Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

Нескучного сада. Я давно уже, шагая в ногу с индустриальным
строительством, установил, что самое подходящее место для
таких рандеву — станция метро в часы «пик». Там мы и просидели
остававшиеся у Жени двенадцать минут — на краснобурой
мраморной скамеище, спустившись в красно-бурый же
котлован смежного с «Охотным рядом» вокзала. По обе стороны
сплывали на нас тысячеликим оползнем прижатые одна к
другой головы; сплыв, выпрыскивались из лестничного раструба,
как из пульверизатора, обретая туловища, стремительно
бежали вправо-влево, в арки-воротца, к перронам. Пролетали
мимо нас опрометью, не видя. С глухим туннельным ворчанием
подходили поезда, визжали тормозами, шипели пневматическими
дверьми; скрежетнув моторами, убегали дальше.
Разом, как в ревю или в мейерхольдовском «Ревизоре» в сцене
взяток, — изо всех арок-проходов впрыгивали в вестибюль
приехавшие, кидались к эскалаторам, снова прессовались,
теперь уж затылками, и уплывали вверх. И все эти фигуры
— туда и обратно — глядели на нас, как в ничто, не замечая,
— мы были одни. А может быть (да, конечно, очень может
быть) не замечали их м ы, но не все ли это равно в данном
случае
Через двенадцать минут разговор был окончен. После очередного
Жениного: «Ну, пошли!» я уже стоял, прислонившись
к мраморной стенке, а сама Женя почему-то еще сидела, закинув
ногу на ногу, с раскрытой на коленях книжкой, свисавшей
вниз из руки. Книжка эта была учебник Лованько, в котором
Женя отыскала тоже «антинациональные» утверждения
о влиянии на русский литературный язык французского синтаксиса.
«Вот видите: у самого Лованько! А Чистяков... В общем,
надо ему возразить. Как следует. Это несправедливо. Мне
очень жаль Радова». — «Очень жаль Радова... Надо возразить»
— и было существом нашего разговора. А итогом было
то, что я согласился, по желанию Жени, выступить против Чистякова
и «в защиту науки» — на предполагаемом академическом
совещании («О нем говорю вам совершенно конфиденциально,
но, вероятно, на днях все равно будет объявлено», —
сказала строго Женя). Что ж, я был учеником Радова, очень
ему предан и привести несколько самоочевидных истин в опровержение
чистяковских домыслов ничего мне не стоило. К
тому же, если устраивалось совещание, то, будь оно даже только
инсценировкой, кто-то должен же говорить против, хотя бы