Слово о запредельном Монах Владимир (Палибрк) аспирант Санкт-Петербургской православной духовной академии Саморазрушение личности Фауста как следствие бунта против Создателя <strong>НЕвский</strong> <strong>БОгослов</strong>
№2(12) <strong>2014</strong> Современное вымирание христианских ценностей в Западной Европе одну из своих причин, как нам известно, имеет в возникновении раскола внутри западного христианства — реформации. Свою высшую точку протест и бунт реформаторов нашел в жизни и деятельности таких богословов, как Мартин Лютер, Жан Кальвин, Ульрих Цвингли. Одно из главных заблуждений, одна из аберраций протестантского мировоззрения построена на освобождении индивидуума от соборного бытия и сознания. Реформация — это разрыв с Преданием Церкви, с полнотой кафолического сознания, воспринимающегося как препятствие для критического мышления индивидуума. Проявление и торжество религиозного индивидуализма означало, что в процессе познания какой-либо христианской доктрины (Божественного Откровения) человек с абсолютной уверенностью может положиться на собственное критическое рассудочное мышление. Отечественный богослов Алексей Хомяков критически разоблачает эту главную ошибку протестантского сознания, говоря, что Божественное Откровение дано человеку не лично, как индивидууму, оторванному от соборного Богочеловеческого организма, но как члену Церкви. Весьма интересное критическое замечание по поводу протестантизма находим в богословии протоиерея Георгия Флоровского. В своей статье «Проблематика христианского воссоединения» о. Георгий пишет о том, что борьба реформаторов с Римом закончилась нарушением связи не только с Римом, но и с самой Пятидесятницей. Разрыв священноначалия привел к утверждению свое вольного «я», что было прямой дорогой к религиозному субъективизму. Сам реформаторский мир, с множеством христианских деноминаций, свидетельствует, что выпущенный дух раскола и разделения восстал против всех, даже против своих творцов. Реформаторам не удалось сохранить догматическое единомыслие, так как зарождающийся в качестве мировоззренческой платформы западноевропейского человека антропоцентризм подменил единомышленное исповедание Божественной Истины плюрализмом мнения. Таким образом, стало возможным понимать экзегезу Священного Писания в гораздо более размытом смысле. Отрицательная библейская наука XVII века критически относилась к признанию богодухновенности Священного Писания, реальности описанных в нем пророчеств, чудес и сверхъестественных явлений. Пафос бесконечного стремления к абсолютной свободе, заканчивающийся нравственным нигилизмом, был излюбленной темой выдающихся мыслителей Европы. Достаточно вспомнить Ницше с его идеей «переоценки всех ценностей», ибо старые ценности с их создателем — Богом, уже мертвы. «Мир потерял трансцендентный смысл, в нем царит бессмыслица и абсурд», — уверяет нас французский философ-экзистенциалист Камю. Именно в таком мире нам предоставлена абсурдная работа Сизифа. Этой работе мешает религиозная мечта человека, пережиток сакральной интуиции мира, единственной возможностью преодоления которой является метафизический бунт, в котором свободно-разумная личность выражает недовольство своим зависимым от Создателя положением и претендует на самобытность. Камю описывает такой метафизический бунт как «требование прозрачности», потому что религиозная мечта об эсхатологическом счастье зама 33