Станиславский на репетиции

Ощущение правды, уменье легко, с верой и полной искренностью
отдаваться событиям пьесы, беспрерывно вести логическую
линию своих действий, искренне поверить чужой логике, как своей,
— вот требования, которые предъявляет Станиславский к
актерам. Э того он хотел добиться от нас, исполнителей «Т а р тю ­
фа». Такие качества легко рождаются интуицией Варламова, но
такие качества в какой-то степени могут быть достигнуты упорным
трудом. Таково было мнение Станиславского.
Вопрос о том, как именно нужно трудиться для достижения
этой цели, чрезвычайно сложен. Д ля его изучения мы и призваны
были Станиславским.
К . С. Станиславский не раз предостерегал нас от рассудочного,
холодного подхода к творчеству. С н требовал от нас действий,
а не рассуждений.
— Когда актер боится показать волю, когда не хочет творить,
он пускается в рассуждения. Э то топтание лошади на месте
от бессилия, сдвинуть е о з . Чтобы действовать смело, нужно
не топтаться на месте, нужно воспитать в себе увлечение действием.
Х о ч у делать и делаю смело. Действие — от воли, от интуиции,
рассуждения — от мозга, от головы. Система моя нужна
лишь для того, чтобы открывать полный ход творчеству органической
природы артиста. О н а нужна в тех случаях, когда у вас
ничего не получается.
Утверж дая органическую природу как решающую силу в
творчестве актера, Станиславский создал систему для подступов
к ней. Элементы физического поведения актера в процессе создания
образа никогда не были игнорируемы Станиславским. Уж е
в работе над «Растратчиками», я помню, как часто обращал он
внимание актеров на существенную важность контроля над чистотой
и законченностью любого, даже самого незначительного
физического действия. Э то еще в большей степени было в работе
над «М ертвы ми душ ами». Э то было и много раньше описываемых
мною событий. О днако в самый последний период своей
деятельности, то-есть именно перед работой над «Тартю ф ом »,
Станиславский выдвинул этот элемент как элемент самой первостепенной
важности.
Н е следует думать, однако, что физические действия и другие
технические режиссерские приемы Станиславского являлись
для него самоцелью, как это часто имеет место у некоторых недаровитых
последователей. Всякий технический режиссерскопедагогический
прием Станиславского играл лишь служебную
роль для достижения главной цели — наиболее полного воплощения
идейной направленности сценического образа. И самый
отбор физических действий, предлагаемых обстоятельств и т. п.
всегда обусловлен его конечными намерениями.