«Время и мы». № 38. 1979. EBook 2010 - Вторая литература

164 B.C. ЯНОВСКИЙлюбил подчеркнуть, что никогда не получал субсидий и подачекот общественных организаций. Ему приходилось писатьдва подвала в неделю для "Последних Новостей". Даже фельетоныего и очерки свидетельствовали о подлинной культуреязыка.Вообще, русский язык — это живая болячка отечественныхписателей: все поминутно упрекают друг друга в безграмотности.Когда-нибудь я соберу и издам антологию отзывоводних знаменитых сочинителей относительно грамматики,синтаксиса и даже орфографии других не менее удачныхсовременников. Это будет воистину грустная и поучительнаякнига.Начиная с Пушкина, утверждавшего, что Державин писалпо-татарски, вплоть до Ремизова, подчеркивавшего острымкарандашом в журнале очередные ошибки Бунина и Сирина —в русской словесности тянулась сплошная и безобразная междоусобица,напоминающая лучшую пору смутного времени.Упрекать больших и даже классических писателей в незнаниисобственного языка редко позволяли себе литераторы западногомира.Есть общий уровень французского языка, которого достигаютвсе молодые люди, кончившие лицей и сдавшие башо;художники сверхкласса, вроде Пруста или Андрэ Жида, пишутлучше или чище: здесь тайна стиля... То же, по-видимому,происходит в великой английской культуре; юнцы, кончившиеКембридж или Оксфорд, могут иметь различные симпатиии верования, темпераменты и стили, но это не коснетсяоснов языковой культуры. И главное, им не нужно идти научебу к своему мужику, чтобы усовершенствовать или освежитьречь.Гениальный стилист Джэймс Джойс кувыркается на канате,тогда критика именно это отмечает: акробат!.. Если женеудачник не прошел общепринятой школы, то это так очевидно,что не стоит распространяться: приличные собеседникине замечают, когда рыгают в гостиной.Как общее правило, на Западе писатели о писателях еслии высказываются, то с подчеркнутой вежливостью и осторож-ПОЛЯ ЕЛИСЕЙСКИЕ 165ностью, принятыми между соперниками на дуэли. Ибо всемясно, что современники являются конкурентами: отрицатьэто могут единственно ханжи и лицемеры.Только в русской литературе, где претензии относительномогучего, богатого, великого языка превышают все другиедомогания, только там, из всех великих литератур, писателисплошь и рядом затевают между собою драки, не брезгуя дажеприемами ломовых извозчиков.И объясняется это совсем не тем, что Достоевский — мистик,а Салтыков-Щедрин — либерал, или наоборот.Зависть — вполне реальная и общечеловеческая черта.После грехопадения, зависть, ревность, честолюбие подтачивалине только русскую, всеобъемлющую душу. Но к западуи к югу от Рейна, в особенности в англосаксонском мире,всем ведомо, что если один модный писатель начнет подсчитыватьпромахи другого, то делает он это совсем не по соображениямблагородной незаинтересованности. (Даже ссорамолодого Толстого с Тургеневым пример того же порядка.)Зная все это инстинктом воспитанных людей, англосаксонскиеписатели вообще воздерживаются от критических выступленийпо адресу своих соперников.Впрочем, кроме низкого уровня культуры и дурных русскихнравов, тут налицо еще одно обстоятельство, котороеследует отметить... Судя по свидетельству весьма авторитетных,хотя и заинтересованных лиц никто по-русски не пишетправильно. Получается, что грамотно на нем пока еще невозможноизъясняться: иными словами, этот язык еще находитсяв стадии образования, развития.Великим, могучим, совершенным я назову язык, которыйзнают в совершенстве академики, а не мужики; великий, могучий,культурный язык должен иметь вполне законченныйакадемический словарь, переиздающийся с дополнениямикаждые пять-десять лет... (Старое издание можно купить нарынке за гроши.) Увы, это все достояние только англичан,французов, американцев.