«Время и мы». № 38. 1979. EBook 2010 - Вторая литература

170 B.C. ЯНОВСКИЙПОЛЯ ЕЛИСЕЙСКИЕ 171нимать, что именно раздражает меня в Ремизове и в его окружении...Какая-то хроническая, застарелая, всепокрывающаяфальшь. По существу, и литература его не была лишена манерной,цирковой клоунады, несмотря на все пронзительноискренниевыкрики от боли.В этом доме царила сплошная претенциозность... Вечныенамеки на несуществующие, подразумеваемые обиды и гонения.Все "штучки" Ремизова, вычурные сны и сказочныемонстры, в конце концов, били мимо, как всякий неоправданныйвымысел. Он быстро заметил перемену во мне и пересталнадоедать своими рисунками, снами и неопределенныминамеками. Стал гораздо откровеннее, проще и ближе.Любопытно, что приблизительно через такое же разочарованиепрошли многие наши литераторы, вначале обязательновлюблявшиеся в Ремизова: иные даже кончали подлиннойненавистью, не вынося этой ложно-классической атмосферы.В конце двадцатых в начале тридцатых годов Ремизов былкумиром молодежи в Париже. А через несколько лет о немуже все отзывались с какой-то усмешечкой и редко к немунаведывались. Как ни странно, о Ремизове часто отзывалисьтаким образом:— Вот подождите, я когда-нибудь сообщу всю правду пронего.Правды, впрочем, особой не было... Кроме той, что Ремизовпостоянно апеллировал к истине и искренности, а самнепрестанно "играл" или врал.Говорили, что Серафима Павловна Ремизова-Довгелло,страдавшая сплошным ожирением тканей, оказала на мужаблагодатное влияние. Она преподавала древнюю русскуюпалеографию, и кириллица Алексея Михайловича, да и многодругих штучек от нее!Я в жизни часто убеждался, что так называемое "спасительное"влияние дам в действительности почти всегда являетсяпопыткою задушить своего спутника под благовиднымпредлогом. Это верно от Данте с Беатриче вплоть до Оцупас его красавицей (впрочем, Данте имел еще других, болеесерьезных поводырей).