Горизонт 30/859

ÐÅÊËÀÌÀ ÍÀ ÃÎÐÈÇÎÍÒÅ
54
Ãîðèçîíò Ïåðâàÿ Ðóññêàÿ Ãàçåòà Êîëîðàäî
720-495-0073 www.gorizont.com
ЧИТАЯ УЭЛЬБЕКА В СТАМБУЛЕ
Михаэль Дорфман
Стамбул встречал суетой. Никаких
следов недавнего кровавого террористического
акта в аэропорту Ататюрка
не было заметно. После попытки переворота
о нем вспоминалось с трудом.
Никаких следов переворота за сутки
между полетами я тоже не заметил.
Когда-то я имел отношение к работам
по модернизации турецких подводных
лодок и нескольким другим подобным
проектам. Я запланировал провести
в Стамбуле сутки между рейсами.
Хотел повидаться с несколькими турецкими
отставниками и офицерами
– партнерами и друзьям тех времен,
чтобы обсудить дела, представляющие
взаимный интерес. Я загодя составил
плотный график, однако никто не откликнулся
на мою просьбу подтвердить
встречу.
В смутные времена не хотелось тревожить
своих знакомых по интернету.
Для досуга оставалась непонятно почему
купленная по большой скидке
в аэропорту Кеннеди «Покорность»
Уэльбека – автора, которого вообщето
я читать не собирался. Боялся попасть
на очередную «Еврабию» или
«Мечеть Парижской Богоматери».
Мешала и скандальная репутация писателя,
называвшего себя исламофобом.
Строгая в этих делах французская
юстиция даже привлекала Уэльбека
к суду по обвинению в разжигании
вражды (он публично назвал ислам
«глупейшей религией»). Да уж очень
превозносил Уэльбека определенный
сегмент социальных сетей, с которым
не хотелось иметь ничего общего.
«Покорность» не писалась для легкого
и быстрого чтения. Книга вышла
как раз в канун расстрела мусульманскими
экстремистами редакции
сатирического журнала Шарли Эбдо.
И быстро стала бестселлером в Европе.
Затем волна беженцев, рост страхов
и ксенофобии, террористические
акты, американские кандидаты в президенты,
требовавшие остановить иммиграцию
мусульман – все это вдруг
сделало «Покорность» самым актуальным
романом последних лет. Тем более,
что Голливуд в основном кормит
публику боевиками о том, как опасна
и трудна служба патриота-мусульманина,
помогающего спецслужбам
в их незримых боях на фронтах «глобальной
войны с террором», а либерально-политкорректные
литературные
круги боятся трогать эту тему.
Мишель Уэльбек
Французское название «Soumission»
по-русски перевели как «покорность»,
хотя здесь уместнее слово «подчинение».
Роман о том, что к власти
во Франции на выборах 2022 г. приходят
«Мусульманские братья» в коалиции
с полностью импотентными,
готовыми на все, чтобы удержаться
в своих креслах, социалистами и правыми.
«Мусульманские братья» в романе
– не какие-нибудь экстремисты,
а респектабельные политики, рассуждающие
о демократии и власти
закона. Они резко враждебны террористам,
которых презирают, как
«любителей». У них громадные планы
исламизации Европы через присоединения
к ЕС Турции, Египта и Туниса.
Их противник –Национальный
Фронт во главе с Марин Ле Пен проиграл
с небольшой разницей в голосах.
Марин Ле Пен в романе– страстный,
но малоэффективный политик.
Франция в романе Уэльбека уже
балансирует на грани краха, а новая
власть принимает законы, делающие
жизнь еще труднее. Перемен много,
и они обрушиваются все сразу: принудительное
ношение платков, резкое
сокращение бюджетов на образование,
поощрения еврейской эмиграции
в Израиль, отмена равенства между
мужчинами и женщинами.
Туристу в Стамбуле трудно судить,
насколько фабула «Покорности» релевантна
происходящему в Турции.
Информация здесь отрывочна, а аналитика
– это «говорящие головы», озвучивающие
определенные позиции,
да репортажи приезжих корреспондентов,
сверстанные по принципу
«один сказал, другой сказал». Ложь
больше не принято называть по имени.
Приметы покорности видны и в
возросшем (по сравнению с прошлыми
визитами) количеству женщин
в никабах, и потому, что многие турецкие
друзья в социальных сетях, еще
вчера критиковавшие правительство,
внезапно замолчали, либо постят патриотические
посты.
