравоохранение или высшее образованиеотсутствуют, то и в расчет чиновниками новой формации подобные вложенияпринимаются в виде чистого обременения бюджета. Оптимальное поведениепо отношению к непрофильным и убыточным направлениям деятельности вчастном секторе экономики одно – “пускать под нож”, и чем скорей, тем лучше.Поэтому со стороны чиновников новой формации идут попытки выработкиметодологий, позволяющих реализовать указанное поведение в рамках “мероприятийпо повышению эффективности” (управления госимуществом, государственныхрасходов в сфере и т.п.).Без номера и без названияЕсть мнение:Хорошо ли все это? – закономерный вопрос. Однако то, что возможностьнегативных последствий привлечения на работу в органы власти специалистов,сформировавшихся как профессионалы в частном секторе, сегодня дажене ставится, кажется нам системным упущением, последствия которого могутоказаться отрицательными, далеко идущими и трудно поправимыми.Это не означает невозможности привлечения в органы власти представителейбизнес-структур. Необходимо только сознавать: во-первых, опыт частногосектора для сфер государственного регулирования – не панацея; во-вторых,применение этого опыта должно осуществляться при ясном представлении оего достоинствах и недостатках, под должным контролем, компенсирующимнеизбежные негативные последствия его специфики.124 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)“Я думаю, это ошибка, которую совершает общество,уставшее от политиков, уставшее от их коррумпированностии неэффективности: обществоначинает искать нового “спасителя” из неполитическихкругов, и этими фигурами часто оказываютсяхорошо известные, успешные бизнесмены,которые, как верят, смогут управлять, к примеру,городскими структурами, как бизнесом, гораздо болееэффективно, чем политики. Почти всегда этооказывалось заблуждением, потому что изначальнобизнес и политика – это две различные сферы, икачества, которыми должны обладать бизнесменыи политики, чтобы быть успешными – различны”(“Бизнесмены во власти: просто и неэффективно”.Интервью Е. Гавриловой с доцентом отделенияполитологии Тартуского университета, докторомфилософии Андресом Казекампом // “МолодежьЭстонии” от 16.01.2002 г.).

Уроки прекрасногоАвтор И. В. ПалладьеваХудожники Ухты:метаморфозы кризисаКризис экономический, говорят,скоро минует, хотя,сколько живу, все времяРоссия живет на грани, все ходит полезвию ножа. Босые души в такихусловиях быстро грубеют, только художникине научились наращиватьброню. Российская культура сегодня всамом плачевном состоянии, и говоритьо художниках Ухты приходитсяв этом грустном контексте. Тем более,что отняты мастерские, матушка–мансардауже не даст новых мастеров иприходится ютиться по закоулкам. СавелийЯмщиков, известный реставратори страстный борец за настоящееискусство, в своем последнем интервьюговорил, что мы сейчас переживаемтрагедию пострашнее Великой Отечественной. Наше искусство убивают,и Ухту не миновал этот духовный кризис. Мне приходилось и раньшеписать на темы культурной жизни города, а сейчас выпала честь в этом новомжурнале, выпускаемом вопреки разрушению, рассказать о художественнойжизни города на довольно большом временном отрезке на примере всего треххудожников, чьи имена наиболее ярко иллюстрируют основные направленияизобразительного творчества.Имя Анатолия Павловича Бухарова давно хрестоматийно. Он автор многихработ, вошедших в монографии советского периода, его работы в музеяхстраны, он типичный представитель соцреализма. Надежда ЕгоровнаВоробьева представляет деревенское наивное искусство, а Владимир НиколаевичМаслов очень современен и разнообразен в своих творческих поисках,именно он оказал огромное влияние на творчество многих художниковУхты. Эти очень разные мастера дают представление весьма условное, потомучто творчество невозможно ограничить какими–то рамками. Многиесчитают художником человека, способного как-то чем-то измазать листбумаги или холст. Оставим безотчетное детям и дельфинам. В мире людейдалеко не всякое изображение имеет право… Суровая четкая линия Ро-Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 125

Уроки прекрасногокуэла Кента напоминает мне манеру Анатолия Бухарова. И тот и другой –о Севере. Линия поет, восклицает, заклинает, передает мощь и власть белогобезмолвия. Человек на Севере не может быть слабым даже в кругу семьи(“Семья оленевода”). Здесь даже малица, как бастион против стужи, и тольков глазах родительская нежность. Производственная тема преобладает в еготворчестве. Так требовалось по правилам союза художников. И все же рука художникаоставляет след его души. Он любит изображенных им людей, зверейи птиц. С любовью рисует маленькую ненку (“Девочка с морошкой”), полярнуюсову, бесшумно пикирующую на карликовое деревце. Даже подъездныепути и трубы ухтинского НПЗ кажутся одушевленными, он много рисовалтам, но, к сожалению, большая часть работ погибла во время пожара. АнатолийБухаров ушел от нас летом 1998 года.Надежда Егоровна Воробьева – художник наивный. Ее редкое трудолюбиеи бесстрашие породили особый стиль жанровой живописи с многофигурнымисложными композициями. Она пишет деревенские свадьбы, посиделки, эпизодывоенного лихолетья. Ее творчество очень органично в контексте самобытной народнойкультуры. Выставки Н.Е. Воробьевой всегда пользуются большим успехом,особенно среди коренного населения.Владимир Николаевич Маслов в Ухте известен всем. И не только благодарясвоей профессорской и преподавательской деятельности в ухтинском государственномтехническом университете и художественной школе. Маслов – это высокийпрофессионализм, современность и классика в одном лице. Он умеет бытьочень разным и непревзойденным по изяществу исполнения, по выразительностилинии и цвета. Его сухие букеты, мерцание хризантем в хрустальных вазах, егопейзажи и портреты… Шилову так не суметь. Его творчество впитало лучшее изфранцузской и голландской живописи. В его работах – выразительность и разнообразиетехнических приемов Камиля Коро и Фрагонара, Сальвадора Дали ирусских авангардистов. У Маслова прекрасная школа и умение отрабатывать вседо совершенства. Его авторитет и влияние на многих художников в Ухте оченьтрудно переоценить. Пока нельзя сказать, что им создано определенное направление,своя школа, но кто знает… Пока же восстановлен памятник А. С.Пушкинуработы Н. А. Бруни вместе с Виктором Васяхиным и Александром Тимушевым,написаны сотни картин, но итоги подводить еще рано.Предлагаемые вашему вниманию работы этих и других авторов представлены в электронномкаталоге «Художники Ухты», презентация которого состоялась в 2008 году.126 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

А. П. Бухаров Весна. 1978 г

А. П. Бухаров Отстоим мир. Из цикла “Война”

А. П. Бухаров Семья оленевода. 1979 г.

