«Время и мы». № 38. 1979. EBook 2010 - Вторая литература

40 АРКАДИЙ ЛЬВОВДОСРОЧНЫЙ ЭКЗАМЕН 41— Самое неприятное — это страх. Не страх даже, а тревогакакая-то, беспокойство.Что ему сидеть здесь? Ведь это может черт знает чем закончиться.Да уж куда там, разве Лунц способен на человеческиепоступки! А почему, собственно, я должен спрашиваться унего? Друг я ему или не друг? Пойду к Чупруну и скажу:так, мол, и так, надо отправить человека домой, ФилимонГригорьевич. Кстати, сам он произносит "Григорович".— Филимон Григорьевич, у Лунца ревматизм, его домойнадо бы.— А вы что, за неграмотного?Ох, и не терплю я этого ехидства в серьезных разговорах.И всегда врасплох застают меня такие штучки: готовься неготовься — все равно врасплох.— Почему за неграмотного? Лунц — грамотный. Но грамотныетоже разные бывают.Ну, все, пошла высокая материя, психоложество, как говоритСашка, что-то вроде интуиции.— Послушайте, Орликов, займитесь своим делом. Ходатаитеперь не в моде, не то время.А каким своим делом, если на улице второй потоп? Нет уменя сегодня своего дела, кроме лунцевского.С ночи Сашку стала боль в ногах заедать. Не так, чтобыневтерпеж было, но неприятно все-таки. В руках тоже что-тотакое появилось — неловкость, отяжеленность какая-то.А утром солнце — эх, и солнце же!— Смотри, Сашка, солнце! На горе Арарат растет красныйвиноград!— Борис, мне в город надо.Странно, двадцать лет уже по земле топаю, а простейшихвещей понять не могу: у меня радость, а у Сашки — боль.У Сашки Лунца, моего друга. Сашка, солнце, смотри, какое!— Паскудно мне, Боря.Эх, черт с ними, с этими психоложескими па, пойду к Чупрунуна поклон.— Постой, Борька, я сам.Борька — это уже другое дело, а то Боря, Боренька — воспитанныймальчичек из детской.— Лунц, у вас температура?Лунц не знает, есть у него температура или нет. Скореевсего, нет. Ну, может, тридцать семь и одна, тридцать семь идве. Не больше, во всяком случае.— Кстати, тридцать семь — это еще норма. Десятая туда, десятаясюда. А вам обязательно надо ехать, Лунц?Нет, Лунцу вообще не надо ехать. Просто он не в своейтарелке, а врач предупредил его...Но ревматизм — хроническое заболевание. А вслушиватьсяв каждый чох глупо.— Разве не так, Лунц?Разумеется, так, именно так, именно, именно, именно...На поле Сашка приободрился. Он разошелся до того, чтона полном серьезе стал доказывать психогенную системуревматизма. Кто его знает, может, он и прав, может, гром имолния в самом деле не электричество, а попросту прогулочныезабавы Ильи-пророка.На следующий день Сашку отвезли в город. Чупрун поехалс ним. Сашке дали койку в лучшей клинике психоневрологическогоинститута. Это, говорят, удается не всякому. Дажеесли у больного отнялись ноги.Чупруну удалось.А у Лунца всего-навсего парез нижних конечностей. Накостылях он уже сейчас свободно передвигается. А в недалекомбудущем возможно даже стопроцентное восстановление.Ну, а пока на костылях. Паралитики, так те просто убеждены,что Сашка под счастливой звездой родился. Черт его знает,может, они и правы: звезды-то по-разному видятся нам,людям Земли.2Сначала я не поверил: диаматчик, философ доцент Чупруни вдруг замдекана на физмате. Ирка Котова мне прямо поднос бумажку сунула: на, болван, читай. Смотрю, верно, внизунаписано: зам. декана физико-математического факультетадоцент Ф.Чупрун; Ф.Чупрун в скобках, а впереди подпись,персты на три. Такую не подделаешь.