НЕвский БОгослов №5 (2010)

Нет, нет! Вовсе не стоит представлять
сейчас ДиКаприо в
греческой тунике и с копьем на
перевес, мужественно осматривающего
просторы Атлантического
океана с кормы Титаника.
Речь пойдет о другом.
Судите сами:
1) И Одиссея, и Кобба с самого
начала подписывают на авантюру,
в которой они не оченьто
хотят участвовать. Одиссей
даже безумным прикидывался,
чтобы под видом негодного
к строевой службе откосить от
армии. Однако Агамемнон наобещал
ему небеса в алмазах, и
тот согласился. Кобб тоже поначалу
предложение японского
господина Сайто воспринял без
восторга и в доходчивых выражениях
отказался. Однако японец
заверил, что сможет вернуть
Кобба домой, и тот опятьтаки
согласился.
2) Оба предпочитают действовать
уловками, под чужой личиной,
а если не получается — то
грубой силой. С циклопом Полифемом,
например, какая история
вышла. Правда, циклоп —
хам, конечно: даже если ты сын
Посейдона, это не повод включать
гостей в свой рацион. Разозлился
тогда Одиссей не на шутку,
но прикинулся душкой: угостил
одноглазого хорошей выпивкой,
представился Господином
Никто, а потом, когда циклоп
отрубился, выколол ему
единственный глаз. А у того и
улик нет: «Кто тебя обидел?» —
«Никто!» — «Никто? Ну и не ори
тогда». Точно такими же методами
пользуется и Кобб. К примеру,
на 2-ом уровне сна стоит
Роберт Фишер, растерянный наследник
энергетической кампании,
в шикарном баре. И тут возникает
Кобб, представляется Господином
Никто, прикидывается
душкой и сообщает, что он, секретный
агент, призван спасти
Фишера от «злобных мозгогрызов»
(простите за столь вольную
терминологическую интерпретацию).
И так убедительно сообщает,
что растерянный наследничек
безропотно даёт вколоть
себе снотворное, отправляется
на 3-ий уровень сна и там доблестно
сражается против своего
же подсознания.
3) Из-за подвижности ума
и авантюрности характера и
Одиссей, и Кобб наживают себе
«проблемы с властями», из-за
которых вернуться домой никак
не могут. Так, гнев Посейдона
стоил Одиссею 10 лет скитаний.
Подозрения американской
полиции лишили Кобба семьи
не на 10 лет, конечно, но около
того (судя по его телефонному
звонку домой, детишки уже забыли,
как папа выглядит).
4) Оба одержимы тоской по
дому. Одиссей хоть и крепкий
парень, но временами хандрит и
рыдает восхитительным гомеровским
гекзаметром: «…желаю
и рвусь я все дни непрерывно//Снова
вернуться домой и день возвращенья
увидеть». А Кобб так вообще
из депрессии не вылезает и
вторит своему мифологическому
предшественнику уже прозой:
«О, если б я мог окликнуть
своих детей, если б я мог увидеть
их прекрасные мордашки…»
5) Наконец, самое
главное: и Одиссей, и
Кобб не просто странствуют,
но перемещаются
по сложным,
многоуровневым мирам
(Одиссей — по
пространству мифа,
Кобб — по пространству
сна) и нисходят
в самые их глубины
(Одиссей отправляется
в Аид, царство мертвых,
а Кобб — в Лимб,
сферу «чистого подсознания»).
Согласно
Юнгу, образы мифа
и сна говорят нам об
одном и том же — о
скрытых сознательных
и подсознательных
процессах. Следовательно,
оба героя прежде всего путешествуют
по пространствам своего
внутреннего мира, и их путь
домой лежит через путь к себе.
Но почему странствие в глубины
своего подсознания для Одиссея
становится, если прибегнуть
к терминологии «Дидахе», «путём
жизни», а для Кобба — «путем
смерти»? Почему из похожих
сюжетов один пишет себе «сценарий
победителя» 2 , а другой —
2
Терминология Эрика Берна, основателя
сценарной психологии. См. его
книгу «Люди, которые играют в игры»
(«Games People Play. What Do You Say»).
ЭТО СТРАННОЕ КИНО