Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

224 ЕФИМ МАНЕВИЧ
БЕСЕДА С "МАЛЕНЬКИМ БУХГАЛТЕРОМ"
225
еще кое-что. Она говорит: "Я никогда об этом не слышала". Вот птичка!
Я, вообще-то, не хотел даже с ней разговаривать. Я говорю: "То,
что я сейчас говорю, вы же не можете в ваших газетах напечатать". —
Она говорит: "Как же! У нас демократия!"
— Вы знаете, в разговоре с вами я испытываю какое-то двойственное
чувство: как-будто мой собеседник — не тот человека, который написал
эту листовку. Язык уж больно разный. В листовке язык резкий,
грубый, черносотенный, а со мной вы говорите этак обтекаемо, с недосказками.
— Когда я выступаю как журналист, то я должен ставить точки над
i-, не ловчить, не кривить душой, потому что человек живет один раз и
совесть ему дается тоже один раз.
— А почему вы, кстати, Маркса не вспоминаете?
— Почему? Я скоро о нем серию статей дам.
— А вы знаете, Маркс тоже был антисемитом.
— Да, таким мелким.
— Вопрос на прощанье: если вы в Америке прозрели и боретесь за
возрождение русского народа, чего бы вам в Россию не вернуться?
— Я обращался год назад с просьбой, несмотря на то, что там никаких
перемен нет. Они нам отказали. То есть я — человек последоваттельный.
— Вам — это вашей семье. А семья состоит, простите, из кого?
— Жена и трое сыновей.
— А ведь сыновьм придется сразу в армию пойти, в Афганистан.
— Ну так в чем же дело?
— Вы считаете, что идти в Афганистан воевать — значит бороться за
возрождение русского народа?
— Я считаю, что власть лучше знает, где быть.
— Но вы утверждали, что власть в России сионистская. Значит, это
сионисты посылают русских солдат убивать афганских детей?
— Причем тут дети? Существуют интересы личные, частные, интересы
обывателей и существуют государственные интересы. Наши интересы
часто сталкиваются с государственными. Я, например, придерживаюсь
монархических взглядов.
Если отец говорит, что надо делать, то
дети должны слушаться. Благодаря этому Россия была могучей страной.
КОММЕНТАРИЙ НАШЕГО КОРРЕСПОНДЕНТА
Меня нельзя обвинить в русофобии. И даже некоторые из
моих друзей были русскими. Но в какой-то момент жизни повседневный
патологический антисемитизм, окружавший нас,
заставил меня уехать в Израиль.
Я считал, что с посконно-сермяжным русским шовинизмом
покончено навсегда, что единственное желание националистов
— избавить от евреев Россию, как они постоянно утверждают.
На самом деле все оказалось не так просто. В 1973 году
вспыхнула война Судного Дня. Хотя формально мы воевали с
арабами, на той стороне Голанских высот сидели "советники"
— мои вчерашние соотечественники, которых я мог прекрасно
слышать по рации, когда они переговаривались на языке Пушкина
и Толстого. На том же языке были отпечатаны инструкции
и листовки, впопыхах брошенные в блиндажах.
В СССР сионизм был объявлен врагом номер один. Антиеврейская
пропаганда становилась с каждым годом злее, циничнее,
требующей еврейской крови.
Таким образом стало ясно, что в лице советского режима
еврейский народ сталкивается ныне с проблемой, которой у
него не существовало со времен третьего рейха. И так же, как
в те годы, носителями этой опасности выступают не драматические
злодеи, а обыкновенные люди, поражающие, на первых
порах, своей невзрачностью.
Не нужно смеяться над маленькими бухгалтерами. Они начинают
обычно с невинных революционных кружков или
мюнхенских пивнушек для блага своего народа или всего человечества,
принося следом смерть и разрушение. Двадцатый
век должен был научить нас верить в силу идеологии, какой
бы вздорной она ни казалась на первых порах.
Тетенева надо читать и слушать не потому, что мысли его