Новак Джокович

он всегда был боссом. Его заслуга колоссальна независимо от того, нравится он вам или нет.
Он всегда пытался дать Ноле все, обеспечить ему самое лучшее, что он только мог, и Новак
знает об этом. Срджану присуще такое же стремление побеждать, как и Ноле, но Срджан –
чрезвычайно жесткий человек. Его недостаток в том, что он „сжигает за собой мосты“. Пока
ты на его стороне, тебе не на что жаловаться. С ним приятно выпить пива. Если ты ему
нравишься, все идет прекрасно, но если нет – значит, нет, и тут уже ничего не поделаешь.
Думаю, сам он о многом сожалеет».
Петрович рассказывает, что у него была устная договоренность о работе с Джоковичем
в течение трех лет и контракт на один год, однако он так и не получил никакой компенсации
за то, что его работа закончилась раньше запланированного срока. Но он, похоже,
не в обиде, – австралийской невозмутимости и несклонности к конфронтациям в нем больше,
чем сербского уязвленного самолюбия; он рад тому, что подал Джоковичу руку помощи
на пути к вершине. Хотя Петрович отказался от собственной карьеры игрока, чтобы
тренировать Джоковича, его главной целью всегда было создание школы тенниса в Сербии,
и теперь она у него есть – в Крагуеваце, примерно в 130 км к югу от Белграда. Присутствие
Джоковича на верхних строчках мирового рейтинга сделало школе Петровича такую рекламу,
какой можно только позавидовать. Вдобавок он некоторое время тренировал очередную
восходящую сербскую звезду, Николу Милоевича – следовательно, был причастен
к становлению двух игроков, способных изменить к лучшему положение тенниса в Сербии.
О том, в каких выражениях Джокович-старший увольнял его, Петрович говорит лишь
намеками:
«Мне не свойственно ненавидеть кого-либо, поэтому я действительно не понимаю,
почему Срджан порвал со мной именно так. Это было грубо, ему не следовало обращаться
с такими словами к тому, кто пожертвовал своей карьерой и буквально вложил душу в его
сына. Так нельзя заканчивать отношения. Срджан уволил меня, но ему было вовсе незачем
делать это таким способом. У нас в Австралии принято действовать вежливо
и дипломатично, я никогда не проявляю агрессивности, поэтому до сих пор не могу его
понять. Но, насколько мне известно, так он разрывает любые отношения. У Срджана
непростой характер, он легко взрывается. Если бы он не был таким вспыльчивым, если бы
давал себе время задуматься, он не наговорил бы всех этих слов. Но он просто взрывается
и не извиняется никогда. Просить прощения не в его характере. Я знаю, что он мгновенно
вступает в конфликт, стоит кому-то негативно отозваться о его сыне. Но когда кто-то хочет
сделать максимум для его сына и готов отдать за него почти все… Я не понимал и до сих пор
не понимаю позицию отца в этом отношении. В конце концов Новак повлиял на него, потому
что Срджан портил ему репутацию».
Взрослея, Джокович действительно все чаще брал командование на себя, но делал это
постепенно и исподволь. Случай с Петровичем наглядно свидетельствует, что выступать
против своего отца Новак даже не пытался, пока не обрел независимости. Петрович
вспоминает:
«Мы жили в одном доме во время отборочного турнира [в Уимблдоне], и когда
Джокович прошел квалификацию, я сказал: „Ну вот, теперь можно отметить квалификацию
пивом“. А Новак очень редко пил в таких случаях. Тогда я и объявил, что это наш с ним
последний совместный турнир. Мне предстояло встретиться с Срджаном после „Ролан
Гарроса“, и я уже знал, что этот „Уимблдон“ для нас последний… У нас обоих навернулись
слезы, мы обнялись. Я сказал: „Давай постараемся закончить на высокой ноте“. В тот год он
дошел до третьего круга, так что мы и вправду оказались на высоте. Главным оставался
Срджан, поэтому Ноле не мог принимать решения. Он знал, скольким семья пожертвовала