Vyigotskiyi_vyi_L_Psihologiya_Iskusstva.a6

ножны и дает совершенно новую мотивировку своей
медлительности. Он не хочет погубить короля, когда
тот молится, в минуту раскаяния.
Назад, мой меч, до самой страшной встречи!
Когда он будет в гневе или пьян,
В объятьях сна или нечистой неги,
В пылу азарта, с бранью на устах
Иль в помыслах о новом зле, с размаху
Руби его, чтоб он свалился в ад
Ногами вверх, весь черный от пороков.
…Еще поцарствуй.
Отсрочка это лишь, а не лекарство.
В следующей же сцене Гамлет убивает Полония,
подслушивающего за ковром, совершенно неожиданно
ударяя шпагой в ковер с восклицанием: «Мышь!»
И из этого восклицания и из его слов к трупу Полония
дальше совершенно ясно, что он имел в виду убить
короля, потому что именно король – это мышь, которая
попалась только что в мышеловку, и именно король
есть тот другой, «поважнее», за которого Гамлет
принял Полония. Уже о том мотиве, который удалил
руку Гамлета с мечом, занесенную над королем
только что, – нет речи. Сцена предыдущая кажется
логически совершенно не связанной с этой, и одна из
них должна заключить в себе какое-то видимое про-