fwjefodjbmpcjt!lbufhpsjb! twbovs!fobTj

конструкции являются не личные позиции источника информации
(непосредственного владельца информации) и его адресата, а их
отношение к говорящему (в эвиденциальном аспекте этого текста - с
говорящим) с точки зрения самого говорящего.
2. В «чужой речи» различия с грузинским языком создает не
распределение частиц, а сама конструкция. Это различие между
современным грузинским литературным языком и сванским языком
особо важно с точки зрения эвиденциальности: в современном
грузинском литературном языке глагольные формы с частицей -mca не
используются, поэтому не существует конструкции с соответствующей
формой; в сванском же очень активными является соответствия
грузинской частице -mca частица -u/-oG… (об архаичности которой
свидетельствует идиоматика) и ее алломорфы, и конструкция благодаря
их наличию уже содержит косвенный ("иной") источник.
Соответственно, такие конструкции без специальных частиц "чужой
речи" передают только косвенноэвиденциальную семантику _
говорящий не является непосредственным обладателем информации,
источник информации внешний, "иной".
3. В сванском эвиденциальные скривы ареалом своего действия
почти в равной степени используют паратаксис и гипотаксис; в случае
включения в гипотаксис таких глаголов необязательно наличие союзов,
в некоторых случаях - и коррелятов.
Думаем, что данные сванского языка есть проявление такого
древнего явления, когда простые предложения только логически (а не
грамматически) соотносились друг с другом, когда "на ранних ступенях
развития языка вопросительное предложение асидентно было связано с
предложением, содержащим глаголы семантики чувства и говорения, а
вопросительная интонация представляла основу синтаксической
связи" (Дзидзигури 1989: 443; _ почеркнуто нами).
С точки зрения конструктивной специфичности особого внимания
заслуживает сложноподчиненное предложение с условной
подчинительной связью, которая представляется естественной только в
моделях древнегрузинского языка.
266
В период формирования гипотактической конструкции в сванском
языке целый ряд скрив уже должен был иметь значение
инференциальности (если она вообще является вторичным явлением),
указанные глаголы содержат понятие условности, сомненияпредположительности
(инференциальности, эпистемичности),
семантики «если» (именно той семантики, которую привносит
подчинительный союз в условно-придаточную часть предложения).
Таким образом, союз, в отличие от литературного языка, не был
обязательным (хотя, в современном сванском параллельно возможно
присоединение подчинительной связи с союзом, что больше похоже на
инновацию или влияние литературного языка).
По нашему мнению, сохранению в сванском языке сравнительно
архаичного типа (бессоюзной, бескоррелятивной) гипотактической
конструкции содействовали: а) наличие в языке инференциальных
глаголов, содержащих условную семантику; б) отсутствие мотивации
для создания новой сложной конструкции: письменный язык предъявил
другие требования, потребовал другого пространства (главнейшая
причина!), он развился более и в данном направлении; бесписьменный
язык же «воспользовался» особой эластичностью и информативной
содержательностью и многое отразил в органических формах;
соответственно, тип сложноподчиненного предложения сохранил
древнюю форму за счет сказуемого, выраженного специфическими
(инференциальными) скривами, хотя параллельно по аналогии с
литературным языком ( а не в обязательном порядке) постепенно
устанавливается усовершенствованная форма (с союзом, коррелятом).
Можно сказать, что процесс формирования гипотактической
конструкции в сванском еще не завершен, подтверждением тому
является сосуществование в языке нового и старого типов
анализируемой конструкции.
О взаимоотношении эвиденциальности и модальности в
международном языкознании существует три точки зрения:
а) эвиденциальность и модальность находятся в дизъюнктивном
соотношении (т.е. существенно различаются друг от друга) – в таком
случае говорят об эвиденциальности в узком понимании этого слова;
б) эвиденциальность и модальность находятся в инклюзивном
267