Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

166 ЗЕЛИК ФРИШЕР
АМЕРИКАНСКАЯ МЕДИЦИНА 157
чество крови. Его доставили без пульса. Без артериального
давления. Первое заключение врача: безнадежен. Хирург быстро
осматривает пострадавшего и, несмотря на заключение
коллег, рискует его взять в операционную. Он вскрывает грудную
клетку и устанавливает, что у человека разрыв крупного
сосуда со сжатием легкого. Он останавливает кровотечение,
расправляет легкое и возвращает больного к жизни...
— Вам часто приходилось рисковать?
— Думаю, что я рисковал всю жизнь. Особенно последнее
время, поскольку очень много занимаюсь больными пожилого
возраста.
— А что такое дух больного? Вероятно, он крайне важен
для успешного лечения? Но не подрывает ли этот дух сам врач,
сообщая, например, больному его диагноз. Онкологическому
больному врач открыто говорит: "У вас рак... да еще с метастазами,
— да еще, — жить вам осталось, максимум, несколько
месяцев..." Как это согласуется с этикой врача?
— Дело в том, что по американскому закону врач обязан
информировать больного о его заболевании. Это, конечно,
очень непросто. Но что важно? Когда перед нами больной с онкологическим
заболеванием, первостепенное значение имеет
вопрос, как информировать больного. Если врач подходит
к нему и говорит: "Мистер Джексон, у вас обнаружен рак пищевода,
который уже послал свои метастазы в легкое, его невозможно
оперировать и вы погибните через три-шесть месяцев",
— это ужасная информация. С моей точки зрения, в таком
виде врач не вправе ее передавать больному. Но о том же
заболевании больному можно сообщить: "У вас имеется рак,
или опухоль пищевода, злокачественная, которую мы будем
лечить. Для этого необходима операция. Чтобы лечение было
более эффективным, мы начнем вас облучать и применим химиотерапевтические
методы. Будем надеяться, что вы выздоровеете."
Когда больной меня спрашивает, есть ли у него метастазы,
я отвечаю: "Да, у вас есть метастазы, но мы постараемся
во время операции их ликвидировать, убрать. — Или, —
если это не удастся, сделаем это с помощью химиотерапии и
других средств". Идея заключается в том, чтобы вместе с ин-
формацией дать больному надежду. В том случае, если ему сообщается
лишь голая отрицательная информация, он просто
не может ее адаптировать.
— Я хотел бы затронуть тему "Американский врач и бизнес".
При этом давайте исходить из реальности, которая существует,
а не из моральных императивов. Ясное дело, что врач
не должен продаваться за деньги или только и думать о деньгах.
— Нет, я совсем не считаю, что врач не должен думать о
деньгах.
— Мой вопрос: как сочетается лечение и бизнес, нет ли тут
противоречия? Если врач постоянно думает о деньгах, не возникают
ли ситуации, когда интересы больного приносятся на
алтарь бизнеса? Конечно, не жизнь больного, а, скажем, ход
лечения, который намеренно удлиняется, удорожается? И нет
ли тут преимуществ у бесплатной медицины?
— Что можно сказать? Советский врач воспитан под тенью
чеховского Ионыча. Ионыч был той остерегающей фигурой,
которая должна была постоянно останавливать врача от помышлений
о хлебе насущном и, тем более, о хлебе с маслом.
Но в той же самой России знаменитый ортопед лейб-хирург
Николая ll доктор Вреден однажды произнес совершенно циничную
для российского уха фразу (вы ее, возможно, слышали)
: "Лечиться даром — даром лечиться!"
Итак, я думаю, что в Америке врач может быть бизнесменом
и зачастую должен им быть. Труд врача здесь хорошо оплачивается.
Разумеется, и у него могут быть заработки, которые,
с моральной точки зрения, не приемлемы. Но хороший
американский врач, по определению, не будет заниматься грязным
бизнесом, просто за отсутствием необходимости. Обычно
он имеет достаточное количнство больных, у него прекрасный
заработок. Зачем ему делать ненужные операции или удлинять
срок лечения, или диагностировать несуществующие заболевания?
Если и существуют подобные явления, то они не
имеют места в хорошей медицине и относятся, как правило, к
плохим врачам, не имеющим достаточного количества больных.
К тому же подобного рода явления очень сурово пресекаются.