almanah srk

РАДОВАН КАРАДЖИЧ. СИТОВАЦИЯ 179забыл, как только ты сказал, что это может повредить. Эх, сколько яшприцера выхлебал, чтоб её забыть, но едва ты мне сказал, что онаможет стать помехой на пути к власти, я её тут же забыл, будто её ине было никогда. Но слушай про ту старуху... про её мать, то есть...Мастерович. Ладно, давай рассказывай, только коротко и ясно.Радоица. И тогда эта бабка, понимаешь, смотрит на пелёнки.Пресекает все эти ура-патриотические восторги, смотрит на мои пелёнкии говорит: «Бросьте, не стоит!» Что – не стоит? Ничего невыйдет из войны с итальянцами. Вопите, блейте, сколько хотите, новойны не будет. Откуда знаешь, спрашивают они. Вижу, говорит, поэтим пелёнкам. По моим пелёнкам прочесть сумела. Вроде как покофейной гуще. «Что ты говоришь?» – спрашивают все разочарованно.Да так, повторяет, ничего из этого не выйдет. Тут ошибокбыть не может. Это она думает обо мне и о моём, так сказать, влияниина пелёнки. Вот так я предотвратил зло. Миру – мир. Даже когдая был маленьким, для меня не было альтернативы. А может, мы исваляли дурака с Триестом и Горицей. Риека-то нашей осталась, авот Триеста и Горицы мне жаль. Я всё думаю, не ошиблась ли случайнобабка.Мастерович. Слушай, история трогательная и поучительная,но прошу тебя, давай не будем вставлять её в биографию. Да и чтонам за дело. Если б мы тогда гибли за Триест, Горицу и Риеку, что«будут нашими навеки», теперь бы всё досталось словенцам и хорватам,а мы бы что с этого имели? Хорошо бабка сделала, только ненадо это афишировать.Радоица. Не бабка сделала, а я сделал, бабка только растолковала...Но было ведь и ещё кое-что.Мастерович. Ладно, рассказывай, но только если это что-товыдающееся.Радоица. Выдающееся, а то как же. Как не быть выдающимся,если связано со Сталиным. Хотели меня переименовать в Сталинко,но я не дался. Вырывался так, что отложили на потом. И вот однаждывсе наши переписались в больш-о-о-ой список, что, мол, поддерживаютСталина. И опять на неделю-другую про меня забыли. Яорал-орал «не-е-е-е-е-е-е-ет», и снова «не-е-е-е-е-е-е-ет», пока бабкане обратила на меня внимание и опять не заглянула в пелёнки. Ойой-ой,это вызвало переворот. Бабка не дала и слова сказать. Говорит,увидела, что положение опасное, опасней некуда. Тут-то она иупотребила этот самый список, чтоб меня в порядок привести, схватиладаже сталинскую фотку – ей-богу, и её употребила. И сию жеминуту – тут как тут, УДБа у дверей. Кто-то ей донёс, что составилитакой список, и бах – вот она уже у порога. Сбежалась чуть не половинатех, кто подписался. Все трясутся от страха. УДБа спрашивает:где список, где портрет Сталина и всё такое? Но бабка не растерялась,именно потому, что возилась со мной, и говорит: «Вот вам,значит, список, а вот вам и портрет». Я тут как захохочу, а как иначе– меня ж подтёрли, вот мне и хорошо. Тогда и УДБа засмеялась, и