Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

Перед смертью Виолетты я все-таки Женю нашел. Это был
амфитеатр, левая сторона и самая глубь, которую зацепил я
биноклем совершенно случайно. Очевидно, дополнительно раздобыли
билеты и тут. С Женей рядом мельтешило несколько
знакомых, коридорно знакомых лиц. Антракт только начался,
и лица, поднявшись над рядами стульев, плыли влево, к выходу.
Я заторопился, почти побежал по путаным переходам
и лестницам... Было и недоумение, и будто неловкость навстречу,
когда подходил к зажатой между рядами студенческой
стайке, но все сменилось тревожным, глубоким, почти материнским
теплом, когда сказал: «Через пять дней еду».
— Пойдемте, Женя, в партер, у меня два места.
Она посмотрела виновато-просительно: ей не хотелось пере*
ходить, может быть — из-за костюма: была на ней новая шелковая
блузка, а юбка все та же, старенькая, коричневая,
истертая по швам. Оба мы разом взглянули на соседей, и билеты
мои ушли мгновенно: все понимали, что нам с Женей хочется
побыть рядом. И мы остались рядом.
Теперь я чувствовал справа от себя Женин теплый локоть
на вытертом бархате ручки. Говорить не хотелось. Когда потушили
свет, я видел, как Женя, зацепив носком за высокий
каблук, стянула одну за другой лакированные «лодочки» (очевидно,
взятые напрокат) и так и осталась сидеть с серыми пяточками
поверх задников. «Жмут, не мои!» — шепнула она
мне, повернув на секунду лицо. И положила потом горячую
маленькую ладонь на мою руку. Так просидели весь плакучий
последний акт. Трагическая музыка теперь, когда Женя
была подле, проектировалась на меня по-иному: да, разлука,
даже и смерть, все это близко, быть может, но эта милая рука
на моей — как якорек, который всегда, где бы ни довелось
быть, в какой ни на есть могиле, будет поддерживать, притягивать,
звать назад... — В таком, примерно, роде думалось.
Под неистовый рев и бесконечные выходы на авансцене
протискались мы сквозь гущу сектанток в коридор и на лестницу.
Ох, как много их оказалось, Жениных экскурсантов! И
— Чистяков, непременный спутник! Было неловко отделяться,
вместе вышли на строгую, чернильно-черную (затемнение!) Театральную.
И тоже не удалось, как хотел — пешком, а сели
всей кучей в синий трамвай, то есть трамвай с синими противовоздушными
лампочками, от которых все казались луннозаговорщицкого
цвета и даже говорили шонотом. Мы с Женей