Н. Е. Воробьева Войпук (посиделки). 1989 г.

Н. Е. Воробьева. Портрет Б.Ф. Шахова. 2006-2007 г.г.

В. Н. Маслов. С новым годом

В. Н. Маслов Улица Мира. 2006 г.

В. Н. Маслов Улица Мира. 2006 г.

Университетский квартетАвтор Н. А. Мирошниченко“Здравствуй,Русская Литература!Мы пришли”Время перемен – всегда времяпоэтов. Сегодня пишутпочти все, ибо нет сегоднячеловека, который бы знал ответ навопрос: что будет даже не в далекомбудущем, а хотя бы через год?А поэзия всегда чутка к эмоциональномусостоянию общества, кнервному общему импульсу жизни.И всегда реактивна. Потому сегоднятак много хороших поэтов.И если это, на первый взгляд, неочень заметно, то лишь потому,что по известным всем причинамстало мало читателей, особенномолодых, а критики растерялись отмногообразия и разномасштабностипишущих.Тем радостнее должно быть длянас знакомство с нашими талантливымитоварищами, участникамилитобъединения УГТУ, которое за долгие годы своего существования может сегоднясказать: “Здравствуй, Русская Литература! Мы к тебе!”За 8 лет работы в университете мне посчастливилось наблюдать за ростомавторов, о которых пойдет сегодня речь. И по почти безупречному результатутворческого поиска и по влиянию на своих подопечных, ибо он является руководителемнашего литобъединения, первым мне хочется назвать доцента кафедрыфилософии Дмитрия Безгодова. Практически у меня нет претензий к его стихам.Разве что хочется пожелать Дмитрию некоторой большей легкости письма. Ибоиногда он зря усложняет изложение шутки тяжелым периодом изложения, как,например, в прекрасном стихотворении “Ты наполнила жизнь”. Умение улыбатьсяв серьезном разговоре всегда говорит о творческой зрелости поэта. И этимумением автор обладает в совершенстве. Прочтите его “Экзерсис”, или “Записку”,или “Письмо к другу”.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 135

Университетский квартетКонечно, Дмитрий Безгодов поэт, впрочем, как и все авторы, представленныев данной подборке, чье творчество обращено к подготовленному читателю. Ибоего лирика относится к лирике философской и предполагает знание читателемвсей русской культуры: от светской философии и литературы до религиозногои эстетического багажа, включая живопись и музыку. В то время как в нашей политикена нынешний день наблюдается полное отсутствие идеологии и недопустимаявсеядность общего культурного поля, наш автор внимательно отслеживаетлюбое движение русской, не побоюсь этой характеристики, православной душив сегодняшнем почти классическом времени стадии строительства пресловутойВавилонской Башни. Потому в его душещипательном стихотворении “Сурок”“ум возвращается в сердце”. А в “Домашней молитве” он мечтает:“Научиться бы дружить так, чтоб сердце не болело”.Несмотря на полное отсутствие собственно политических стихов, поэзияДмитрия Безгодова как бы занимает место охранной грамоты православного, истиннорусского мира. И правда, что он не сторонний наблюдатель и имеет правона заявление в “Письме к другу”: “ И все-таки мы не выходим вон. И наше времяв ткани мира длится”. Лично мой оптимизм и вера в возрождение России поддерживаетсяименно такими гражданами и такими поэтами, как Дмитрий Безгодов.И фамилия-то ему дана нужная, вневременная, ибо у Бога и Времени счета нет.И ответ в России на все ее “Кто виноват?” и “Что делать?” открывается только вовневременном духовном анализе истории.На творчестве Семена Башкирова безусловно сказывается их дружба с ДмитриемБезгодовым. Но, несмотря на значительную разницу лет, Семен семимильнымишагами движется по своей собственной дороге. Еще несколько лет назадя не могла и предположить, что Башкиров дотянется своими лучшими стихамидо лучших образцов современной русской поэзии. В отличие от Дмитрия Безгодова,этот автор менее потаен, более распахнут в своих чувствах, но отнюдь неменее глубок. В качестве аргумента мне хочется привести нашумевшие в начале2000-х стихи талантливого русского поэта Николая Зиновьева: ЛЕГЕНДА:А свои голубые глазаЯ оставил в двенадцатом веке,При внезапном степняцком набегеОни кровью скатились с лица.И тогда, чтоб за гибель семьиПеченег не ушел от ответа,Я их поднял с горелой земли…И с тех пор они черного цвета.И поставить рядом стихи сотрудника нашего университета Семена Башкирова:136 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Университетский квартетПобегайцамД.К.“Всё – соблазн! Бежим скорей за стены.Все под сень святых монастырей.Там спасемся, отрясая скверну, –Прах и пепел родины своей.Там спасемся. Нынче не до жира”.Что ответишь? Только: “Ну, и ну.В монастырь уходят – не от мира.В монастырь уходят – на войну!”Вот Родина, которую я люблю. Вот ее мужественный народ, вот моя возлюбленнаяединая Россия, не в партии, а в жизни. Все семь стихотворений этого поэта,представленные в подборке, самостоятельно интересны и разнообразны. Чтотакое родная поэзия? Это когда хочется сказать: и я так чувствую. И думаю так же.Но почему только Семен написал:“Сменился вновь на серый цвет небес.Далекий лес, как храмы, раззолочен.А в город снова возвратились ночи,Сбежавшие на юг из наших мест…”.Менее близки мне стихи Марии Сергеевой-Поповой, выпускницы нашегоуниверситета, доцента кафедры архитектуры. Прежде их можно было бы отнестик салонной поэзии. В этом нет ничего оскорбительного. Данный вид поэзииочень любим нашей интеллигенцией, особенно технической. Много блестящихи дорогих лично мне “салонных” стихов есть у талантливой Беллы Ахмадуллиной.С ними мы как будто набираемся укромности, художественности и тепла,отнятых у нас сегодняшним днем.Но стихи Марии – это уже плоды салонно-интернетовского поляНа Лизкин капризразбей меняна тридцать шесть и шесть,прочти меня,хотя бы постарайсяпрочесть...ElisaConcept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 137

