1988 МАРТ

Дом Заречная изучала с одной целью — хотела бы знать, где
Самсонов хоронит золото и сколько его. Должно быть, много, очень
много! Если у бригадира по разговорам обнаружили... целый пуд,
боже мой! Даже представить себе невозможно, голова идет кругом...
И такие сокровища она должна отдать на продление жалкого существования
семеновского отребья?! Да, истинная цель ее миссии в Чите
в том и состоит, чтобы изменить русло золотого ручейка, текущего
через пухлые руки Вана в казну японской военщины. И если про то
прознает Ван, ее ждет жестокая расправа. О, восточные жандармы
умеют это делать.
«И все-таки золото не получат ни те, ни другие»,— твердо заключила
Заречная и, сжав губы, склонила голову.
— Вздремнула, киса, под вой метели? Протяни лапку — я молочко
принес,— послышался над нею наигранный голос Самсонова, и тут же
раздался 1
деликатный, однако настойчивый стук. Самсонов вскинул
голову, вперил глаз в двери, рюмки в его руках дрогнули. Заречная
увидела, как резко преобразилось его лицо — побледнело и хищно
заострилось, поняла, что не гостей сейчас увидит, и почувствовала,
как похолодели кончики пальцев. Она зачем-то одернула подол черной
ночной рубашки, прозрачной, словно кисея, будто стараясь укрыть
белые тонкие ноги. Вдруг бесшумно вскочила — лишь тело блеснуло
подобно ослепительной рыбе в темной глуби, шепнула с отвагой рискового
игрока:
— Сыграем водевиль на двоих «безумство любви». Шикарно...
Давай рюмки, ступай в спальню. Я отопру.
Самсонов молча повиновался: эта женщина угадала его мысли.
Только пошел не в спальню, а в смежную комнату. Зашел, притворил
двери, настороженно затаился в полумраке. Он уловил, как звякнул
запор, скрежетнула редко открываемая тяжелая дверь, дохнув снежным
ветром; различил легкие шаги и облегченно перевел дух — не
мужики, не опер, и тут же услышал неподдельно радостно-удивленный
голос Заречной: «Светлана Андреевна, Оленька! Ах, какая приятная
неожиданность!..»
«Прокурор! — пронзительный холод ударил в разгоряченную голову
Самсонова, вышибая хмель.— Прокурор и Кучумова. Все сходится.
Агитмадама из той же конторы. Если тот идиот успел ей что-то
сболтнуть...». Самсонов прижался затылком к прохладной стене, оцепенел.
Из гостиной доносилось шуршание одежды, видимо, Заречная
раздевала гостей, отчетливо слышался ее пьяненький голос, выразительное
хихиканье:
— А мы тут с Гришенькой немножко развлекаемся... тет-а-тет.
Извините за интимный наряд.
— Вам этот наряд очень идет. Вы смотритесь, как бриллиант в
паутине,— послышался низкий бархатный голос.— Ты не находишь, Оля?
Посмотри внимательнее...
Самсоноз не видел, как переглянулись Сарм.ина и Кучум.ова, увидев
на столе знакомую по рисунку бутылку, однако он различил многозначительность,
скрытую Б голосе прокурора. Сейчас же раздался
голос Заречной:
— Превосходный ром. Он так обостряет чувства, взвинчивает
страсть. Ах, о^ень, очень редкая вещь. Один экземпляр только сумела
достать... по великому блату...
Эта необыкновенная женщина каким-то чутьем поняла, что прокурор
неспроста заинтересовалась ромом, и дала знать об этом!..
Самсонов быстро, однако бесшумно подошел к окну, приник. Вдруг
ему показалось, будто в мятущемся снеге, освещенном окнами гостиной,
колыхнулась какая-то тень. «Опер,— решил он,— ждет, когда я
выскочу в двери».
Самсонов усмехнулся, обэетая холодную решимость. Вернулся
52