Полярная звезда, книга 7.

35
которой самыя противурѣчія смягчали односторонпости,
выполпяли крайпости и дѣлали своего рода строй—были
пыхвачены нѣсколько звуковъ, разрушившихъ ея сочетаніе
и смыслъ. Все увеличивающее власть, все подавляющее
человѣка было взято; все ограждающее лицо оставлено въ
сторонѣ; казуистика ипквизиторіальнаго процесса обогатилась
татарсиой пыткой, нѣмецкій чинъ—впзаптійскимъ
чинопочитаиіемъ.
Самое слово человѣческое, безусловпо подавлеппое п
презираемое, получало только тогда мощь безграничнаго
песчастія и пеотвратимой угрозы, власть діила, когда опо
сулило доносъ!
Такого правптельства, отрѣшенпаго отъ всѣхт. правственпыхъ
пачалъ, отъ всѣхъ обязанностей, прииимаемыхъ на себя
властью, кромѣ самосохрапенія и сохранеиія грааицъ—въ
исторіи нѣтъ. Петровское правительство самая чудовищная
абстракція, до которой можетъ только подпяться гермапская
метафизиіа еіпез Роіігеізтааіез. Правительство для правительсгва,
народъ для государства. Полиая независпмость огь
исторіи, отъ религіи, отъ обычая, отъ человѣческаго сердца;
матеріалыіая сила вмѣето идеала, матсріальпая власть вмѣсто
авторитета.
Будь Россія завоеваиа, положимъ Польшей,была-бы борьба.
Польскоепапство припесло-бы свои традиціи шляхстпоіі воли,
опо вызвало-бы, какъ въ Малороссіи, какъ во времена самозванцевъ,
изъ оскорблеипой народности—Ляпуповыхъ,Мипивыхъ,
Пожарскихъ, Хмѣіьиицкихъ. Два элемента помѣрились-бы.
Побѣдитель посмотрѣлъ-бы, кто этотъ побѣжденпый,
въ чемъ его особсппость, въ чемъ сго пародпость. Но петровское
завоевапіе Россіей, безъ иноплеменниковъ, безъ враждебпаго
знамепи, безъ открытаго боя, взяло всю страпу въ
расплохъ. Пародъ тогда догадался, чт о опъ побѣждепъ, когда
всѣкрѣпкія мѣста были въ рукахъ непріятеля; для побѣдителеіі
побѣждепныіі народъ не имѣлъ даже интереса вовости
неизвѣстнаго, напротивъ отчуждившійся притѣснитель презиралъ
черныіі пародъ русскій, былъ увѣренъ, что зпаегь его