Полярная звезда, книга 7.

125
Какой комментарій далъ мвѣ этотъ человѣкъ, къ ужасамъ
93 и 94 года, къ сеитябрскимъ днямь, къ той ненавлсти, съ
которой ближайшія партіи уиичтожали другъ друга; въ немъ
я наглазно видѣлъ, какъ человѣкъ мощетъ соедииять желаніе
крови съ гумманиостью въ другихъ отношеніяхъ, даже съ
нѣжпостью, и какъ человѣкь можетъ быть правьшъ передъ
совѣстью, посылая, какъ Сенъ Жюсть, десятки людей на
гильотипу.
"Чтобъ революція въ десятый разъ пебыла украдена ют
нашихъ рукъ, говорилъ Бартелеми, вадобио дома, въ нашй
семьѣ сломить голову злѣйшему врагу. За прилавкомъ, за
копторкой, мы его всегда найдемъ—въ своемъ станѣ слѣдуетъ
его побить!" Въ его листы проскрипціи входила почти вся
эмиграція : Вякторъ Гюго, Маццини, Викторъ Шельшеръ и
Кошутъ. Онъ исключалъ очень не многихъ и въ томъ числѣ
я помню Луи Блана.
Особымъ, задушевнымъ предметомъ его пепависти былъ
Ледрю-Ролленъ. Ніивое, страстное, но очепь спокойно установившееся
лице Бартелеми, судорожно подергивалось, когда
опъ говорилъ объ "этомъ диктаторѣ буржуазіи".
А говорилъ онъ мастерски, этотъ талантъ становится рѣже
и рѣже. Публичныхъ говоруновъ въ Парижѣ и особевно
въ Англіи бездна. Попы, адвокаты, ч.іены парламента,
продавцы пішольи дешевыхъ карандашей, наемные свѣтскіе
и духовные ораторы въ паркахъ, всѣ они имѣютъ удавительную
способаость проповѣдыватъ, но говорить для комнаты
умѣютъ ве многіе.
Односторонная логика Бартелеми постояпно устремлепная
въ одпу точку, дѣйствовала какъ пламя паяльной трубки. Онъ
говорилъ плавно ( , не возвышая голоса, не махая руками, его
Фразы и выборъ словъ были правилъны, чпсты и совершенпо
свободны отъ трехъ проклятій современпаго Французскаго
языка, революціовпаго жаргона, адвокатско-судебныхъ выражепій
и развязноеги сидѣльцевъ.
Откуда-же взялъ этотъ работиикъ, воспитанный въ душныхъ
мастерскихъ, гдѣ ковали и тяпули желѣзо для машинъ, въ