Повний текст - Інститут проблем сучасного мистецтва

СУЧАСНЕ МИСТЕЦТВО
нем отстойнике, а там, поэзия, музыка, и все
остальное оставленное такие, какие они есть
сами по себе. Кому расскажешь о духе времени,
довольствуясь лишь запахом мысли, если истина
никого не интересует. Для этого надо уметь
видеть и восхищаться, чтобы понять, что та же
Петербургская Академическая библиотека
работала в осажденном блокадном Ленинграде
всю войну и даже получала новые поступления,
и люди ходили в промерзшие залы, и это было
нормально!! Так же нормально, как исполнять
Третью «Героическую» Бетховена, немца,
в холодном зале под аккомпанемент взрывов
и это было естественно! Я рискую нарваться
на снисходительные ухмылки. А что остается
Жить так, как будто ничего не случилось Выдавать
перманентную истерику современности
за божественный не менее перманентный экстаз
Или нужник истории дезодорировать освежителем
воздуха, имитируя свежесть мысли
осторожными заявлениями, что «может быть
все не так уж и плохо, раньше то хужее было».
Историки одинаковые — «туалетные утята»,
с пятипроцентной скидкой, само собой, резвятся
на ниве просвещения, занимаясь дез информацией).
И когда пеняют на время, эпоху, чтобы
оправдать предательство, то неплохо вспомнить
прописи о том, что человек не продукт
обстоятельств, не продукт среды, он не животное
и превращает все во все, все формы движения
и их превращение в то, что нужно человеку,
как в сущее настоящее, а не приспосабливается,
отращивая по необходимости себе жабры или
клыки, поэтому можно свободно оставаться
собой, не пресмыкаясь в ближайшем и любом
другом времени, если тебе повезло и ты жил
в таком времени, когда быть человеком было
естественно, как дышать. Действительно, эволюционным
путем человек не выводится.
Не вылупливается из кокона природы, он даже
не революция, поскольку ре-волюция предполагает
некое основание. Человек как выражение
общественной формы движения материи приходит
ниоткуда, он сам создает себя и ничего,
2010, випуск сьомий
потому что и природа и существование материи
вообще и вечности с бесконечностью не являются
условием и причиной его бытия как человека.
Их наличное бытие и принципиальная
завершенность следствие бесконечной незавершенности
практики, которая делает все лишь
предикабилиями одной сущности. Из ниоткуда
в никуда, без заданных масштабов, на пределе,
который не делится на пространство и время,
вечность и бесконечность, не дробится на формы,
виды, фигуры, оттенки, атрибуты, краски,
звуки и так далее до бесконечности, возвращаясь
и превращаясь в единое движение, которому
ты принадлежишь, и все время в подробностях
не может быть утеряно. Имманентность и эминентность
без ограничений — вот достижение
случайной свободы, которая страшна, как и всякая
свобода, опасна, но не опасней смерти и беспричинна,
как любая свобода. Она — может
быть, «бытие-возможность» во всей полноте.
Не разрыв, — прорыв. Ты сам являешься переходной
эпохой, но которая не знает начальной
формы наличного бытия и то, во что она
разрешится.
Переходные эпохи, которые не знают, что
они переходные, поскольку представляют собой
вневременное чистое становление, а потому
основания их не в прошлом, не в форме утраченной,
и не в будущем, в которые они разрешаются
случайно, а не фатально, а именно в единстве
бытия ничто.
Становление, воспроизводящее свое движение,
обретает наличное бытие не в статике,
а в наличном бытии конкретного движения,
которое то же самое становление, но воспроизводящее
свою противоречивость в конкретности
превращения, а не его внешней формы,
являющейся как переход. Только оно не знает
определенности, и его пределы и границы
остаются наличным бытием существования.
Таково, к слову Возрождение, не являющееся,
говоря языком классической политэкономии,
формацией. Таковым являлся и Советский
Союз, вынужденный вопреки логике обыденно-
36