Успенский, Г. И. Избранные произведения

лошадь-то, кабы медведь съел, — неужто лучше было бы?
И неужто он разорится, ежели что даст мне на бедность?..»
Пос.1о таки.х речей Рркина освобождали и водворяли на
место жите.шотва/ Здесь, «с сердцов» на односельчан, он
принимался свирепствовать еше беспошаднее, а между тем
свирепствовал он истипно noi нужде: Ручкиным прозывали
его потому, что у него не было одной р у к п ... Долгое
время я с.чышал: «Ручкпна убить, утопить ма.то», «злодей»,
«аспид» п т. п. И только случайно узнав, что «Ручкин» не
фамилия его, а прозвише, я спроспд: — «Почему его так называют?»
— «Да руки у него правой нет, у мошеппика, —
одной левой злодействует...» — отвечали мне. Конечно,
Ручкин мог бы просто и смиренно ипщепствовать, но не
всякому это по характеру. И Ручкин из-за калечества предпочел
злодействовать. Возвратившись два раза из острога,
он стал решительпо всем страшен. Начальство сельское его
трепетало. Встретившись как-то в поле без свидетелей со
старшиной, оп спросил его: — «Что, Петр Семенович, много
ли сена накосил?» — «Да пудов тысячи полторы. Тебе-то
зачем зпать?» — «Да хотел я у тебя деньжонок потребовать...»—
«За что такое деньжонок?» — «Да... да ведь
это я прошлый год у Козявкппа сеио-то сжег...» И больше
ничего Ручкпи не прибавил, только засмеялся «как чорт».
Старшина выпул пять рублей и дал. Жаловаться нельзя —
нет свидетелей, да и судьи боятся Ручкина; а пе дать нельз
я — сожжет... По мнению обывателей, остается одно —
убить его тихим манером, как собаку. Лодочник-перевозчшс
объявил, что он его утопит, и кажется, что все ожидали
этого не с сожалением.
Так вот об этом-то Ручкине я п завел речь в подтвернгденпе
тех бесчисленных выгод, которые могут произойти из
обшествениой работы. «Ручкин этот, — говорил я: — сделался
пе вдруг злодеем, он должен был к