Сергей Волконский О декабристах. По семейным воспоминаниям. Париж 1921

Помню — рыбная ловля в горном потоке, бурятские дети вокруг
костра.
{101} Достаточно сопоставить эти картинки с картинками предыдущего
периода, чтобы увидать, что это другая жизнь: лес не каземат, сюртук не
арестантский халат, ружье не лопата и не лом и верховая лошадь не
тачка.
При воспоминании об охоте невольно напрашивается в память
образ удивительного Лунина. Поселенный в Урик, он был очень близок с
Волконскими, глубоким почитателем княгини, другом Сергея
Григорьевича и учителем их сына, моего отца. Когда в 1843 году он был
вторично арестован и увезен в дальний Акатуевский рудник, он оставил
моему отцу свое ружье и своих двух охотничьих собак.
У меня сохранилось много писем Лунина, на французском языке.
Начиная с почерка, крепкого, четкого, сильного, эти письма врезываются
в память, как что-то совершенно необыкновенное; сила духа, ясность
мышления и точность выражения ставят его в совсем исключительное
положение, не только выдвигая его в рядах современников, но вынося его
за пределы своего времени. У меня была целая тетрадочка, исписанная
его рукой; это была копия с его знаменитых писем сестре, тех самых
писем, из-за которых последовало ему предписание на целый год
прекратить всякую переписку «за неуместные рассуждения и
самохвальство», В этих письмах, каждое из которых представляет в
сжатой форме рассуждение философского характера, он касается самых
существенных вопросов народной и государственной жизни: образ
правления, судопроизводство, свобода верования, народное образование
и т. д. Трудно передать впечатление, но скажу, что из «глубины
сибирских руд» на расстоянии полустолетия он подает руку Владимиру
Соловьёву.
Среди этих философских рассуждений, {102} одно письмо, как
небольшой рассказ. Прогулка по лесу, вдвоем, «с нею»; с первых слов
видно, что это Мария Николаевна. Вдруг согбенная старушка что-то ищет
на земле; оказывается, — траву, чтобы сделать настойку для больного
грудью сына. «Она» предлагает старушке следовать за собой, она даст ей
хорошего целебного питья. И здесь — сравнение: как Агарь в пустыне
нашла ангела, который указал ей на источник воды для умиравшего от
жажды сына, так эта старушка нашла в ней ангела для утешения
страданий своего сына. Вот и все. Но с каким мастерством это
рассказано, и какое впечатление от этой картинки, вложенной между
философских рассуждений. Припоминаю слова Листа по поводу средней
части сонаты Quasi una fantasia: „Une fleur entre deux abîmes" (цветок
между двух бездн).
Как все люди высокого духа, он обладал юмором, который
никогда не покидал его. Когда ему прочитали приговор о ссылке «на
вечность», он фыркнул: «хороша вечность, — мне уже за пятьдесят лет».
Когда генерал-губернатор в Финляндии, осматривая крепость, в которой
он сидел под сырыми, потными сводами, спросил, не нуждается ли он в
чем-нибудь, он ответил, что ни в чем не нуждается, кроме зонтика.
Редкий из товарищей пользовался таким уважением в среде сосланных. В
1820 году он состоял адъютантом при Великом Князе Константине
Павловиче в Варшаве. Великий Князь, который искренно его любил,
узнав о причастности его к заговору, вручил ему заграничный паспорт,
чтобы дать ему возможность спастись. Лунин возвратил паспорт, сказав:
«Я разделяю их убеждения, разделю и наказание».