Университетский квартетРазбей меняна тридцать шесть и шесть(два джокера, тузы с другой колодыкраплёных карт)Ты про другое, вроде…Разбей меня, игрок!Войди в азарт!В почти январь московские погодызимой не пахнут – зря густили шерсть.Разбей меняна тридцать шесть и шесть…Расставь менякавычками в письмеи запятыми,вынеси за скобки!Ты видишь? Видишь, как они неловкимои попыткибыть опять, как все?Один твой стих – гигантский шаг к веснеиз декабря.…Асфальт солёный, пробки…Расставь менякавычками в письме.Отмерь меня семь раз,один отрежь.Но сделай это очень осторожно.В тебя влюбиться в сотый раз возможнобезудержно……Освобождаешь ножны…Ты – мой всегда творительный падеж!Отмерь меня семь раз,один отрежь.И очень интересно наблюдать, как жизнь и звание матери вносит свои поправкив творческий мир этого автора. Кстати, именно в ее стихах особенно видно,как трудно умному и высокообразованному человеку жить в маленьком провинциальномгороде. Как Интернет предоставил огромные площади информации,общения и соперничества для творчества, на что и попалась огромная масса провинциалов,лишенная консерваторий, театров, столичных библиотек, но обремененнаясобственным невостребованным интеллектуальным багажом и талантом.Но именно всемирная паутина и затянула и задушила в своих сетях теплыежизненные чувства, цинично соблазнив формальным поиском и холодом совер-138 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Университетский квартетшенных технически- безупречных абстрактных образов, призванных заменитьбиение сердца. К чести Марии Сергеевой можно сказать, что лично ей, ее стихамсвойственно именно человеческое тепло и страдание.Мне кажется, что Мария заигралась с Интернетом. Ее гораздо больше, ноона пленила свою творческую свободу этим глобальным монстром планетарнойСети. Я жду от нее каких-то других, не вычисленных, не построенных, аживых стихов, которые просто просятся на волю из ее глаз при наших короткихвстречах.И, наконец, последний автор этой серьезной поэтической подборки, выпускницанашего университета, журналист – Инга Карабинская. Много лет назад принашем первом знакомстве мне показалось, что именно Инга уйдет в “интернетовскую”поэзию. Что же должно было произойти с этим человеком? Какие пережилаона потрясения и усвоила уроки судьбы, чтобы предстать сегодня перед намитаким глубоким и состоявшимся поэтом? К ее слабостям пока можно отнестинекоторую пластическую утяжеленность стиха, некоторую тематическую зауженность.Но она преодолевает их точностью и свежестью мысли, образа и чувства,их философской наполненностью. И к тому же, это болезнь роста серьезногопоэта, которая на первом этапе была свойственна и Дмитрию Безгодову. Хочетсяпожелать Инге большего солнца в душе за ее бесконечную человеческую щедростьи умение любить. У тебя все есть, дорогая Инга: талант, молодость, воля,культура. Ты имеешь права быть счастливой. Так будь!А пока пусть твой кромешный свет озаряет одаренных этим светом.Свет кромешныйНе смотри в ту сторону где туман,Где черна вода тишине по пояс,Где небесным плещет в тугую прорезь,заживляя раны и боль от ран.Не смотри, пока не дано проститьТех, кого простить не дано, но надо.Даже тех, кому эта тьма награда.Не держи на привязи, отпусти.Пусть хотя бы раз и для них в ответна невещий сон о любви нездешнейПолыхнет, как истина, твой кромешный,твой для них хранимый прощальный свет.В путь-дорогу, дорогой Квартет! Счастливого тебе пути в нашем трудном ВремениПеремен, которое ты проживаешь своим сердцем и противостоишь его разрушениямсвоим талантом.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 139

Университетский квартетБезгодовДмитрийНиколаевичБезгодов Дмитрий Николаевич, родилсяв 1970 году в г. Маргилан Ферганской обл.Узбекской ССР. В 1993 году закончил философскийфакультет Московского государственногоуниверситета им. М.В. Ломоносова.С 1997 года работает в УГТУ, внастоящее время – помощник ректора Ухтинскогогосударственного техническогоуниверситета по связям с общественностью игуманитаризации образования, доцент кафедрыфилософии, социологии и политологии.Есть публикации в журналах “Наш современник”,“АРТ”, в альманахах “Белый бор”и “Сыктывкар”. Женат, многодетная семья.Для связи с автором: dbezgodov@mail.ruГородГород тепло одетых людей,Красивого неба, неторопливой жизни.Здесь легко научаешься трижды на днюВстречать одного и того же знакомого,Улыбаться чуть виноватой улыбкой –Мол, душа поздороваться просит, но здоровались. ЗдесьНетрудно совмещать прогулку с размышлением.Не надо искать ни парка, ни сквера, ни времени.Возвращайся с работы и думай.О жизни, о книге,О девочке, выгуливающей бультерьера,О себе, косящемся на них, о прошлом,О глупой привязанности к воспоминаниям,О праведности, о Лоте, о его жене,О смерти, о смехе, несущемся из окна общежития,О Гераклите плачущем,О хорошенькой фракиянке, смеющейся над Фалесом,О том, что надо бы не проскочить, задумавшись,Мимо хлебного магазина, что мир переполненПовествованиями не менее печальными, чем о Ромео и Джульетте,Что любовь к призракам – это болезнь,Что надо лечиться,И, – прав Платон – чем скорее, тем лучше...140 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Университетский квартетЗапискаСамым внимательным другом из всех друзейСтарый пиджак оказался, в его карманеЯ раздобыл нечто подлинное о тебе,С этим и будет отныне сверяться память.Все с эталоном схожее – это ты,Все остальное – прилоги времен увечных.Верный пиджак записку твою сохранил.“Не дождалась. Стыдись. Буду плакать вечером.”СурокВоле усилие органично.Глазам – понимающий взгляд.Правой рукою в ключе скрипичномДевочка ищет клад.В стиле ладони с беличьим кормом,Близящейся к зверьку,Буду прислушиваться к аккордам.Время, добавь пескуВ верхнюю колбочку. Ровно столько,Сколько продлится путь –Ум возвращается в сердце: дольку,Ломтик еще, чуть-чуть.Студия звукозаписи“Заповедная даль… Свет хрустальной зари…”Чистым снегом лежат на вершине сознанья,Детство, песни твои, детство, думы твои.Как искрится в них солнечный смысл мирозданья.Закрывалась бесшумно тяжелая дверь,Оставался динамик поющий снаружи,А внутри дорогой электрический зверьСиний пластик под песню кружил неуклюже.И врезалась игла в полимерную плоть.И вживался мотив в онемевшую душу,Потому что непросто ведь перемолотьЭти чувства в судьбу, и хотелось подслушатьТему жизни, и тенор лирический пел:“Заповедный мотив… Свет, над миром встающий…”Незаметно хозяин пластинок седел.Незаметно душа обживалась в грядущем.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 141

