!_"Буря мглою небо кроет..."

кончились и все опасения, грустно им ― они горюют вместе, а я один, не
с кем делиться тоской, которая давит меня, и к тому же нет у меня и
той силы характера, которая может быть поддержала бы другого».
Слава Богу, что Кюхля жив, что нашелся. А то, что в крепости,
все лучше, чем, в ледяной проруби, в которую, как предполагалось,
его опустили.
«Я хочу иметь эти стихи!»
В зале новгородского гостиничного ресторана за столиком в
одиночестве сидел штабс-капитан лейб-гвардии Конно-егерского
полка Александр Ильич Алексеев. Поблизости, за столик присел
тоже офицер. Он был в мундире конно-пионерного эскадрона. Нетерпеливо
наблюдая за снующими официантами, он надеялся
привлечь их внимание. Алексеев несколько минут наблюдал за
ним, затем негромко сказал:
― Господин прапорщик, пожалуйте за мой столик!
Прапорщик не заставил приглашать себя дважды и в ту же минуту
пересел за столик к Алексееву.
― Благодарю вас, господин штабс-капитан.
― Я здесь постоянный клиент и нас быстрее обслужат.
― Спасибо. Позвольте представиться. Прапорщик лейб-гвардии
конно-пионерного эскадрона Молчанов Лев Александрович.
― А я, Алексеев Александр Ильич, штабс-капитан лейбгвардии
Конно-егерского полка.
К их столику подошел официант. Сделав заказ, они продолжили
беседу. Штабс-капитан поинтересовался:
― Давно ли вы, господин прапорщик, из Петербурга, и каким
ветром занесло вас в достославный Новгород?
― Мы проходим через город с ремонтерами, ведем ремонтных
лошадей для нашего эскадрона. А в Петербурге я не был с октября
прошлого года.
― Жаль! ― С искренним огорчением сказал Алексеев.― Я надеялся
узнать от вас о событиях, происшедших там, на Сенатской
площади.
― Увы, господин штабс-капитан, об этом я только и знаю, что
арестован мой брат, два брата моего зятя и несколько дальних родственников.
41