Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

потом спасительное ли, пагубное ли безразличие, холод бесцельности
противиться судьбе, — в эту и в иные трещины и
травмы, вывезенные из дому и пронесенные сквозь войну в
изгнание. Впрочем, кто из нас, теперешних, принес в изгнание
родину гармоническую Мы ее не знали. Она мерещится
разве что тем давним беглецам, которые, уехав из края тенистых
еще усадьб и румяных еще тургеневских Хорь-Калинычей,
сохранили их образ навеки и вечную к ним любовь! —
Любовь к «до» и ненависть к «после», ибо «после» для них
уже перестало быть Россией. Я знал родину негармоническую,
родину усадьб разрушенных и кое-как, с протезами, поднимающихся
на другой уже лад, и тургеневских мужиков, в бедах
и ожесточении давно потерявших прежнее классическое
обличье. Свою родину я уже не мог изображать только черно-белым,
с осью, рассекающей ее на «после» и «до». Да и
не хотел: я любил ее и «до» и «после», «после», пожалуй, и
больнее любил, потому что сам был частью этого «после» и не
мог рассечь своего сознания по одному только временному
признаку. Все живое, хоть бы и негармоническое, всегда любят
больше, чем дорогих покойников, потому что такова и вообще
любовь, потому что любовь к музейному — не любовь
вовсе, а почитание, потому что любовь — никогда не пастораль,
потому что, как писал один поэт:
Землю,
где воздух,
как сладкий морс,
бросишь
и мчишь колеся, —
но землю,
с которою
вместе мерз, —
вовек
разлюбить нельзя.
#
Но — мимо' всех этих лирических отступлений, — какое подобрать
к повести замыкающее сюжетное звено Было оно
вообще