Университетский квартетАндрейка и ОстапНам нелегко себя перебороть,Как – вот – стрижи кромсают вид пространства,Так ощущаемое, горестную плотьОдолевает ритм чужого танца.Вчера я ждал письма, письмо не шло,Захваченное в сеть предположений,Догадок, рук, хватающих весло,Но чувствующих ручку. НеужелиДве чаши чая крепкого винойПриливу чувств? С приливом крови ясно.Хотелось возвращения домой.Чужбина плакала, как никогда прекрасна.И грустный, грузный – весь в очах – отецШептал слова. Ну как ? Что ляхи, сынку?Чем помогли? Пот выступил, багрецВ лицо вмешался. Чью тогда косынку,Последний взмах чей видел? Может, мать,Когда-то сдержана сельчан руками,Опять пыталась взгляды наши брать,Крыть в узелке и сращивать мольбами.Иль та, обета развязав концы,Обет по воздуху пустила – форма мести.За что? Вопросы задают глупцы,И ловят перед казнью пух известий.Влекомый к лучшемуЧто-то большее, лучшее, чем окрест –(Воздуха ли больше, закат ли краше?)Побуждало к переоценке мест,К перемене лиц, чувств и дальше, дальше…Ливни били город по мостовой,Тело было юным и быстроходным –Наслаждалось транспортом и толпой,И душой внутри, и прикидом модным.Для чего еще поезда метро?Для чего их свет проникает в недра,В темень, в мегаполисово нутро?Не увидишь здесь знаменитой Федры.Но в стекле, поддержанном темнотойДо зеркальной стати, возможны встречи:И сказал бы умно – «с самим собой»,Но искал Другого, что человечней.142 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

ЭкзерсисУниверситетский квартетНа меня повлияли романтики,Реалисты, авангардисты,Болтливый сосед-лунатик,Сладостный дым отчизны,Женщины и последняя,Ставшая сразу первой,Школа десятилетняя,Друг, окрыленный стервой,Фотоальбомы старые,Вместе где стар и малыйИ где со мною парамиБабушка, дед и мама,Марки с горячим палехом,Толки в журнальных сферах,Снег и смешные валенкиРотного офицера.Книги. За них МефодиюКланяюсь и Кириллу.Дядя, в чьем огороде юнОтрок набрался силы.Даром преподаватели,То есть совсем бесплатно,Но не напрасно тратилиДар свой. Неаккуратно,Но не без мысли все-такиВел я свои конспекты.Души из жизни сотканы –Не перечтешь приметы.Тихое Твое веянье,Господи, верю, было,Ход замедлялся времени,Если душа просила.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 143

Университетский квартетДомашняя молитваНаучиться бы дружитьТак, чтоб сердце не болело.Вместе жить – большое дело,Чашу братства трудно пить.Радость мира – долото:Углубленья углубляет.Чем их жажда заполняет?То мы пьем или не то?Солнце светит – взгляд поет,Дождь идет – отрада слуху.Рай – бодрящемуся духу,Слову искреннему – рот.Вот окно, за ним – простор,На просторе город милый,Горизонт и небо в силе –Ограничивают взор.И положенный порогНе смущает ум и чувства,Ноги есть, слова напутствий,Расположенность дорог.Захотим, пойдем смотреть:Там, за городом, другиеГорода родной России,Под ногами всюду твердь.Хочешь – покупай билет,Хочешь – оставайся дома:Все любимо, чисто, ново,Ничему истленья нет.Господи, подай покой.Не надолго, сколько можно –Мы поправим бездорожье,Если в этом грех людской.Господи, заставь алкатьТолько праведного мира,Положи конец турнирам,Лучше войны – рать на рать.Научи молить Тебя,И в молитве непрестаннойПерейти границу Тайны,Где вернем Тебе себя,144 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Где Тебя себе вернем,Где закончатся дороги,Горизонт из недотрогиПревратиться в тот проем,В коем Ты и мы с Тобой,Не нагие, – в Славе, в Славе.Господи, возьми руками,Если зов не слышим Твой.Университетский квартетДежавюЦвета воды цвета хвои стена и тыЦвета очей глазами готовишь к стону.Тихо стоит апрель и его гурты:Ни дождеца, ни ветра, лишь грусти тонны.Мы расстаемся. Даже не мы уже.Ты – это ты, а нелепый, стоящий рядом,Он – сувенир формальный, несчастный гжель.Отягощать довеском багаж не надо.Будем прощаться – время. Крепись, вагон,Скоро и ты узнаешь, что значит праздность.Сядет, доедет, вздохнет, да и выйдет вон,И не удержишь, пенькою заботы связан.Что мы могли бы? Пуститься за ней без рельс,Не разбирая дороги? Увязнем в мире.Мы ведь с тобой так верим, что цели есть,Только пути пока горизонта шире.Небо, большое небо, перрон, билет,Паспорт, мундир, внутри справедливый смертный.Суд Парменидов – на нет только нет и нет.Я – провожающий, ты – пассажир заветный.В это поверить трудно, но будет миг,Выделит время песчинку, железо дрогнет,Чтоб перламутром в памяти обрасти.Господи, Господи, сон умирает долгий.Господи, было: холодный рубеж окна,Вид виноватый догадливых занавесок,Губ пантомима, кивки, шаг и шаг, толпа,Много шагов – бессмысленных, бесполезных…Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 145

