М. А. Алданов. Загадка Толстого. Берлин. 1923 ... - TopReferat

62 Глава Vхотя принципы последнего, как известно, не входили в программуэллинского мудреца. А Эпикура вдобавок i ерзалистрадания, не уступавшие мукам Ивана Ильича1). Дачто Ларошфуко, Эпикур! — мысль ведь сама по себе естьрелигия, — обыкновенный душегуб, с помоста гильотиныспокойно советовавший толпе: n ’avouez jam ais, безыдейныебандиты, вроде Бонно и Гарнье, перед лицом смертисплошь и рядом обнаруживают совершенное бесстрашие,до которого весьма далеко многим верующим людям. Мыне можем проникнуть в тайны того, что составляет природунервной силы, и пе имеем никакого права подставлятьпод этот икс наши этические схемы, как бы они пи казалисьнам убедительными. А Толстовская схема вдобавок нетолько ие убедительна, она непонятна.Иван Ильич, как Иов/ в последний момент спасается чудеснойсилой веры. Но Иову за веру дается награда в этоммире в форме тех же осязательных материальных благ,которых зачем-то лишила его таинственная воля Иеговы.Иван Ильич в здешнем мире не получает никакой награды,а о мире потустороннем Толстой говорил мало и неохотно.«О загробной жизни», замечает он, впрочем, весьма определенно,«мы знаем то, что она существует». Это оченьутешительно. Но дальше такого утверждения Толстой непошел: его инстинкт реалиста, конечно, исключал воз­*) Об этом свидетельствует его знаменитое прощальное письмо: «ЭпикурЭрмарху привет. Я пишу тебе в счастливый день, — последнийдень моей жизни. Меня томит такое мучение, которого не может увеличитьничто. Но, борясь со страданиями тела, я провожу в уме радостноевоспоминание о моих открытиях. Ты же, чтобы лишний раз показатьсвою давнюю любовь ко мне и к философии, возьми иа себя заботу одетях нашего друга Метродора». — «Оп умер», говорит Гюйо, «улыбаясь,как Сократ, но с той разницей, что последпий лелеял прекрасную мечтуо бессмертии и, отвернувшись глазами от жизни, видел в смерти лишьвыздоровление. Эпикур же скончался, вперив лицо в существование, котороеон покидал, собирая в памяти всю свою жизпь и противопоставляяее близящейся смерти. В его мысли как бы запечатлелся последнийобраз прошлого; он смотрел па него с благодарностью, без сожаления,без надежды. Потом все сразу исчезло, — прошлое, пастоящее, будущее,— и он почил в вечном уничтожении». (М. Guyau. La Morale сГЁркиге.4-me ёс1Шоп, p. 120).