скачать PDF-файл с докладами - Филологический факультет ...

разов и мотивов во всех сферах искусства; библейский словарь,
библейская образность, вся концептосфера Библии
оказывают огромное влияние на текст европейской и мировой
литературы.
Прецедентная ситуация (ПС) «Гибель Содома [и Гоморры]»
– одна из самых известных и трагических в Библейском
тексте. Ее освоенность проявляется в первую очередь
в том, что сигналом данной ПС в различных дискурсах служит
концепт «содом», обладающий огромными когнитивными
потенциями, а слово-имя концепта (содом) прочно вошло
в русский язык, у него появились новые значения и оттенки
значений, оно является вершиной словообразовательного
гнезда, используется в художественных текстов в индивидуально
авторском употреблении и т. д.
В русском языке в значении слова-имени концепта
произошли семантические сдвиги, и на первое место вышло
значение «шум, беспорядок».; значение, восходящее непосредственно
в библейской ПС и возникшее путем метонимического
переноса (грех определенного рода, которому
предавались жители Содома), сохранило свою концептуальную
значимость, что отчетливо видно при анализе гнезда
производных слова содом (содомский (грех), содомит, содомия
и под.).
В западноевропейских языках концепт «содом» сохранил
более четкую связь с соответствующей библейской ПС, поэтому
в толковании значения слова-имени концепта подчеркивается
сема «грех, греховность», ср. в польском: Sodoma i
Gomora – siedlisko występku, gniazdo rozpusty, niemoralności,
grzechu, bezboźności; в английском: Sodom – a sinful wicked
place. Производные (sodomy и т. п.) также характеризуют
один из тягчайших грехов.
Как уже было отмечено, интертекстуальные связи текста
русской литературы и библейского текста в использовании
ПС «Гибель Содома (и Гоморры)» широки и разнообразны.
Так, в языковой картине мира А. С. Пушкина Содом – это в
первую очередь город, разрушенный за грехи (а точнее, за
определенный грех!) его жителей; обращение к прецедентному
имени Содом находим в известных рассуждениях о
красоте в романе Ф. Достоевского «Братья Карамазовы».
В других текстах русской классики находим обычное для
современного словоупотребления значение «шум, беспорядок,
суматоха».
Прецедентная ситуации «Гибель Содома» была рассмотрена
нами на примере цикла стихов Инны Лиснянской «В пригороде
Содома» и двух прозаических произведений (Руслан
Киреев «Лот из Содома», Борис Литвинов «Она не узнала о
своей смерти»). В результате совмещения когнитивной решетки
Библейского текста с уже рассмотренной концептосферой
цикла Инны Лиснянской и двух прозаических
произведений можно наблюдать следующее соотношение
когнитивных линий:
• концептосферы ангелы, грех и пожар вербализованы во
всех рассмотренных текстах;
• концептосфера ужас вербализована в тексте Инны Лиснянской
и Бориса Литвинова, в романе Киреева отсутствует,
в тексте Библии не вербализована, но эксплицируется
всей ситуацией огненного дождя;
• концептосфера непослушание, важнейшая для текста Библии,
отсутствует в современной художественной речи, а прецедентная
ситуация «Жена Лота» интерпретируется иначе.
Выводы:
1. Библейские прецедентные ситуации и вся концептосфера
Библии являются мощным текстообразующим средством,
способными организовывать тексты больших по
объему прозаических произведений, микроконтексты в их
составе, стихотворные тексты и их фрагменты.
2. Для прецедентной ситуации «Гибель Содома [и Гоморры]»
наиболее значимым представляется концепт «содом»,
имеющий достаточно сложную смысловую структуру и подвергшийся
значительной семантической эволюции в процессе
функционирования в русской языковой картине мира.
Так, несмотря на то, что многие Библейские концепты имеют
изначально общий статус в европейских языках, в русском
(и других восточнославянских) на первом место среди лексических
значений находится «Шум, беспорядок, суматоха».
3. Дальнейший анализ когнитивной структуры Библейской
ПС выявил наличие в ней нескольких основных концептуальных
линий, наиболее значимых для данной ситуации,
и, соответственно, несколько пересекающихся концептосфер,
служащих для репрезентации данной ПС («ангелы»,
«грех», «пожар», «непослушание», последняя относится к
ПС внутри рассматриваемой нами – «Жена Лота»).
4. Наложение когнитивной матрицы Библейского текста
на поэтические и прозаические тексты современных авторов
позволяет говорить, с одной стороны, о концептуальной
общности основных когнитивных признаков этих текстов, а
с другой – о значительном их отличии. Несмотря на то, что
Библия как прототекст оказывает влияние на текстообразование
художественного дискурса, авторы творчески преобразует
Библейскую концептосферу, что служит неисчерпаемым
источником продуцирования новых репрезентаций
традиционного концепта и рождения новых образов.
Рецепция идей А. М. Пешковского
в наследии М. М. Бахтина 1920–1950-х гг.
О. Е. Осовский
Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарева, Саранск
Рецепция лингвистических идей, русский синтаксис в научном освещении,
стилистика, речевые жанры, А. М. Пешковский, М. М. Бахтин
Summary. Though Mikhail Bakhtin is mostly known as a philosopher and a literary theorist, his interest to the different aspects of linguistics
is very important for the history of the Russian language theory. To understand Bakhtin as a linguist is impossible without analysis
of his Western and Russian theoretical sources. The given article shows that Bakhtin’s reception of A. M. Peshkovskiy’s ideas influenced
to some extent his linguistic views in 1920–1950s.
В последние годы история отечественной лингвистики
достаточно точно определила характер вклада М. М. Бахтина
(1895–1975) в российское языкознание ХХ столетия (см.
[1]–[4]). Концепция металингвистики, особенности речевых
жанров, языка художественных произведений, теория «чужой
речи» занимают свое место в методологическом арсенале
современной науки о языке.
Естественно, что постепенно и во многом имплицитно
сформировавшаяся лингвистическая концепция М. М. Бахтина
возникла не на пустом месте: отечественными и зарубежными
исследователями уже был обозначен широкий
круг лингвистов – современников и предшественников Бахтина,
в продуктивном диалоге с которыми вырабатывались
его концептуальные идеи: это, в частности, Л. Шпитцер,
К. Фосслер Ф. Соссюр, В. В. Виноградов и др. ([5]–[10]).
В этом контексте представляется существенным выяснение
того места, которое занимают в круге источников Бахтина
работы А. М. Пешковского (1878–1933), одного из наиболее
авторитетных отечественных языковедов и методистов
первой трети ХХ столетия. Бахтин, начинавший свою
педагогическую деятельность преподавателем русского языка
в провинциальной гимназии, в начале 1920-х гг. предложивший
оригинальную теорию интонации ([11]), естественно,
не мог пройти мимо трудов Пешковского, как теоретического,
так и методического характера, в т. ч. его статьи
1928 г. «Интонация и грамматика» ([11]). Не случайно, на
склоне лет в известных беседах с В. Д. Дувакиным он упоминает
ученого в числе известных ему «фортунатовцев»
([12, 59]). В архиве Бахтина сохранились датируемые концом
1920-х гг. «конспекты философско-лингвистических
работ (К. Фосслера, Э.-Р. Курциуса, А. М. Пешковского,
Г. Г. Шпета и др.)» [13, 432]. Все они были выполнены, надо
полагать, в ходе подготовки текста «Марксизма и философии
языка» (Л., 1929), в котором содержится полемика с ин-
403