От Камбоджи до Камчатки оставляем отпечатки

- Я твоему Ваньке уши-то оборву по самую задницу, когда карантин
закончится. И ремнём отхожу. Не побоюсь воспитательниц
и другое начальство! Куда они только смотрят?!
Короче, не скучают в дороге старый да малый. Ведут развлекательно-воспитательные
беседы. И вдруг дед Петро, глянув в окошко
вагонное, начал сомневаться во времени суток. Солнце должно задорно
подниматься над лесами и полями, оно устало к горизонту
жмётся.
И спросить не у кого, в какую сторону светило путь держит:
кроме пустых скамеек, в вагоне одна бабка находится со стервозным
видом. Обратись к такой, обзовёт при внучке алкашом, который
день с ночью не соображает.
Прилип дед к окну, следит за движением солнца, куда оно наладилось?
Под купол неба? Или за край земли?
И как ни хотел, дабы сбылось первое, как ни подгонял: «Ну, давай,
иди вверх!» - расстояние между горячим шаром и горизонтом
не увеличивалось, а наоборот...
- Дед, знаешь, что такое любовь крутить?
- Отстань ты, банный лист! Я запутался - утро или вечер
сейчас?
- Какая разница?
Разницы деду, неработающему пенсионеру, и Юльке, дошколятнице,
не было никакой. Кабы не существенное обстоятельство: последняя
вечерняя электричка до дач не доходит шесть километров.
«Заночуем в посёлке, - постановил про себя дед Петро, окончательно
убедившись, что на дворе вечер, в ночь переходящий. - Где
мы, разведчики, не пропадали».
Слишком хорошо разведчик подумал о поселковских. Те ненавидели
дачников лютой ненавистью. Жили, горя не зная, многие
годы. Сами по себе. Что хочу, то и ворочу. Вдруг полчища чужаков
нагрянули.
Вокруг посёлка до горизонта нарезали дачных участков. И закатилось
тихое счастье. Машины снуют. Электрички толпами народ
туда-сюда возят. Жизнь, как на вокзале.
Отсюда попытки деда напроситься на ночлег кончились плачевно.
Даже наличие внучки не разжалобило аборигенов. А вокзальчик
на ночь закрывался.
- Стрелять вас надо, куркулей! - заругался дед.