Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

гетом лиц. Я уже говорил, что от того вечера запомнились мне
главным образом лица: прямо передо мной, в небольшой нише
напротив, бледнее обычного лицо Радова, — его загораживали
головы сидевших ближе академиков Обновского и Черпы.
Справа от меня, стульев через пять-шесть, — складчатый
лоб и щеки Чистякова, дальше — насмешливое лицо Беленького,
еще дальше, это уже подле Лованько, — строго поджатые
губы Музы. Самое важное, самое значительное для меня
лицо тоже пряталось за чужими головами: Женя села у самой
двери, ей надо было сильно наклониться вперед или встать,
чтобы мы могли встретиться глазами. Отчего-то мигало электричество
в матовых лилиях большой люстры, — после бессонницы
и томления духа перед совещанием миганье это действовало,
как взвизг... Лованько, видимо, тщательно готовился к
выступлению: основной упор довольно ловко сделал на партийности
науки и ценности метода, оплодотворенного диалектикой.
Затем похвалил академика Обновского за патриотичность
изысканий о «Русской правде», а академика Мещанинова,
котировавшегося в то время на бирже генеральной линии
марксистом, — за новаторство. Все это, по смыслу его речи,
противостояло рутинной методологии Радова. Как опытный
пропагандист, свои заключения огородил он так густо рогатками
авторитетов, что возражать ему, не зацепив за эти рогатки,
было трудно, как при игре в бирюльки.
Лованько еще не кончил, как я уже получил записку от Чистякова
и, повернув голову, встретил его лицо — складки на
лбу так и ходили ходуном: он волновался. — «Будете ли вы
выступать, А. Ф. Если нет, — я тоже не буду». — стояло на
выдранном второпях из блокнота листочке. Вот как раскрывал
свои карты! Я с особым удовлетворением написал на обороте:
«Еще подумаю!» и пустил записку обратно по рукам.
Как и следовало ожидать, после пролога Лованько никакого
«оживленного обсуждения», как пишут репортеры, не получилось,
и высказывания рождались медленно и со скрипом. Сказал
что-то о научных заслугах Радова академик Черпа; 06-
новский сухо отвел похвалы научному своему патриотизму;
узкий, как спаржа, Мещанинов поскорбел о замедленности
проникновения марксизма в языковедение. Слушали их с напряжением
и, кажется, с разочарованием, я особенно: никто из
них даже мимоходом, локотком, не коснулся расставленных
Лованько рогаток — не взял под сомнение ни самого обвине-