Повний текст - Інститут проблем сучасного мистецтва

СУЧАСНЕ МИСТЕЦТВО
но это единичное суждение как общезначимое
и главное, его общеобязательность доказывают
насильно и средствами вполне эмпирическими
и не соразмерными.
В эпоху так называемых переходных периодов,
когда происходит перерыв постепенности,
пусть он даже длится века, — любая форма случайна
и отпадает от чистой сущности движения,
обосабливаясь как прошлая. Отработанная
отпавшая ипостась времени. Конечно никакого
«высшего» и «низшего» в бесконечности и вечности
нет. Любое время относительно в своей
последовательности, непоследовательности
и одновременности, как формы ничто. Однако,
в случае если некая отработанная или просто
превращенная форма (хотя все формы, коль
скоро они формы являются превращенными,
возвращаясь на круги своя в бесконечном самовоспроизведении)
тона становится возвратная
форма, то есть та, которая не может снять свою
определенность и уйти в основание, как разрешение
потенциальной и актуальной бесконечности.
Она вступает в антагонизм, мало того,
что внешне определенный, но еще и случайный.
Все против всех. Времена, любые, не только
прошлое настоящее и будущее, но все, замыкаются
отсутствием связей. Их противоречия
случайны, произвольны, слепы. Внешние и внутренние
границы дробятся до бесконечности,
смешиваясь, и тщетно пытаясь восстановить
порядок хаоса. Причем тщетность как самоцель.
Отражение отделяется от отражаемого и отражающего
с отражающимся. Возвратная форма
не может сняться и исчезнуть, она бессмертна
как раковая клетка, не может измениться и умереть.
Это негация как таковая, без второго отрицания
(хотя, когда говорят о законе «отрицания
отрицания» мало кто осознает, что нет никаких
двух отрицаний, что отрицание — это процесс
и так называемое «первое отрицание» оно же
и второе, как «не-иное», как то же самое отрицание,
своей определенностью, как некое нечто
снимающее себя. Огрубляя, когда снятие все
же происходит, как некое восходящее развитие,
2010, випуск сьомий
то свобода являясь снятой необходимостью
в предметном выражении как разрешение противоречия
пространства и времени в свободном
времени стремиться уйти в основание преодолев
и свободу и время, превратившись из инобытия
в простое качество, в атрибут и предикат
человеческой жизни. Но при этом оставляя
некий иррациональный остаток развития (реализовывая,
создавая и делая действительностью
одну возможность отрицается бесконечность
минус один возможностей, которые ведь тоже
отказываются от нас. Об этом когда-то писал
Игорь Ильин, столь любимый Мих. Лифшицем.
Кроме того, нет трех законов диалектики — это
единый закон даже не в трех ипостасях. Отрицание
отрицания, оно же и есть единство борьбы
противоположностей, и переход количества
в качество, кстати, и никаких обратно, что ясно
видимо только прошедшим школу В. А. Босенко,
хотя это элементарно. Все это единое всеобщее
развитие, впрочем всеобщность его относительна,
до тех пор, пока развивается. Законы диалектики
в свитии не «работают», да и простой
здравый смысл становится абсурдным). Эта
нисходящая ветвь ниспадает в произволе распада
к случайной свободе, смысл которой в неутоленной
жажде небытия, в стремлении к последней
единичности, которой она не достигает.
Здесь властвует уже не «бытие-возможность»,
а невозможность, и что парадоксально, невозможность
небытия. Это свертывающее, скукоживающееся
пространство имеет ряд странных
особенностей. Если в восходящей ветви
(условно будем так это называть) стремление
к исчезновению свободы, времени, вообще всех
форм в едином и в основании предполагает трагедию
и чистую эстетику, вне всякого заранее
положенного масштаба и условий. Причинноследственные
исчезают и чувства развиваются
в единое, что не обособляется в самодроблении
на все ведомые формы развития, то в «ниходящей»
напротив, происходит перевертывание,
когда ни актуальной, ни потенциальной бесконечности
(не двух бесконечностей, а одной
52