От Камбоджи до Камчатки оставляем отпечатки

С Толей мы будто находились на капитанском мостике океанского
лайнера. Огород шёл под уклон, заканчивался невысоким забором,
сложенным из битого серого от времени ракушечника. Сразу за забором
начинался крутой спуск в широченную балку, футбольное
поле выглядело на ней маленькой заплаткой. Дальним краем балка
упиралась в село, оно забирало вверх к величественному храму, обегало
его и шло дальше. Село утопало в зелени яблонь, вишен, абрикосов.
Южным колоритом смотрелись среди садов крыши под красной
черепицей. Такого в родной моей Сибири не увидишь. Золотые
купола церкви венчали высокие кресты. Под их сенью через дорогу
от церкви стоял невидимый отсюда дом прадедушки и прабабушки
по маме.
Хотелось сидеть в созерцательном настроении, любоваться догорающим
над селом вечером, пить потихоньку вино, вплывать в тёплую
темноту южной ночи. Но Толя горячился, не мог он спокойно
рассуждать об агрессивном отношении к его родной Украине галичан.
На что я говорил: как хорошо, что святой Александр Невский в
своё время не поддался на уговоры папских посланников, не пошёл
под защиту Европы, сверхмудро решив, что лучше унижаться перед
тогда ещё язычниками татаро-монголами, чем пускать в свои пределы
христиан-католиков. Даниил Галицкий, искренний радетель
православия, в отличие от Невского купился на посулы братьев во
Христе, пошёл под их защиту, в результате получилась Галиция, которая
и Польшей не стала, и от Руси оторвалась навсегда. Для Польши
галичане вот уже почти восемь веков недохристиане, которых
и на порог-то пускать не стоит. Как тут не вспомнить слова Тараса
Бульбы: «Ну, и что тебе дали, сынку, твои ляхи?» Бандере было на
чём строить свою политику ненависти, она, во-первых, именно на
поляков была направлена, потом уже на «советы» обратилась. И те,
и другие мешали галичанам верховодить, а так хотелось, да бодливой
корове Бог рога не зря не даёт.
Я говорил Толе, что когда-то в студенческой молодости, будучи
на практике в Прибалтике, открыл для себя простую истину: есть
государственные нации, а другим не дано это качество. Почему?
Толстовский Платон Каратаев говорил: «Не нашим умом, а Божьим
судом». Но гордыня человеческая не хочет примириться с таким
раскладом. Она раздувает комплекс неполноценности, гнилость диавола
проникает в душу. Негосударственная нация по ходу передела