Vyigotskiyi_vyi_L_Psihologiya_Iskusstva.a6

водов должен дойти автор, когда он в основу понимания
искусства положит критерий заразительности.
С этой точки зрения Бетховен не содержит никакого
определенного чувства, а пение баб элементарно и
заразительно весело. Прав совершенно Евлахов, когда
говорит, что если это так, «то самым «настоящим»,
самым «истинным» искусством нужно признать военную
и бальную музыку, так как та и другая заражают
еще более» (48, с. 439). И Толстой последователен:
он действительно наряду с народными песнями признает
в музыке лишь «марши и танцы разных композиторов»
произведениями, «приближающимися к требованиям
всемирного искусства». «Если бы Толстой
сказал, что веселость баб привела его в хорошее настроение,
то против этого положения ничего нельзя
было бы возразить», – справедливо замечает рецензент
его статьи В. Г. Вальтер. «Это значило бы, что с
помощью языка чувств, выразившегося в пении баб
(он мог бы выразиться и просто в орании, и, вероятно,
так и было), Толстой заразился их веселостью. Но
при чем тут искусство? Толстой не говорит, хорошо ли
пели бабы, но неужели, если бы они не пели, а просто
весело галдели, стуча в косы, неужели их веселость
была бы меньше заразительна, в особенности в день
свадьбы дочери».
Нам думается, что если мы сравним по заразитель-