Лейфер, А. Э. Сибири не изменю!..

Настал 1917 год. И последний, решающий девятый вал
русской революции захлестнул, наконец, наравне с помещиками,
ц тойоиат с его классной системой, и царских
исправников, и многое другое... Теперь автономная
Якутия имеет свой театр. Из среды коренных якутов уже
вышел ряд талантливых драматургов (А. Ф. Бояров,
К. Сокольников, А. А. Иваиов-Кюнде, А. И. Софронов,
Тимофеев-Александров). Медленно отходят в область
преданий права и обычаи седой старины. Трудовые массы
изыскивают иные, улучшенные формы жизни. История
народа вступает в новое русло»'.
Отношение Драверта-литератора к народам Сибири,
в частности к якутам, характерно не только подлинным
уважением, но и искренним интересом к их фольклору,
к их обычаям и нравам. И если во многом другом Драверт
прокладывал новые пути в поэзии, то здесь он твердо
следовал доброй традиции русской литературы Сибири—
традиции, идущей еще от Федора Бальдауфа.
В стихотворении «Еврейской девушке», посвященном сосланной
в Якутию революционерке, говорится про глаза
героини, что
В них теплится л аска, лучится привет
И н о м у , ч у ж о м у нар оду,
С ок ры в ш ем у в белы х сыпучих снегах
У гр ю м ую ск орбь и невзгоду...
И далее, обращаясь к героине стихотворения, автор
подчеркивает:
Ты слы ш иш ь гортанную , странную речь
И в см ы сл ее чутко вникаеш ь —
М сер д ц ем отзы вчивым, с болы о в груди,
Т о ск у як ута постигаеш ь.
Сам Драверт тоже всем сердцем понимал нелегкую
жизнь людей, которых в царской России пренебрежительно
именовали «сибирскими инородцами».
Вот «Танец тунгусов». В этом стихотворении описывается
древний ритуальный танец тунгусов, сопровождающийся
характерным пением: «Эхекай-охокай!..» Корпи
обычая уходят в далекое прошлое, и «певцам непонятно
значение слов». Но Драверт смотрит на танец
не любопытным, фиксирующим взглядом этнографа, он
видит в нем поэтическое народное начало, тайну, символ
единения прошлого и настоящего.
1 «Сибирские огни», 1927, № 3, с. 194.
63