Университетский квартетПричитальщицаИ слова твои мало стоят,И дела – захудалый грех.Но глаза глупый гнев оспорятИ возьмут надо мною верх.Отступлюсь от укоров, сядуИ завою на белый свет.Захлопочет весна по саду,Да напрасно он приодет:Пчелы вымерли, сохнут соты.Губка с уксусом на копье…Обессмысленные красоты…Причитания их по мне.Отрекаясь от лучшей доли,Не надеясь на правый суд,Я ищу тебя – ветер в поле, –А приметы манят и лгут.И смертельную грусть врачуя, –Ни начала ей, ни конца –Как пустынная лань бегу яВоду пить с твоего лица.Пришел хорошийИ начнет жена ругаться…Я жене скажу – привет!Сразу станем целоваться,Будто нам по двадцать лет.Синий свет… Прости, Есенин, –Твой помянут синий свет.Где вы, сени мои, сени?Бог простит – один ответ.Что мы можем? Плакать, драться?Русь, кричать, прости, прости?Вот – с женою целоваться,Крестик сохранять в горсти,И молить – земля родная,Мы уйдем, – живи. Аминь.Тесно сеет сито рая!Горько плачет неба синь.146 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Письмо другуУниверситетский квартетНу хорошо, допустим, мы не те:Нет резвости в ногах, глинтвейна в жилах,И если тост о женской наготеЕще возможен, то как чих в архивах.И к лучшему. И хорошо, что намБолтливый гид среди вещей не нужен;Мечта глазастая не ходит по пятам;Нужда притихла; и, грозой разбужен,Никто из нас не вскакивает, дверьЧтоб распахнуть, сквозь сон мы понимаем,Что двери заперты и окна без потерьПеренесут ненастье. Бурным маемНе мы сирени нанесем урон –Другие голоса, другие лица.Но все-таки мы не выходим вонИ наше время в ткани мира длится.Мы пишем письма, твердою рукойНанизываем разнобой эпохиНа острое желанье быть собой.Во рту халва, халва надежды, крохи…Вербное воскресеньеСправа ветер, слева – уходящий ветер,Солнце светит, ничего не страшно.Даль, душа объяты светом встречи.Город мой знаменами украшен.Взоры юны, прищура не знают,Трепет крыльев голубиных слышен.Звуки неба сердце наполняютИ ему не помешают крыши.Дождь ли с неба, речь ли в доме к небу –Беспрепятственны спасительные токи.На дороге мальчик с веткой вербы,Он смеется голосом высоким.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 147

Университетский квартет***Ты наполнила временем жизнь, вещами,Голосами приятельниц в дни рождений;Как в букете щей повсеместный щавель,Заняла континуум вдохновений.По утрам гуляя с большой собакой,Я смотрю на птиц, наблюдаю небо.Возвращаюсь домой, где испанец ПакоДелюсия разве в ботинках не был.Обезжиренный суп поражает вкусом,Чехардой приправ неизвестных раньше;Ангажирую крошку галантным усом,Но она не долго под ложки пляшет.Есть салфетка, есть повод жене любимой,Наклонясь, лишний раз прикоснуться к телу.Мы собаку назвали не Белым Бимом,Без телячьих нежностей кроху съела.Велика Россия, да путь на службуРавен выдоху. Вдох на пути обратном –В долгожданный дом, где так рады мужу,Где бумага терпит, коль врать приятно.***А уходя, прощайся громогласноС друзьями и подругами друзей,Чтоб не искал потом никто напрасно,Тебя и вдруг среди чужих людей.Чтоб силуэт прохожего похожийСлучайною какой-нибудь чертойВнимательного сердца не встревожил,Чтоб каждый Гамлет знал – то дым простой.Чтоб легкость наших дней первоначальныхНикто не обольщался повторить,Чтоб каждый знал – был колокол прощальный,А встречный не с обочин будет бить.Не по плечу, не в толчее, не в склокеПроспектов астматических, не здесь.Но там, куда стекаются все сроки,Куда зовёт нас всех Благая весть.148 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Крепостной вал(диптих)Университетский квартетI.Отпрыск мощи, высокий вал,Заметный в поле на зависть зверю,Оплот человеческого естества,Накопитель духа и двериВ мир; и как аромат костраОтсюда распространяется время.Волк принюхается – пора.Лань почувствует смерти бремя.II.Дадим ли, сердце, отпор печали?Шелк души и душистый миртВыносишь на плечи вала. ДалиКонечны. Это и есть твой мир:Окрестность насколько хватает взгляда,Перочинный ножик, срезанный прут,Ветер – то в поле, в траве, то рядом.Собаки и лошади воду пьют.Год времениОсень – это полет листа.И ты его провожаешь глазами.И совесть – если и не чиста,То подчищена лиственными кострами.Снова в зимний поход душаЗапасается мысленным провиантом,Чтобы режима не нарушатьЖизни и не повернуть обратно,Чтобы дойти, дорасти до днейПолной ясности, верхней ноты –Душу найдет и пронзит соловей,И будто из мировой аортыХлынут в рану и боль, и смысл,И просто дождь, и наступит лето…И скажет бабушка – дождались.И дочь поймет немоту поэта.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 149

Университетский квартетКарабинскаяИнга ВитальевнаКарабинская Инга Витальевна, родилась 12 октября1980 года в г. Ухте республики Коми. В 2004году закончила Ухтинский государственный техническийуниверситет. В настоящее время – редакторжурнала “Концепт” и сотрудник отдела стратегическихкоммуникаций УГТУ, журналист, корреспондент.Член союза журналистов России. Принимаюучастие в работе литературного объединения г. Ухтыи поэтического клуба УГТУ. Замужем.Для связи с автором: ingerd@mail.ruКлаустрофобиязнаешь а спутать с дыханьем сквозняк метроочень легко нужно просто услышать каквнутренний голос в каменное нутростянутого натужно в квадрат мешкабьется дробится эхом зовет на светв ритме сердечных судорог бьет в крови“выхода нет” и времени тоже нетесли не веришь взгляни на часы онистрелками рвут отчаянно по кольцузагнанными несчастными дерни шнурвыдави циферблат поднеси к лицусделай один глоток вот и начат штурмбронхов тоннелей запертых спертых тамтоже почти что жизнь но в расшитых швахвремени нужно только рвануть стоп-кранчтобы вслед поезду глядядышать... дышать...СвитерНе описать – слова избиты,Как в полудреме ноябряЯ кутаюсь в твой старый свитерЗа неимением тебя.150 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Университетский квартетЯнтарь с антрацитом (Цикл “Солнце в зените”)Что остается от теплого янтаря –Солнечный зайчик в детской ладони сонной,Тихая грусть безбрежного сентября,Утренней охрой разбавленная заряИ листопад – застывший и невесомый.Что остается еще – пустота в груди,Лентою черной зачеркнутый блик на фото,Длинные сумерки осени впереди,И на дороге, которой ты уходил,Нитка следов до самого поворота.Так, застывая в желтой живой смоле,Смотришь на мир под хрупкой прозрачной коркой.Что остается от нас на родной землеЭтим, живущим по плечи в твоей золе?..Теплый янтарь пополам с антрацитом горьким.ТридцатьЗеркало с матовым проблеском и полумрак в прихожей –Пусть не портрет в багете, все же оплот для лести.Хоть отражение шепчет: “не требуй, мол, невозможного”,Ты успокаиваешь себя – тридцать еще не двести.Выйдешь туда, где томно дымят принцессыМатом поплевывая в сторону потрепанных водкой принцевТы опускаешь ресницы, ты презираешь границы,В грязной воде отражается грязное небо, замерзшие птицы –Осень на редкость скомкана, неопрятна, от вида ееСегодня особенно хочется удавиться.Ты закрываешь глаза и думаешь: черт бы побрал эти тридцать...И доставая пудреницу, смотришь в нее критично(И, между тем, с надеждой, украдкой и ненароком)В парке осеннем ты смотришься по-прежнему поэтично.Только вот разве что чуточку более одинокой.СноваОбернешься едва, отпуская к Харону плот,Из немого “до” на звенящее криком “после”Успеваешь только наспех накинуть плотьИ нащупать нить, идущую где-то возле,Чтобы снова тебя принявший сомкнулся кругНад добром и злом, что еще наречешь своими.Засыпая в блаженной тьме меж сплетенных рукЗабываешь имя – и вновь получаешь имя.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 151

