Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

ный провал. А когда проглотил, не удержался: подойдя к перилам,
заглянул вниз, на нижний ярус, где она должна была
пройти. И действительно, тотчас мелькнуло в пролете голубое
плечо и стриженая схваченная на затылке гребенкой грядка
русых волос. Как много повыдумывали пословиц насчет платья,
которое будто бы «делает людей». Даже у Горького есть
что-то о том, что хороший-де костюм «украшает человека»,
дурной — «искажает его». А этот голубой многажды штопанный
на локтях и манжетах свитер, обрыжевшая по швам коричневая
юбка, обтянувшая девичью выпуклость бедра, —
нет, они ничего не искажают, — напротив, становится ясно,
что Жене никаких подчеркиваний, ничего украшающего к тому,
что она есть, не требуется...
И я тоже измазал ладонь о беленые парила — о то место,
где полминуты назад лежал Женин желтый букетик. Уперевшись
в них, все сторожил глазами сводчатые внизу пролеты.
Только потом догадался обернуться — посмотреть, не следит
ли кто-нибудь за этой неуместной в мои годы романтикой.
Увы! было кому следить: по коридору шагал Чистяков —
аспирант кафедры русского языка, невысокий, квадратный, с
мелкой по сравнению с размахом плеч головой и складчатым
лбом, — шагал и улыбался, злодей: видел! Должен сказать,
что он и в самом деле несет в моей повести две злодейских
нагрузки: злодей академический, как видно будет дальше, он
же и злодей романтический, ибо всюду и неизменно — на кафедре
и у вешалки, на вечерах самодеятельности и комсомольских
собраниях преследовал Женю, которая признавалась
мне, что боится его, как крыс. К беллетристической чести своей
должен сказать, что сам я неприязни к Чистякову не чувствовал,
— напротив: за его восторженность Женей прощал
ему даже несомненную бездарность и, когда в кулуарах кафедры
обсуждали, куда его девать, предложил пустить его по
античным языкам, т. е. в учителя латыни для какого-нибудь
фармацевтического техникума, — единственное употребление,
на которое он годился.
Какую это «статью» мог написать Чистяков, заинтересовавшую
Женю В стенной разве газете — Он прошагал мимо —
теперь я разглядел — какой-то торжественный, сам себе улыбающийся
(не до меня), чуть ли не снисходительно кинув