!_"Буря мглою небо кроет..."

― Она родная сестра моей матушки, урожденной Елагиной
Варвары Петровны.
― Ах, вот оно что…,― Леопольдов помолчал, сомкнул кисти
рук замком и хрустнул пальцами. Бросив быстрый взгляд на Молчанова,
сказал:
― Знали бы вы Лев Александрович, как мне жаль тех несчастных,
за одного из которых поехала хлопотать ваша тетушка. Сердце
болит так, будто большая часть из них мои родные братья. Какие
люди, какие умы. И всем им, в лучшем случае, грозит быть заживо
погребенными в мрачных казематах российских крепостей.
Но ведь, не дай Бог, и жизни лишить могут. Помните у Рылеева:
Известно мне: погибель ждет
Того, кто первый восстает
На утеснителей народа, ―
Судьба меня уж обрекла.
Но где, скажи, когда была
Без жертв искуплена свобода?
Лев Александрович, вы только вдумайтесь в эти слова, ведь каково,
а? Рылеев заранее предрек судьбу себе и своим товарищам!
Нет, такое дано только большим поэтам. Слава Богу, что наш
несравненный Александр Сергеевич по-прежнему служит во славу
русской поэзии. А вы, Лев Александрович, любите поэзию Пушкина?
Леопольдов хлопнул себя по лбу, хохотнул и, сохраняя на лице
улыбку, сказал:
― Ну что я, право. Кто же, скажите на милость, не любит Пушкина.
У нас в университете трудно найти студента, у которого бы
не было заветной тетрадки со стихами Пушкина. И, скажу вам по
секрету, многие не опасаются хранить в записи даже запрещенные
стихотворения. У меня, например, из запрещенных стихов есть все:
«Кинжал», «Деревня», есть также…
Слушая Леопольдова, Молчанов вдруг осознал то обстоятельство,
что у него нет, и никогда не было заветной тетрадки со стихами
Пушкина. Он понимал, что сейчас может прозвучать вопрос
Леопольдова: «а есть ли такие тетрадки у офицеров и в частности у
71