Университетский квартетС 9 на 40 (Цикл “Солнце в зените”)Западный ветер, Солнце идет к зениту,Плавится лед и марта глаза слезятся.Этой весне не досталось весенних ниток –Черным крестом распласталась канва на пяльцах.Этой весне не хватило совсем немного -Белого света, чуткой дрожащей вены,Пальцев горячих, вещей улыбки Бога,И для последней встречи пяти мгновений.Эта весна задолжала тебя отнынеКаждой помарке памяти близорукой,Парку над речкой, птице в небесной сини,Каждой руке, отпустившей родную руку.Этой весной неотвеченных писем ворохБудет отправлен вслед, как и должно свите.Мы за твоим столом с девяти на сорокПьем за “Зенит” и за тех, кто ушел в зените.ВспышкаТак – ненароком, исподтишка,Болезненно-пристально, настороженноСмотрят на раненого зверька,На мертвую птицу в пыли дорожной;Взглядом, как будто бы невзначай, ноСоскользнувшим с вершин неоновых,И все же цепляющимся отчаянноЗа праздность, как тонущий за соломину,Вырвешь, транзита не оборвав:Женщина в черном, цветы, лампада.И жизнь со смертью не делят прав.А обе правы. И обе – рядом.НарисуюВ этом лихом вертлявом веретене,В этой его толчее, маете и суеЯ не спасу тебя – я тебя нарисуюСолнечным бликом на торцевой стенеИз непристойной вычурности столиц,Из тишины полей и собраний громкихВырежу, словно ножницами по кромкеСамое узнаваемое из лиц.Чтобы когда опустится ржавый илВ невод из слов дырявый и бестолковыйТы, полагая этот улов своим,Понял, с чего тебе начинаться снова.152 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Монолог ГетеУниверситетский квартет“Тебе достаточно только сказать: “Мгновение, остановись!”(“Фауст” Гёте)Фауст, оставьте занудство, творцу не до Вас:Пальцы не держат пера, исковерканы дрожью.Ходит вкруг сада весна, а в груди – бездорожьеИ половодье распахнутых девичьих глаз.Что ваши игры в бессмертье, свободу душиСлишком легко потерять, не марая бумаги.Поберегите же кровь для любви и для шпаги;Фауст! Во имя всего, что нельзя заложить,Слушайте, пейте же эту весеннюю высь,Знаете, друг мой, в одном несомненно Вы правы,Право влюбленных творцов – это высшее право.Боже, спасибо. Мгновение, остановись.А еще можно встретиться...А ещё можно встретиться с ним через год-другойНа клочке земли, что общей числилась - для острастки.И в капкане стен метаться от просто “здравствуй”До убийственно нежного “здравствуй, мой дорогой”.И сдирать, сдирать с себя кожу за слоем слой.Можно дымом дышать в темнеющий лёд окнаИ одну от одной принуждённо прикуривать фразы:- Я приехал вчера, но не смог позвонить тебе сразу.- Это к лучшему, ты ведь знаешь, я не одна.(Но едва ли знаешь, что выжег меня до дна).И летит в подреберье сердца тугая взвесьИ взрывается там опять тяжело и гулко.Он давно б шагал лабиринтами переулков,Но боится ранить тебя - и всё ещё здесь.Ты молчишь и со злостью думаешь: “В этом ты весь”.И зачем-то вцепляешься в край его старой куртки.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 153

Университетский квартетОтвет Диме«Потому что искусство поэзии требует слов» (И. Бродский)...Ибо поздно пить боржоми, когда настигла:если тёплым, живым застала тебя врасплох,то считай, что попал на зуб самой страшной силе,неуёмной, слепой, сокрушительной силе слов;то безвольной ветошью лёг у её порога,то сломал хребет в беспощадных её руках.Потому что если Слово - оно от Бога,то словечко в рифму - ловушка для дурака.И чем яростнее сечёшь её, прижигаешьраскалённой сталью, обидой, мечом, багром –безнадёжней, глубже, больней врастаешьвнутрь неё непарным кривым ребром.Потому что впредь, изувеченный этой жаждой,позабыв иных источников благодать,будешь принят тем, кто сам лишь того же страждет –и отвергнут им же, если не сможешь дать.Потому что там, где, новой вкусивши воли,привыкаешь кричать на вынос и петь в развес,понимаешь: если что-то в жизни и звать любовью,То вот это - как ни жестоко - оно и есть.День рожденияОсени жёлтая прядь, серебро дождя,Белого света нитка в ночном тумане -Всё, что готово в памяти молча ждать,Времени дав карманы набить камнями,Вдруг полушёпотом выплывет в вечеру,Как огоньком свечи в заоконной зыби -Ломким, едва живым на сыром ветруИ с четырёх углов темноту присыплет.И прорастёт в тиши, за которой мирШаток и мал, как берег за переправой......Всё, что осталось, просто прибавлю справаК этим смешным своим двадцати восьми...154 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Университетский квартетБашкировСемен ПетровичРодился 20 сентября 1978 г. в Сыктывкаре КомиАССР. В 2000 г. закончил Ухтинский государственныйтехнический университет. Работал в налоговой инспекции,в частных предприятиях. В настоящее время работаюв Ухтинском государственном техническом университетеэкономистом. Проживаю в г. Ухте (РеспубликаКоми).Стихи пишу с 13 лет. Участвую в литературном объединенииг. Ухты и поэтическом клубе Ухтинского государственноготехнического университета.Публиковался в университетской и городской периодическойпечати, альманахе “Белый бор” (Сыктывкар,2006 г.), журнале “Наш современник” (№ 11,2007), интернет-журнале “Пролог” (№ 3, 2008), сборнике“Простые вопросы” (Сыктывкар, 2008 г.).Для связи с автором: spb78@list.ru* * *Только в контексте того, что грядущая ночьБессильна выдать лицензию на отстрелКрупных и мелких, ползучих служебных дел,Я ухожу с работы домой - прочь.Чтобы наесться и завалиться спать.Нет, не без сна, а видеть какую-то мутьО крупных и мелких ползучих, и не отдохнуть,А больше устать. И, встав, - на работу опять.Дни, словно сайты мышкою, - клик, да клик.Все совместимое с жизнью отложено на...Вместе с зароком о том, что когда-то - сполна...Глянешь, однажды, и в горле застрянет крик:“Кто, этот, в зеркале!? лысый, худой старик?”Траффиком скудным уходит сквозь пальцы век.Лишь зарево бунта где-то внутри меняНапоминает сполохами огня,Что в этот формат не вмещается человек.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 155

