Повний текст - Інститут проблем сучасного мистецтва

Даже, если бы… Страшная сказка для очень старших научных сотрудников
Алексей БОСЕНКО
го сознания, здравого смысла, незаконно, против
исторической данности и сугубой внешней
необходимости, нехотя порождать иную форму
общественного богатства — свободное время,
которое, в своею очередь, вызывала гениальность
как таковую, воображавшуюся в этом пространстве
и превращавшей в нечто невероятное
даже посредственностей. Хотя невероятная
посредственность, непредсказуемая и ошеломляющая,
сплошь и рядом встречается. (Своеобразная
константа, постоянная бытия. Иногда
приходит мысль, что поголовная тупость необходима,
как щит, броня, спасение, защита от той
же тупости. В ней есть некая грация глупости,
мечтающей стать изящно тупой. «Отставленный
мизинчик, при прихлебывании «кофье»
из блюдечек». Таков весь жеманный «бомонд»,
считающий себя элитой.)
Там, где свободное время действительно
становилось пространством человеческого развития,
необусловленного ни целью, ни стоимостью,
(за ценой не стояли), ни прагматизмом,
не опосредованной даже формой и самого времени,
и формой форм, соразмерностью, гармонией
как самоцелью, и богатством в любом его проявлении,
там где со свободным временем поступали
соответственно его понятию и двигались
по контуру не вещи, а самого этого времени,
упущенного и неучтенного, не схватываемого,
наконец, там, где время это опредемечивалось,
а не овеществлялось, именно там и тогда создавались
шедевры буквально на пустом месте,
как если бы… Свято место пусто не бывает. Я не
говорю о непревзойденных образцах в живописи,
музыке, поэзии, литературы, филологии,
вообще науки, если хотите философии, эстетики
и психологии Да, философии и психологии,
в их настоящем настоящем, а не в понимании,
интерпретации и трактовке тусующихся девиц
и стильных мальчиков, читающих по складам
в соответствиями с предписаниями глянцевых
журналов вроде «Вопросов философии»,
«Вопросов психологии» или, того хуже «Науковой
думки».
Адорно с Беньямином со мной бы согласились.
Георг Лукач был бы куда категоричней.
(Настаиваю это не из пристрастия к Франкфуртской
школе, просто под руку подвернулись)
Да и смешной Лакан в свое время нет-нет
да и сверялся с Выготским. Даже если обвинять
советских философов в косноязычии, а это
не так, ни Ильенков, ни Библер, ни Батищев,
ни Канарский, ни Гайденко и многие другие
таковым не страдали, а по красоте и грандиозности
идей они намного превосходят все произведенное
западом за последние сто лет. Не то,
чтобы умнее, образованнее, сообразительнее,
но время другое и пространство иное. В самом
деле, почему тот же Адорно так и не выпутался
из своей критики, где он блистателен. Да потому,
что для того, чтобы диалектика ушла
в основание необходимо еще и своего рода ее
энтелехия, некое имманентное волнение души,
которое свою непосредственность сама о же
и производит создает как музыку не только
абстрактной свободой, произвольным шевелением.
Причем непосредственно, а не только
производной от живого движения, в котором
атрибуты, модусы, фигуры возвращаются, возвзращиваются
актуальной бесконечностью
в основание.
То, что происходит сейчас, — смерть музыки.
Я не оплакиваю великую смерть, я радуюсь
великой жизни. Все реквиемы всех времен
и народов, все мессы — это не после, а до — это
жизнь. Это очевидно любому мало-мальски
сведущему любителю, не говоря уже о тех, кто
«в теме». Объяснять все это барыгам с базара,
значит унижать предмет. То, что всплеск этот
оказал и продолжает по инерции оказывать
влияние на остаточное состояние объективного
духа ясно, и дела не меняет, хотя ясность
такая печальна. Только на критике и специализации
на оплевывании Советов паразитируют
миллионы, имея свой маленький и не очень
гешефт, говорит само за себя. Игра, кто смачнее
и дальше плюнет и, главное, за деньги, продолжается.
Не будь СССР, что бы делало современ-
37