«Время и мы». № 38. 1979. EBook 2010 - Вторая литература

158 B.C. ЯНОВСКИЙПОЛЯ ЕЛИСЕЙСКИЕ 159Есть такое выражение во Франции — brave femme: это национальныйидеал женщины. Днем — хозяйка, ночью — жена, выполняющаявсе Богом положенные обязанности, толково иохотно. Эти femmes, матери семейств и любовницы инвалидов,сидят в кассе метро, продают билеты, но сверх того ещевяжут свитер или складывают "патроны" — для кройкиплатьев! Она не прочь согрешить и повеселиться, но не в убыток,а наоборот, повысив месячный заработок. Своего hommeона не предаст! Переспать с другим, не вынося добра из дому,не грех; она и хахалю позволит порезвиться в меру. Если ейповезет в жизни, она станет хозяйкой литературного и политическогосалона.Я часто представляю себе "брав фам" других народов: ведьна них держится быт, семья и даже государственный порядок...Конечно, мать Мария тоже brave fille, только русская: сбомбами, стихами, проклятыми вопросами, символизмомили церковным пением.Сравнительное изучение этих "брав фам" разных национальностейпоможет разрешить многие исторические загадки идаже бросит свет на будущее, скажем, китайской империи.В круг французской идеальной brave femme входит тяжелый,добросовестный труд на службе, затем дом, семья,homme, и тщательный туалет intime (активная и веселаясексуальная жизнь сама собою подразумевается).В спокойной, хозяйственной, мужественной, всегда добродушной,румяной матери Марии, с ее прошлым поэта, анархистки,а настоящим — практичной строительницы подворья,игуменьи, мне чудился некий идеал русской brave femme— вечно живой Марфы Посадницы, способной, конечно, вслучае нужды, солить грибы, доить коров и даже рыть метро.Из западных святых она мне больше всего напоминалаТерезу Авильскую (Жанна Д'Арк не укладывается в русскуюдействительность).То, что мы слышали о деятельности матери Марии, наполнялосердца чувством благодарности... Чтобы накормитьсвоих нахлебников, она ночью отправлялась с двухколеснойтележкой в Halles. Там "французики из Бордо" ее уже зналии давали безвозмездно остатки зелени, овощей, а иногда сыраи мясных отбросов с костями. (Площадь вокруг Halles надлежалоочистить, вымыть — до восхода солнца).Погрузив всю эту пахучую прелесть, мать Мария торжественновозвращалась из похода, помогая еще своему кухонномумужику или "шефу", бывшему туберкулезному и душевнобольному катить тележку.Как общее правило, ее пансионеры — отставные алкоголикии штабс-капитанские вдовы — мать Марию не любили и частосварливо учили хозяйку истинному православию, подлинномусмирению и даже экономии. Некоторые ходили жаловатьсято в церковные инстанции, то в полицейские: писалиобразцовые русские доносы. Думаю, что святость матери Мариисказалась в мирное время в ее доме не в меньшей степени,чем потом в немецком застенке.Помогал ей в "Православном Деле" Пьянов: тоже оченькрасочный человек, чем-то напоминающий американскогопротестанта или квакера. Вообще в США много похожего наРоссию и опыт prombition по наивности своей не уступаетленинской революции. Только американская brave fille стоитособняком, постепенно вытесняя своего самца. Это она с Библиейи ружьем в руках пошла на дальний запад, распеваядемократические гимны и рожая детей.В своей церкви на рю Лурмелль мать Мария сама раскрасилавитражи, изучив секреты средневекового мастерства.Ее церковь казалась декорацией к Борису Годунову, что многим,вероятно, нравилось (как в опере "Борис Годунов" —церковные мотивы).Не доходили до меня и стихи матери Марии; она их продолжаласочинять. Даже ее прозу я не мог оценить по достоинству.Можно было ожидать, что человек с ее духовным опытомрасскажет гораздо яснее и убедительнее про "МистикуЧеловекообщения". Статью под таким заглавием она дала длянашего первого сборника "Круга". С одной стороны: несомненныйрелигиозный опыт... А с другой: так мало внятного иценного для действительного питания. Разумеется, вопрос неставился, печатать или нет труд матери Марии: мы с благо-