Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

дурным почерком, что ничего не понять. Он, редактор, запросит
знакомого в Австрии и мне сообщит.
Я стал ждать: теперь было уже две верных приметы: почерк
и болезнь — я припомнил, что Саша писал мне в Р., куда
перед самой войной уехал я читать лекции, что у него нашли
что-то неладное в легких и что он хочет проситься на юг,
в редакцию одной из крымских газет, — для практики и для
здоровья. Очень возможно, что там застали его немцы и вывезли.
Я ждал и все представлял себе, как мы с ним встретимся,
что вспомним и что он расскажет (позже ведь меня уехал
из Москвы).
Ждал я всю осень. А в декабре, кажется, пришел вдруг довольно
тяжелый, свернутый трубкой пакет — канцелярская
папка с бумагами. К ней прикреплен был листок — письмо.
Я прочел:
«М. Г.
По просьбе г-на редактора..., имею честь с прискорбием
сообщить Вам, что журналист А. Лаев, Ваш родственник,
скончался 20 ноября с. г. в санатории в К. (Австрия)
от туберкулеза легких. Он знал через меня о Вашем
запросе и очень обрадовался, собрался Вам писать,
но, повидимому, откладывал, ибо, как Вы знаете, этого
рода больные не отдают себе отчета в близости своего
конца. Движимого имущества после него не осталось.
Небольшой личный архив покойного, бывший в переданном
мне портфеле (не имеющем ценности ввиду изношенности
кожи) я при сем Вам пересылаю.
С совершенным уважением — М. К-ов,
б. штаб-ротмистр 12-го гусарского Ахтырского
Е. И. В. В. К. О. А. полка».
Таков был Сашин конец. «Движимого имущества не осталось».
.. Кроме папки. В ней, этой палевой, неровно выцветшей
папке, были слежавшиеся газетные вырезки, несколько
исписанных вкривь и вкось черновых полулистов и — старый
знакомый! — экземпляр Сашиной повести, правда, весь искалеченный
вырезками, исправлениями, вклейками и пометками
на полях — все тем же отчаянным почерком, в котором каждая
буковка, казалось, словно расколота молоточком, как орех,
либо сплющена в ниточку.