Университетский квартет* * *Мой Ангел! Твой город, сошедший с ума,Сводящий с ума приезжих,Мне вновь как беда, как сума и тюрьма,Сквозь горечь минувшего брезжит…Я был им спасен, и отравлен тобой.И как эпилог наважденьяЯ все потерял, но вернулся домойИ там ни покой, ни спасеньеНе смог отыскать. И развалины сновЗа явь каждый день принимая,В безумьи к тебе как к основе основС надеждою вновь припадаю.Мой Ангел! Твой город, что мне до него!?Пусть мир на куски разлетитсяМне прежде и больше… и только всего –К тебе возвратясь возродиться.* * *Дух времени всегда с душкомЗнакомо затхлым, хоть в эпохе всякойНайдет личину модную легко.А я – всегда анахроничной бякойОстанусь для того, кто полон им,Ведь я дыханьем Вечности храним.* * *Сменился вновь на серый цвет небес.Далекий лес как храмы раззолочен.А в город снова возвратились ночи,Сбежавшие на юг из наших мест.Удушье зноя... душ прохладный гроз...Все стало прошлым, осень хмурит брови.Когда б не печень! сколько славословийЯ в честь нее с бокалом произнес.Когда б не суета! Когда б не лень!Вот взять бы от души и насладитьсяПадением листа, полетом птицы,Всей тихой красотой, хотя бы день.Хотя б на день, отбросив в никудаИзвечный бег и дел минутных ворох,Чтоб затеряться на родных просторахИ обрести себя ... опять. И навсегда.156 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

ПобегайцамУниверситетский квартетД.К.“Всё – соблазн! Бежим скорей за стены.Все под сень святых монастырей.Там спасемся, отрясая скверну, –Прах и пепел родины своей.Там спасемся. Нынче не до жира.Что ответишь? Только: “Ну, и ну.В монастырь уходят – не от мира.В монастырь уходят – на войну!”* * *Сей год на Рождество тепло.И после службы славноПройтись, пока не рассвело,По улице по главной.Пройтись, пока не зашумел,От сна очнувшись, город,Избрав из всех возможных делСледить, как снег на воротМоей попутчице, кружась,Тревожа мех, садится.Дивясь в себе который разТому, что схожи лицаПорою с ликами икон.И вдруг понять, что ты влюблен.* * *В круговороте зол как белки в колесеС предчувствием добра куда-то мчимся все.Отмериваем жизнь и замыкаем круг,И ждем, что оны дни одарят счастьем вдруг.И дотянуть бы лишь до сказочной поры,Когда удача нам преподнесет дары.Тогда покажем всем, как жить и не тужить,Не веря, не боясь и брезгуя просить…До тех времен, сквозь плач, улыбкой до ушейВстречаем новый взмах… возлюбленных граблей.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 157

Университетский квартетПоповаМария СергеевнаРодилась в Киеве. В 1999 году с отличиемзакончила Ухтинский государственный техническийуниверситет по специальности инженер-строитель.В 2003 году защитила диссертациюв НИИ бетона и железобетона в Москве.Вернулась в УГТУ, где работала до недавнеговремени доцентом на кафедре ПГС и АРХ. Внастоящие время работает ведущим конструкторомв строительном бюро в г. Москве. Публикуетсяна литературных порталах “стихи.ру”и “проза.ру”, литературном форуме “Беседы олитературе”. В нынешнем году стала студенткойлитинститута им. Горького (семинар прозы).Замужем, воспитывает дочь.Для связи с автором: deepwasp@yandex.ru***ЛизеВот так ломаются скрипичные ключи –В попытках провернуть замок скрипучий.Мы – не друг друга музы, мы – ничьи.Уже не ждём, когда наступит случайДля встречи невозможной потому,Что слишком-слишком-слишком долго ждали:Одна другую – вечность – и однуДругая, распылённые по далям.Отмычки нот захвачены в аккорд,Звенят при переборе, но в наличьиНеобходимых нет. Мы слишком гОрды,Хоть знаем: гордость – вредная привычка.Друг друга снова нам не переспорить!Ты хлёсткие удары ударенийРаздариваешь, растворяясь в зорях,Мне всё простив одним стихотвореньем.158 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Час пикУниверситетский квартетВоздух вяз в щелях,воздух в них залез.Голожаберный червь стальнойснова здесь.Господа,поезда дышат спинами!Жабры там, где у всех горбы и шерсть,иногда плавники,но на спиннингеих не выловишь, не подымешь.Я считаю вагоны.Их снова шесть.Они рты разеваютсинхронно.Они тоже дышать хотяти есть.Каждый день пожирать миллионы.“Еле влезть” (ирония) значит “сесть”…Растворюсь в человечьем бульоне.О прошедшем мимо летеОсень наступила раньше срокаНе по календарному – не точно.Винограда спелых ягод сокомСмачивая губы между прочим,В полосах взаимной светотениМежду чем-то нужным и не оченьВопреки своей привычной лени,Втаптывая хрупкие листочки,Я бродила. И крутилось, пело(на скамейках парочки до ночи…)Что-то о плечах незагорелыхИ прошедшем мимо лете, скотчемЛипким, заедающей пластинкой:“Даже через платье плавит тело...”... Эта незнакомая тропинкаЗавела меня, куда хотела.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 159

