Полярная звезда, книга 7.

21
предсѣдатсльскомъ мѣстѣ сидѣлъ бывшій министръ внутреннихъ
дѣлъ, князь Алексѣй Борисовичь Куракинъ. Направо
и палѣво отъ него сидѣло еще человѣкъ шесть членовъ суда.
БенкендорФЪ присутствовалъ какъ депутать отъ комитета.
Сенаторъ Барановъ очень вѣжливо предложилъ пересмотрѣть
лежащія передъ пимъ бумаги и спросилъ, мои ли это
показанія. Прочесть всѣ эти бумаги было невозможпо въ
короткое время, да и къ тому же я очень понималъ, что меня
не за тѣмъ призвали, потому что 121 подсудимыхъ должпы
были въ одни или не болѣе какъ въ двое сутокъ пересмотрѣть
всѣсвои показанія и бумаги. Я перелисталъ кое-какъбумаги,
которыхъ Барановъ даже не выпускалъ все время изъ рукъ
и видѣлъ на ипыхъ мѣстахъ свой почеркъ, на другихъ почеркъ
совершенно мнѣнезнакомый, Барановъ предложилъ мнѣчтото
подписать и я подписалъ его листокъ, не читая. Въ этомъ
случаѣ верховный уголовный судъ хотѣлъ сохрапить, ежели
не самую Фор.му, требуемую въ судебныхъ мѣстахъ, то по
крайней мѣрѣ хоть тѣнь этой Формы.
12 Іюля,часувъ псрвомъ,меня опятьотвезли въдомъ коменданта,
и я очень былъ удивленъ, когда Трусовъ, приведя меня
въ одну проходную комнату, исчезъ и я очутился съ глазу на
глазъсъ Никитой и Матвѣемъ Муравьевыми и съ Волконскимъ.
Тутъ было еше два лица мнѣ незнакомыхъ: одно въ адъютантскомъ
мундирѣ—это былъ Александръ Бестужевъ (Марлипскій),
другое въ самомъ смѣшномъ нарядѣ, какой только
можно вообразить: это былъ Вильгельмъ Кюхельбекеръ
(издатель Мнемозины). Онъ былъ въ той же одеждѣ, въ какой
взяли его при входѣ въ Варшаву—въ изорванномь тулупѣ и
теплыхъ.сапогахъ. Свиданіе съ Муравьевыми и въ особенности
разговоръ съ. Никитой, были для меня истнннымъ
наслажденіемъ. Матвѣй былъ мраченъ ; онь предчувствовалъ,
что ожидалоего брата. КромѣМатвѣя никто небылъ мраченъ.
0 себѣ я не могъсудить, перемѣнился-ли я во время шестимѣсячнагозаключенія
; ноя былъ истиннопораженъхудобой нс
толькоприсутствующихътоварищей, но и всѣхъ подсудимыхъ,
которыхъ проводили черезъ нашу комнату. Вскорѣ явился