Еще пред выборами главный герой
«Покорности» – профессор французской
литературы Франсуа рефлексирует
о том, что нормальной жизни
больше не будет, независимо от того,
кто победит. «Нет никаких оснований,
почему я должен избежать горя, болезни
или страдания. Однако до сих пор я
всегда надеялся покинуть этот мир без
излишнего насилия».
Это мечта, понятная только тем,
кто вырос в промышленно развитой
стране во второй половине 20-го века,
когда казалось, что порядок, установленный
после Второй мировой войны
незыблем. Дело здесь вовсе не в исламистах.
Для каждого было свое хмурое
утро нового века. Россияне
почувствовали его с наступлением
«лихих 90-х»,
и не только тогда. Украинцы
– еще и в 2013, когда они
проснулись в состоянии
необъявленной против них
войны. Для русских израильтян
таким кошмаром
стали палестинские восстания-интифады,
когда
пришел ужас, что убежав
из-под падающих обломков
СССР, они могут быть вынуждены
сняться с места
и бежать опять неведомо
куда. Раздавленный глобальным финансовым
обвалом американский рабочий
и средний класс, подобно Франсуа
сегодня рассуждает о том, что кто
бы ни победил на выборах, «нормальной
жизни больше не будет».
В романе нет сцен насилия и сопротивления.
«Покорность» выдержана
в жанре интеллектуальной французской
прозы с простой логикой и учтивым
отказом наслаждаться раздуванием
паники. Это выглядит куда
более жизненно, чем отчаянные полемики
вокруг миграции, глобализации,
мультикультурализма и политкорректности
в реальной жизни. «Покорность»
имеет куда меньше отношения
к исламу, и вообще, к религии. Роман
– это художественное исследование
радикальных общественных и политических
изменении вообще. Сколько
времени нужно, чтобы они привели к
экстриму? Неизбежно ли изменения
ведут к крайностям? Ведь, если бы победили
не «Мусульманские братья»,
то победила бы Марин Ле Пенн, которая
тоже руководствуется идеями,
способными резко изменить облик
Европы.
Роман имеет своеобразный «хэппи
энд»– Франсуа принимает ислам, получает
хорошую работу и нескольких
жен, взамен бросившей его подруги.
Профессор литературы– это во французской
традиции хрестоматийный
жрец и хранитель знаменитой культуры
французского интеллектуализма
и критического мышления. Так что
финал – символичен. Герой романа никак
не напоминает автора, постоянно
ввязывающегося в скандалы.
И все же, одна интересная беседа
в Стамбуле неожиданно состоялась.
Как и в романе Уэльбека, в жанре «а
что, если?». А что, если дело идет к восстановлению
Халифата в Стамбуле…
Ликвидация Халифата запустила
все процессы радикальных перемен,
которые мы наблюдаем сегодня. Идея
Халифата зажигает сердца людей
во всем мире, не меньше, чем когда-то
социалистическая революция. Страшно
подумать, что будет, если преемник
Ататюрка решит восстановить законный
Халифат, просуществовавший
в Османской империи с 1299 по 1922.
А может быть нечего пугаться? Многолетний
опыт жизни в регионе учит,
что здесь нет ничего «простого», что
скрытого здесь куда больше, чем явного,
дело в головоломных глубинах
подтекстов, оттенков смысла, и взаимосвязях,
которые куда сложней того,
к чему мы привыкли на Западе. И еще
я усвоил, что в этом регионе ничего радикально
новое невозможно. Все, что
тут кажется новым и радикальным,
на самом деле зрело под спудом десятков,
а то и сотни лет. И все, что пытаются
посеять там различные колонизаторы
и прогрессоры– не прорастает
надолго.
Писатели и художники предвидят
общественные изменения куда ясней,
чем толпы аналитиков, политологов
и экспертов. Маркс или Кафка через
призму метафор увидели реальность
ярче, чем ученые с их опросами, статистиками
и математическими формулами.
И те, кто озабочены наступлением
исламизма, и те, кто озабочены ростом
исламофобии, не могут не видеть резких
перемен, происходящих вокруг
нас. Поэтому важны не фобии Уэльбека,
а его дерзкая смелость и провокационное
художественное воображение,
поднявшее эту тему. Он не боится
мусульман. Он, как и миллионы других,
боится будущего.