От Камбоджи до Камчатки оставляем отпечатки

- Ни разу не ранило? - спросил, справившись с задачей.
- Везло. Вдвоём стоим. Вдруг очередь, он падает, я следом, чтоб
думали - убит. Потом поднимаюсь, а товарищ - без движения...
- Всю войну считал - заговорён! - тяжело вздохнул дед Петро. -
Глушило, засыпало землёй, но ничегошеньки серьёзного. Думал, отвоюю
без царапины, а вышло - без ног. Судьба... Но главное, Жека,
расстреляй меня комар, не война, а манёвры.
- Нинка не дождалась меня. О матери столько не думал, как о
Нинке. Она в Германию на заработки уехала и за немца выскочила.
- Не рви сердце, Жека!
- А рви карман?
- Во-во! Нинки-картинки - товар приходяще-уходящий. А ты
живой вернулся, Жека, живой! С руками и ногами. Остальное...
Дед Петро махнул рукой, дескать, остальное приложится. И по
идеально точной траектории закруглил жест у стакана. Выпил. На
закуску хлопнул себя по протезу:
Эх, милка моя!
Шевелилка моя!
Полюбила ты мене!
На постели у себе!
- Свои ордена в сорок шестом выкинул, перестали за них платить,
сгрёб и выбросил...
- Я тоже медаль ни разу не надевал.
ГРИБЫ НА ЧЕТЫРЁХ КОСТЯХ
«Как день с утра не задастся, - вспоминал дед Петро войну, -
так, расстреляй меня комар, до ночи наперекосяк... В то утро ложку
посеял. Рассчитывал с ней Берлин брать, с Калининского фронта
вместе, а тут обыскался - нет...»
А ещё, рассказывая про тот роковой день, говорил: «Наши враги -
жадность и лень». Напирал на первую часть мудрости. По жизни
Петро был мужиком рачительным, но на войне не жадничал, не
гонялся за трофеями. Ни в Польше, ни в Германии. Помнил завет
матери: «Чужое не тронь - руки отсохнут». Мужики таскали в сидорах
костюмы, отрезы. Петро одни часы швейцарские имел. А тут