!_"Буря мглою небо кроет..."

Март.
3, Петербург – Михайловское.
Пушкин — Плетневу.
«Карамзин болен!—милый мой, это хуже многого—ради бога успокой
меня, не то мне страшно вдвое будет распечатывать газеты. …Не будет
вам «Бориса», прежде чем не выпишете меня в Петербург — что
это, в самом деле? стыдное дело. …Пускай позволят мне бросить проклятое
Михайловское. Вопрос: невинен я или нет? но в обоих случаях
давно бы надлежало мне быть в Петербурге. Вот каково быть верноподданным!
забудут и квит.
Получили ли мои приятели письма мои дельные, т. е. деловые? Что
ж не отвечают?— А ты хорош! пишешь мне: переписывай да нанимай
писцов опоческих да издавай «Онегина». Мне не до «Онегина». Чёрт
возьми «Онегина»! я сам себя хочу издать или выдать в свет. Батюшки,
помогите».
Ошибается Пушкин, не забывают о нем! Не забывают друзья,
что естественно. Но они, памятуя о перлюстрации, не рискуют писать
ему о том, что он больше всего хочет знать! Это естественно –
опасно сегодня писать об этом. Не забывают о нем и полиция, и
Следственный комитет и правительство. Но более того, не забывают
о Пушкине его «доброжелатели».
Хроника текущих событий
Март.
6, Петербург.
Донесение секретного агента отделения, поэта и драматурга
С.И. Висковатова М.Я. фон - Фоку:
«Прибывшие на сих днях из Псковской губернии достойные вероятия
особы удостоверяют, что известный по вольнодумным, вредным и развратным
стихотворениям титулярный советник Александр Пушкин,
по высочайшему в бозе почившего императора Александра Павловича повелению
определенный к надзору местного начальства в имении матери
его, состоящем Псковской губернии в Апоческом уезде, и ныне при буйном
и развратном поведении открыто проповедует безбожие и неповиновение
властям и, по получении горестнейшего для всей России известия
о кончине государя императора Александра Павловича, он, Пушкин, изрыгнул
следующие адские слова: «Наконец не стало Тирана, да и остав-
44