Ранние исторические романы Лиона Фейхтвангера

Анатоль Франс, который во многих отношениях был близокФейхтвангеру, также стоит на точке зрения непознаваемости истории,несмотря на то, что этот писатель-эрудит обставляет свои романыбогатейшими историческими декорациями. Однажды в кругусвоих друзей Франс откровенно изложил свои взгляды на историю.«Историки всегда дают хронику современных им событий, дажекогда хотят повествовать о самом отдаленном прошлом. Они смотрятна все с точки зрения своей эпохи. И как же может быть иначе?Нам очень трудно понять людей, находящихся даже на небольшомрасстоянии от нас, мы с трудом разбираемся в мыслях наших современников-итальянцев,немцев, англичан. И совершенно невозможнопоставить себя на место французов или иностранцев, живущих вовремена Наполеона I, Людовика XV или Людовика XIV. Мы можемсудить о них лишь с точки зрения наших мыслей и чувств. И такимобразом вся история фальсифицирована» 7 .Впрочем, Фейхтвангер, противореча сам себе, как будто не отвергаетнеобходимости изучения прошлого, так же как не отказываетсяпризнать существование объективных исторических законов; покрайней мере в своем выступлении Фейхтвангер говорит об «основныхлиниях развития человечества, его законах, его диалектике», о«ранних» и поздних этапах борьбы. Но заниматься изучением подлиннойистории, адекватным отображением минувших временФейхтвангер предоставляет исторической науке, а не художественнойлитературе.Почему же Фейхтвангер с легким сердцем отдает изучение прошлогоисторическое науке? Дело в том, что фактически он не веритв историко-познавательную роль не только литературы, но и науки.Ибо когда Фейхтвангер начинает говорить о характере историческогопроцесса, то от его исторической «диалектики» не остается и следа.Он подписывается, например, под выводами Ницше: «Историяпризвана вносить порядок и смысл в факты, лишенные их». Ясно,что наука, занимающаяся упорядочением фактов, объективно лишенныхсмысла, сама сбивается на субъективистические построения,т.е. в конечном счете на те же, по мнению автора, «произведенияискусства». Таким образом автор только, так сказать, официальноделает уступку историзму, на самом же деле возвращается к исходномуположению.7 Гезель П. А. Франс // Интернациональная литература, 1935. № 2. С. 122.23