Университетский квартетРазличияУ тебя красивые глаза и то, что заглазами – мысли.У тебя красивы кисти рук и волосы.У меня, когда тебе всё это говорю,вероятно, очень нежен тембр голоса.Ломать не строить!Перебираю письма, рушу связи –Ломать – не строить! Грустно и смешно…Вот так же точно в пропасти овражьейЛежат и жалуются, ковыряют дноОврага, забивая грязь под ногти,Вгрызаясь глубже в глину. О! Глупцы!Зачем рыть вниз вам, если змей бумажныйРвёт руку вверх? Зачем, когда концыЗавязаны, перерезать все нитиНепрочные уж, впрочем, без того?..Не разрушая стройте и смотритеКак можно чаще в небо, ведь оноТого, ей Богу, стоит!* * *Ц.Этим утром я снова сама заправляла кровать.Ещё один день провели мы на разных широтах.Отец нашей дочери! Я пока неумелая мать,но обещаю стараться… и ты постарайся – чего там?!Я пишу этот стих, на часах девятнадцать ноль пять.А писать надо лекции: заняты руки – животикгладят… Знаешь, похоже, что наша малышка опятьизнутри изучает, толкает меня, намекая: рук папы охота!160 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

НеевклидУниверситетский квартетЧерез каждые две точки можно провести прямуюи притом только одну.(1-я аксиома Евклидовой геометрии)Стоит голову запрокинуть назад,дым фильтруя собой на балконеникотиновый,и прищурить глазавот так вот…Аксиомы в законевоздушной стереометрииочевидны и не константны,эфемерная тонкая лентане восьмеркой лежачей, а бантом.неба синевапровода--мидаразрезананаполоскинаполотна,а также нафигуры, объемы,более сложной формы.А если шагнуть из нормы –из четырёх в пятое,если разгладить смятое,скомканное пространство,то станет вполне возможнодве точки-одиночкисоединить длиннымипрямыми и бесконечнымипо счёту и сути линиями.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 161

Университетский квартетПескиВ какой-то Гоби или Атакамена зыбком основании песковстихи писали.Но песок, не камень…(изменчивость –второе наше имя!)Сотрёт их ветер.Видишь – тени длинны?Ты чувствуешь зажатие тисков? –здесь день – там ночьи мы посередине…Ещё не позднотонким сновиденьемокутать плечи,думать, что сбылисьдруг в друге мы.Я заколдую вечер,в котором мы так близко,что трещит от искрсухой горячий воздух……ты бережно пересыпаешь горсть своих стиховмне в руку.Вкусы и запахиПахнут всегда кораблиособо.Вкус парусины странен –попробуй:солоно-солнцевый,ситце-сатиновый,спаржево-соевыйвкус парусины!Штормами, штурмами,шквалами, штилямипахнут шпангоуты,реи… и тиноюржавчиной якорной,ромом и картамив сито потёртыми крепко,азартом ивсем не увиденным всё ещё в обаглаза.… Всегда корабли особопахнут.162 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

НелепаяНелепая попыткабыть нормальной.Как глупо то,что я ношу в карманенапоминаниемтвою визитку!Попытка слыть нелепой:кто там лепиттаких, как я?Какой холодный ветер…Знобит,и хочется к тебе,как к маме……и даже ближе…Сколькими векАмиприставки «по» нелепость –просто – «пытка»накапливалась тонкими слоямипод вЕками?Всё мало! –Дуракамиостанемся…Ещё одна попытка –попытка отношений между нами.Нелепая до ужаса попытка.August rainНесовершеннолетняя!Совершено не летнийавгуст в Питере.Меня встретил ондождиком.Под одним зонтомесли мы, сбоЯтсотни моих Омбесполезного сопротивления…Атмосферное блИзко давлениек уровню Балтийского моря.И подпрыгнуть если,достанешь рукойоблака:то ли так земля высоко,(высоты не боюсь, не боюсь, не бо..!)То ль прогнулось под влагой небо.Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 163

Краткая информация об авторахЦхадая Николай Денисовичректор Ухтинского государственного технического университета, доктор техническихнаук, профессор, председатель совета ректоров вузов Республики КомиСоколов Владимир Андреевичкандидат технических наук, доцент УГТУКоцюба Вячеслав Ивановичкандидат философских наук, доцент МФТИГоренко Игорь Владимировичкандидат философских наук, доцент РГГУЗюзев Николай Федосеевичдоктор философских наук, профессор КГПИБезгодов Дмитрий Николаевичдоцент кафедры философии, социологии и политологии УГТУОгорелышева Елена Вениаминовнаассистент кафедры философии, социологии и политологии УГТУМелехина Марина Борисовнастарший преподаватель кафедры философии, социологии и политологии УГТУСолдатенкова Ольга Вячеславовнакандидат культурологии, доцент кафедры истории и культуры УГТУБашкиров Семен Петровичначальник отдела труда, заработной платы и социальной политики УГТУПалладьева Ирина ВасильевнахудожникМирошниченко Надежда Александровнадоцент кафедры связей с общественностью УГТУ, народный поэт РеспубликиКоми, секретарь правления Союза писателей России164 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)

Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01) 165

166 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)Ухта. УГТУ2009

1 (01) - Ð£Ñ ÑÐ¸Ð½ÑÐºÐ¸Ð¹ Ð³Ð¾ÑÑÐ´Ð°ÑÑÑÐ²ÐµÐ½Ð½ÑÐ¹ ÑÐµÑ Ð½Ð¸ÑÐµÑÐºÐ¸Ð¹ ÑÐ½Ð¸Ð²ÐµÑÑÐ¸ÑÐµÑ

You also want an ePaper? Increase the reach of your titles

Delete template?

Save as template?

1 (01) - Ð£ÑÑÐ¸Ð½ÑÐºÐ¸Ð¹ Ð³Ð¾ÑÑÐ´Ð°ÑÑÑÐ²ÐµÐ½Ð½ÑÐ¹ ÑÐµÑÐ½Ð¸ÑÐµÑÐºÐ¸Ð¹ ÑÐ½Ð¸Ð²ÐµÑÑÐ¸ÑÐµÑ