От Камбоджи до Камчатки оставляем отпечатки

- Выпил, немецкий прихвостень?
- Та не.
Начал шариться по углам, банками греметь. Литра полтора наскрёб,
в бутыль слил. Кусок мяса достал килограмма на три.
- Ладно, остальное потом отдашь! - Борис торопит. - Ещё какнибудь
заскочим!
Хоть и лихие ребята, а нервы жим-жим. Вдруг какой патруль за
их машину, что у ворот, запнётся!
Похватали добычу и по своему следу обратно. У крайних окопов
молодцы-удальцы по две гранаты бросили в расположение противника.
Мало того, что увели из-под носа самогонку, ещё и панику
захотели посеять в стане врага. Попугать наступлением. Немец не
бросился наутёк, стрельбу открыл. Митька в кабине сидел, Петро - в
будке. Дал оттуда длинную очередь в темноту.
Вдруг звяк, и в нос ударил запах сивухи.
В самое дорогое немец угодил! С ненавистью Петро разрядил
рожок в сторону Берлина.
Машина в обратном от логова Гитлера направлении мчится,
вдруг - дёрг, Петра швырнуло на борт. Баллон пробило. Но Борька,
как и обещал, довёз друзей в целости и сохранности.
Ни царапины, один самогон пострадал.
- Надо было грудью защищать! - ругался Борис Оборвись. -
А ты за бутылью отсиживался, разведчик хренов!
- Он, поди, - погрозил Митька кулаком, - от страха засадил из
горла, а бутыль, заметая от нас следы, кокнул об борт!
- Нюхай! - дыхнул в своё оправдание Петро.
- Ладно, что нам горе горевать, когда надо воевать! - Борис подмигнул
однополчанам и с плутовской физиономией растворился в
темноте.
Минут через десять является с точно такой же бутылью, целой
и полной.
- На кой под пули лезли? - заругался Митька.
- Зато развеялись! - хохотнул Борис Оборвись и разлил по
кружкам...
- Везёт дуракам! - мотал головой дед Петро, рассказывая молодому
ветерану фронтовой случай. - И самогонка не так нужна, как
удаль показать. Я ведь не хотел ехать. Да побоялся трусом выставиться.
Дурак был!