Лейфер, А. Э. Сибири не изменю!..

чал наш край, собирал литературу о нем, намеревался
писать на сибирскую тематику.
Доказывая, что его любимый поэт не только интересовался
прошлым и настоящим Сибири, но и думал о
ее будущем, Драверт делает оригинальное толкование
3-й строфы знаменитого «Памятника»:
С л ух о б о мне п р ой д ет по всей Р у си великой,
И назовет меня всяк сущ ий в ней язык:
И горды й внук славян, и ф инн, и ныне дикой
Т ун гуз, и д р у г степей калмык.
Приведя эти строки, Драверт пишет: «Как многозначительно
в предельной краткости пушкинской речи звучит
это «ныне дикой». Для нас совершенно ясно, что хотел
сказать поэт. Да, ныне (т. е. в 1836 г., когда написан
«Памятник») тунгуз еще находился в диком состоянии-,
но будет время, когда он приобщится к общечеловеческой
культуре, познакомится с литературой русского
народа и с уважением назовет имя бессмертного поэта.
Пушкин не мог бы разделять ненаучной и вредной теории
«естественного вымирания сибирских инородцев».
Он глубоко верил, что с падением самодержавия, с изменением
социально-экономических условий угнетенные
при царизме национальности воспрянут для новой, счастливой
жизни. И мы видим, как теперь оправдываются
мечты поэта. Эвенки — «дикие» в прошлом тунгусы стали
полноправными гражданами СССР, они имеют свои
школы, многие из них учатся в высших учебных заведениях,
они могут читать Пушкина не только на русском,
но и на своем родном языке» '.
И, заканчивая эту статью, Драверт подчеркивает,
что тема «Пушкин и Сибирь» имеет большое историколитературное
значение, что ее разработка еще лишь намечается.
Это утверждение, как и основные мысли всей статьи,
полностью подтвердилось в работах советских пушкинистов,
написанных в последующие годы.
Таким было отношение Драверта к Пушкину. Именно
на такой платформе стояли его литературные вкусы,
столь недвусмысленно и даже несколько резко высказанные
в письме Черных-Якутскому от 8 марта 1927
года.
1 «Омская правда», 2 февраля 1937 г.
60