М. А. Алданов. Загадка Толстого. Берлин. 1923 ... - TopReferat

36 Глава IIIжескин закон отличается от формального человеческогозакона? Не вправе ли мы сказать, что приговор вынесенАнне точно в мертвом кассационном суде, где делане рассматриваются по существу? Не вправе ли мы подумать,что мысль, выраженная в эпиграфе романа, большепохожа, на злую насмешку, чем па справедливый Божес кий приговор ?А сам Алексей Александрович Каренин? Яркостьизобразительного гения Толстого так велика, что читателюнавеки передалось то чисто физиологическое отвращение,которое чувствовала к своему мужу Анна. Пам противныхрящи его ушей, его тупые ноги, белые мягкие рукис напухшими жилами, трещание пальцев, его визгливыйголос. Когда ровно в двенадцать часов ночи он, вымытыйи причесанный, проходит в туфлях в спальню, н «особенноулыбаясь», говорит Липе: «пора, пора», в нас- пробегаетсудорога легкой физической тошноты . . . Когда Карелиисовершает самоотверженный подвпг прощения, которымочевидно хочет восхищаться Толстой, этот добродетельныйчиновник умеет и христианское чувство облечь вканцелярскую форму. — «Я должен», — говорит он Вронскому,— «вам объяснить свои чувства, тс, которые руководилимной и будут руководить, чтобы вы не заблуждалисьотносительно меня... Не скрою от вас, что,начиная дело, я был в нерешительности...» , и так далее. . . Точно ои речь произносит в комиссии об орошенииполей Зарайской губернии. Мы даже плохо веримтому, что оп несчастлив. После тяжелого объяснениямежду Каренипыми, «Анна легла на свою постель и ждалакаждую минуту, что он еще раз заговорит с пето. . .Вдруг она услыхала ровный и спокойный носовой свист.В первую минуту Алексей Александрович как будто испугалсясвоего свиста и остановился; но, переждав два,дыхания, свист раздался' с -новою, спокойною ровностью».Если Вронский неприятенз тем, что в нем на первый планвыдвинуто красивое, выхоленное, здоровое человеческоетело, то неизмеримо противнее своей безкровностыо Карении,которому совершенно1чужд голос физической стра­