Create successful ePaper yourself
Turn your PDF publications into a flip-book with our unique Google optimized e-Paper software.
у дочери. Елена Сергеевна, овдовев, после смерти Молчанова, вышла<br />
вторым браком за Николая Аркадьевича Кочубея; к ним ездили наши<br />
декабристы проводить лето.<br />
Второй брак Елены Сергеевны был временем безоблачного<br />
счастья и для нее и для ее родителей. Вообще можно сказать, если<br />
родители сделали все, чтобы дать своим детям «молодость светлую»,<br />
дети дали им «старость покойную». Трудно себе представить что-нибудь<br />
более ровное, тихое, чем письма того времени. Конечно, почерк Марии<br />
Николаевны уже не тот; из тонкого, нарядного, в струнку, он превратился<br />
в крупный, рваный, беспорядочный. Но и сама она была уж не та<br />
чернокудрая красавица, «дочь Ганга», которую перед отъездом в Сибирь<br />
рисовал с ребенком на руках Соколов. Теперь она была старушка, с<br />
гладко причесанными волосами, только на ушах закрученными в два<br />
локона. Седины не было; белый кисейный чепец обрамлял серьезное лицо<br />
и ложился концами на бархатную кацавейку. <strong>О</strong>стался прежний рост,<br />
остались удивительные глаза.<br />
В них осталась {166} прежняя грусть, и было много нового<br />
страданья и много новой мысли. «Говорящие глаза», сказал в своих<br />
«Записках» барон Розен; что-то дальнее и глубинное «говорит в<br />
последних ее портретах. Это прекрасно передал известный итальянский<br />
портретист Гордиджиани в своем посмертном портрете,<br />
воспроизведенном при «Записках» княгини Марии Николаевны. <strong>По</strong>ртрет<br />
этот писался во Флоренции в 1873 году по фотографиям, и, можно<br />
сказать, под диктовку моего отца, который сидел за спиной художника.<br />
<strong>По</strong>мню, как писались эти портреты деда и бабушки; меня, мальчика, отец<br />
водил в мастерскую. Гордиджиани был сыном известного композитора<br />
популярнейших в свое время романсов. Мой отец, обладавший<br />
прекрасным голосом и отлично певший, гуляя по мастерской, услаждал<br />
слух художника песнями его отца, в то время как тот рисовал его<br />
родителей. В особенности одну песенку любил я: «Ah, tempi passati non<br />
tornano piu» (Ах, прошлое время назад не вернется) ... Через много, много<br />
лет я снова услышал эту песню в устах дочери живописца, известной<br />
певицы Джульетты Гордиджиани ... <strong>По</strong>ртреты были в нашем бывшем<br />
доме на Сергиевской в Петербурге; где сейчас, не знаю ... Вернемся к<br />
нашему рассказу.<br />
В то время, о котором говорим, от княгини Марии Николаевны<br />
вяло некоторой строгостью; но это было то настроение, это не было ее<br />
отношение к людям. <strong>О</strong>на смотрела на чужую жизнь из глубины своего<br />
прошлого, на чужую радость — из глубины своих страданий. Это не она<br />
смотрела строго, а ее страдания смотрели из нее: можно все забыть, но<br />
следов уничтожить нельзя. И я думаю, что это причина, по которой<br />
домочадцы, служащие, гувернантки боялись ее. Говорю, что слышал, —<br />
сам ее помнить не могу, мне было {167} три года, когда она умерла в<br />
1863 г. Знаю только, что летом 1862 года родители мои приезжали<br />
навестить Mapию Николаевну, привезли и меня двухлетнего; и, когда они<br />
уехали и меня увезли, садовнику было приказано не мести дорожек в<br />
саду, чтобы не стирались , на песке следы от детских ног моих ...<br />
Расстроенное здоровье наших стариков заставило Сергея<br />
Григорьевича просить разрешения на поездку заграницу. Зимы 1859 и<br />
1860 годов они провели частью в Риме, частью в <strong>Париж</strong>е. В Риме, на<br />
кладбище Тэстачо, княгиня Мария Николаевна нашла могилу своей<br />
матери. <strong>По</strong>д Римом, в Фраскати, — могилу своей сестры Елены. В Риме<br />
же состоялась помолвка ее сына, моего отца.
Change language