Полярная звезда, книга 5.

104
япой разъ къ предсмертпому крику, Ѵіѵа Гііаііа! — Еѵѵіѵа
Маггіпі!
Такой революціоипой организаціи пикогда не бывало
пигдѣ, да и врядъ возможпа ли ова гдѣ пибудь кромѣ Италіи,
развѣ въ Испапіи. Теперь она утратила прежнее единство
м прежнюю силу, она истощилась десятилѣтнимъ мученичествомъ,
она изошла кровью и истомой ожиданія, ея мысль
состарѣлась, и туть еще какіе порывы, какіе примѣры :
Шанори Орсини, Пизакане!
Я пе думаю, чтобъ смертыо одпого человѣка, можно было
поднять страну изъ такого паденія въ какомъ Франція.
Я не оправдываю плапа, вслѣдствіе котораго Пизакапе
сдѣлалъ свою высадку; она мпѣ казалась также не своевремеіша,
какъ два послѣдпіе опыта въ Миланѣ; рѣчь пе о томъ,
здѣсьяхочу только сказать о самомъ исполненіи ; люди эти
подавляюгъ величіемъ своей мрачной поззіи своей страшной
силы, и остапавливаютъ всякій судъ и всякое осуждепіе. Я не
знаю нримѣровъ болынаго героизма пи у Грековъ, пи у
Ріімлянъ, ни у мученниковъ христіапства преФОрмы.!—
Кучка эпергическихъ людей приплываетъ къ песчастному
иеаполитанскому берегу, вызовомъ, примѣромъ, живымъ
свидѣтельствомъ, что еще не все умерло въ народѣ. Вождь
молодой, прекраспый падаегь первый съ зпаменемъ въ
рукѣ—а запимъ падаютъ остальпые, или хуже попадаютъ въ
когти Бурбопа.
Смсрть Пизакапе и смерть Орсипи были два страшпыхъ
громовыхъ удара въ душную ночь. Романская Европа
вздрогнула—дикій вепрь испуганный отступилъ въ Казерту
и спрятался въ своей берлогѣ. Блѣдный отъ ужаса траурный
кучерт», мчащій Францію на кладбище, покачнулся на
козлахъ.
Псдаромъ высадка Пизакане такъ поэтически отозвалась
въ народѣ.
Зсезег соп 1' агзіі е а поі поп Гесег диегга,
Ма в' іпсЫпагоп рег Ъассіаг 1а Іегга :
Аіі 111Ю, ай ино 1і ^11 * 11 ! 11 ' исі ѵібо,
Тиііі аѵсац іиіа Іирііта с ип ьоггіьо ;