От Камбоджи до Камчатки оставляем отпечатки

Неужели так силён диавол, так может вывернуть здравый
смысл?
Листаю книгу святогорского старца Паисия: «Диавол обладает
не силой, а злобой и ненавистью. Всесильна любовь Божия... что бы
ни делал диавол - в итоге он всё равно обломает себе зубы о краеугольный
камень - Христа... Помните Ирода? Он убил четырнадцать
тысяч младенцев и пополнил небесное воинство четырнадцатью
тысячами ангелов... Диавол обломал себе зубы!»
Таня-Клава - поздний ребёнок, отец - фронтовик. После войны
много лет колесил по большим стройкам. Тогда их называли
всесоюзными. Страна возводила гидроэлектростанции, металлургические
и химические комбинаты... На строительстве Каракумского
канала Клавиному отцу пришёлся по вкусу туркменский
головной убор - тюбетейка. С той поры, как повернёт солнце на
летнее тепло, щеголял только в этом восточном головном уборе.
Клава в школе, был детский грех, стеснялась папу. Во-первых, заметно
старше остальных родителей, едва не дедушка, во-вторых,
чудаковатый, взять ту же тюбетейку. Зато на День Победы гордилась
отцом. Он доставал из шкафа пиджак с орденами и медалями,
шёл на митинг, а потом любил гулять по Лиманскому району. О бязательно
с дочерью. Ей нравилось, незнакомые люди подходили
к отцу, поздравляли с Днём Победы, дарили цветы. В последние
годы отец 9 Мая обязательно прикалывал к лацкану георгиевскую
ленточку: «У меня дед по маме, Андрей Ильич, был Георгиевским
кавалером».
Похоронив отца, Клава завела традицию - на День Победы
ехала к нему на кладбище, крепила к рябине, что свешивала ветви
над памятником, георгиевскую ленточку. Не изменила себе и когда
киевский пробандеровский майдан крикнул «ату» символу славы
русского оружия. Георгиевские ленточки приводили в бешенство
майдановцев, так на красную звёздочку советских солдат реагировали
когда-то бандеровцы... В 2014-м на День Победы Клава взяла
с собой на кладбище Татьяну Николаевну. Та встала поодаль от
Клавиных родных могилок, в случае чего - предупредить подругу.
Клава привязала ленточку к ветке рябины, расправила. Отец и мать
лежали каждый под своим гранитным памятником. На портрете матери
выражение лица менялось. Иногда казалось - сердится. В другой
раз смотрела на дочь ободряюще ласково. Клава долго выбирала