Сергей Волконский О декабристах. По семейным воспоминаниям. Париж 1921

...Среди людей прошлого есть такие, чьи биографии прослежены историками
год за годом, месяц за месяцем. Это так называемые "великие люди", их мало
по определению. Другие - их бесчисленное множество - не оставили после себя
даже имен. Это люди "обыкновенные" - самый притягательный и самый
трудный объект исторического исследования. Наконец, среди "обыкновенных"
людей некоторым довелось в своей жизни соприкасаться с судьбами "великих",
так что и сами они получили шанс избежать забвения. И хотя именно их
фамилиями переполнены обычно именные указатели научных изданий, редко
кому приходит в голову рассматривать судьбы этих "статистов истории",
как самостоятельную ценность. А они часто того заслуживают. "Только здесь
нашел себе покой Фавст Петрович Зинодворов (1811-1888)". Надгробный
памятник с такой надписью помнят городские старожилы - он стоял на
кладбище Спасского монастыря, что в рязанском кремле. Камнерезчик ошибся:
фамилия покойного писалась "Занадворов". В 1850-е гг. в Восточной Сибири она
была у всех на слуху. Еще раньше она вошла в историю сибирской ссылки
декабристов: в доме отставного горного чиновника Петра Егоровича
Занадворова на Петровском заводе снимала квартиру княгиня Е.И. Трубецкая, в
этом же доме 5 сентября 1831 г. родился сын декабриста А.Е. Розена
Кондратий. По некоторым данным, на дочери П.Е. Занадворова намеревался
жениться другой декабрист, П.Н. Свистунов.
Иногда декабристоведы (Г.А. Невелев) отождествляют владельца дома с Ф.П.
Занадворовым; в действительности речь идет об отце и сыне. Фавст
Петрович, в отличии от родителя, оставил в сибирской эпопее декабристов
след весьма неприятный.
В николаевскую эпоху одним из первейших людей Иркутска был купец Ефим
Андреевич Кузнецов (1771-1851), многолетний городской голова,
золотопромышленник, меценат и благотворитель. Добрый друг ссыльных
декабристов, он оказывал им разнообразные услуги еще с 1826 г., когда в его
доме останавливалась ехавшая к мужу Е.И. Трубецкая.
На его племяннице (и наследнице, ибо детей у Кузнецова не было), Екатерине
Александровне, женился отставной горный отводчик, губернский секретарь
Ф.П. Занадворов. Составивший и сам на службе довольно значительный
капитал, он вошел в семью едва ли не богатейшего человека Восточной Сибири.
Как рассказывает Б.В. Струве, на чьи "Воспоминания о Сибири" всегда
опираются историки, "в то же время отец Занадворова, нижний горный
служитель Петровского железоделательного завода, проживал и умер там в
нищете, без помощи от состоятельного своего сына даже для его погребения.
[...] Занадворов воспользовался болезнью, постигшею Кузнецова в мае 1850 года,
вкрался к больному в доверие, сделался полным хозяином у него в доме и в
денежном сундуке, и старик уже более не вставал. Никто не сомневался, что
Занадворов, как говорили в Иркутске, уходит дядю своими о нем попечениями и
обратит в свою пользу все наличные его капиталы". Вскоре Кузнецов умер, а
Занадворов, как его душеприказчик, начал бесконтрольно распоряжаться
огромным состоянием.
По жалобе других наследников Кузнецова генерал-губернатор Восточной
Сибири Н.Н. Муравьев (будущий граф Муравьев-Амурский) поручил произвести
следствие своему чиновнику Д.В. Молчанову, незадолго перед тем женившимся
на дочери декабриста С.Г. Волконского.
"Произведенное Молчановым следствие, - продолжает Б.В.Струве, - раскрыло
преступные действия Занадворова [...] Между тем Занадворов, сделавшись
обладателем больших богатств, пренебрегая законами и всяким страхом
власти, сделал новое преступление: выжег леса в Олекминском округе Якутской
области на огромном пространстве, где пролегала дорога к его золотоносному
прииску. Занадворов сам даже не скрывал этого преступления и когда ему
напоминали о строгости генерал-губернатора [...] с насмешкою говаривал, что
он утопит генерал-губернатора в своем золоте. [...] Занадворов был вызван
следователем к месту пожарища, но не явился [...] говоря всем гласно, что он