Сергей Волконский О декабристах. По семейным воспоминаниям. Париж 1921

Николаевны Волконской, в других — письма к жене декабриста, княгине
Марии Николаевне Волконской, урожденной Раевской, от разных членов
ее семьи, родителей, братьев, сестер. Еще было несколько больших
переплетенных тетрадок, — это был журнал исходящих писем. Наконец
были кипы писем самих декабристов, — Сергее Григорьевича и Марии
Николаевны, очевидно, возвращенных моему отцу после смерти
адресатов.
Среди всего этого письменного материала множество рисунков:
портреты акварельные, карандашные, виды Сибири, сцены острожной
жизни, в числе их портреты работы декабриста Бестужева, карандашные
портреты известного шведского художника Мазера, в 50-х годах
посетившего Сибирь и зарисовавшего многих декабристов. Одним
словом, — с полок старого шкапа глядело на меня 30 лет Сибири (1827—
1856), да не одна Сибирь: письма начинались много раньше, с 1803 года,
и кончались 1866, годом смерти декабриста Волконского.
Такое наследие обязывает. Я решил заняться разработкой и
изданием его. В разработке помогал мне Б. Л. Модзалевский, заведующий
Пушкинским домом при Академии Наук, знаток русской генеалогии и
работник по архивоведению. Издание взял на себя Е. А. Ляцкий,
руководитель издательства «Огни», столь много сделавшего в области
мемуарной литературы.
Предполагаемое издание должно было называться «Архив
Декабриста» и состоять из четырех {10} частей:
1. «До Сибири», 2. «Заточение», 3. «Поселение», 4. «Возвращение».
По предварительному подсчету материала, он, вероятно, занял бы
пять, шесть томов. Иллюстрационный материал был мною
сфотографирован. Работа пошла быстро и, несмотря на все затруднения,
сперва военного, а потом революционного времени, первый том «Архива
Декабриста» вышел в июле 1918 г.
В самом начале работы я снесся с Иркутской Архивной
Комиссией, прося не отказать мне в доставлении материалов касательно
сибирского житья наших изгнанников. Секретарь этой Комиссии ответил
мне несколькими письмами, в которых выказал много теплоты и
внимания к интересовавшему меня делу. От себя он поместил несколько
объявлений в сибирских газетах, и в ответ на этот призыв я получил
много писем от сибирских старожилов, сыновей и внуков таких людей,
которые были знакомы с декабристами. Эти письма неизвестных людей
рисовали трогательные картины быта, характеристики лиц и отношений и
в горячих выражениях неподкупной искренности свидетельствовали о
памяти, какую оставили декабристы в местном населении. Моим
безвестным корреспондентам приношу здесь глубокую свою
благодарность. Если когда-нибудь страницы эти попадутся им на глаза,
они узнают, что волна разрушения, унесшая всю работу рук моих, унесла
и их имена, и их адреса ...
Все рисунки были мною увезены в деревню, в имение Павловку,
Борисоглебского узда, Тамбовской губернии. Здесь, во флигеле я собрал
и устроил «музей декабристов». Кроме картин, портретов и проч., были
там многие вещи, декабристам принадлежавшие. Так, была у меня ложка,
которою ел С. Г. Волконский, его чубук, его палка, часы, {11}
подсвечник, стол, ноты, принадлежавшие княгине Марии Николаевне ...
всех мелочей и не перечислить. Порядок и покой этого маленького музея
были нарушены осенью 1918 года. когда я покинул свое имение и перевез
наиболее близкие и сердцу дорогие вещи в уездный город.