Станиславский на репетиции

репетировать, задавал вопросы, давал объяснения. Кстати, репетиция
«за столом» — мхатовское нововведение, несколько раз
подвергавшееся пересмотру Станиславским, никогда, однако, не
отрицавшим необходимости и полезности застольных репетиций
вообще.
В старом театре как в провинции, так и в столице за столом
происходила только первая читка пьесы по ролям, где
сверяли текст, делали вымарки и т. д. Э то тогда даже не называлось
репетицией, а считкой. После считки, на следующий
день, актеры выходили на сцену и с тетрадками в руках репетировали
пьесу, проходя всю ее от начала до конца. Н а
первых репетициях устанавливали мизансцены, осваивали нх,
потом репетировали «без тетрадок», стараясь каждый найти
«правильный тон» своей роли, потом делали генеральную репетицию
в костюмах и гриме, а затем уже играли спектакль каждый
как мог, на свой страх и риск.
Руководители Худож ественного театра, ставившие перед собой
более сложные задачи, естественно, должны были притти
к более совершенным формам репетиции, одной из которых и
была репетиция «за столом», где будущие исполнители спектакля
во главе с режиссером подвергали тщательному анализу
все отдельные звенья произведения, с поисками и даже попыткой
частичного воплощения их. Станиславский предложил мне
сыграть одну из моих сцен. Очутивш ись в непривычной для
репетиции обстановке, лишенный спасительной мизансценной
опоры, лицом к лицу с самим Станиславским, я несколько растерялся,
но известный актерский опыт вернул мне самообладание,
и я скоро попал на тот «верный тон», который выработал
на предыдущих репетициях. В общем, я играл приблизительно
то же, что и на показе, но сверх ожидания не увидел на л и ­
це Константина Сергеевича никакого одобрения моему искусству.
Прослушав сцену, он помолчал, кашлянул и, любезно
улыбнувшись, сказал:
— Простите, Василий Осипович, но это у вас «тончик»...
— Т о-есть?
— Вы хотите сыграть роль выработанным для нее «тончиком».
Я ничего не понял. Н у да, а как же иначе? Конечно, «тоичнк».
Что же здесь плохого? Я долго и мучительно искал этот
«тончик». Наконец, ведь он же одобрил меня на показе! Что
же произошло? Я признался, что ничего не понял из сказанного
им. Константин Сергеевич объяснил мне, что самым ценным
в нашем творчестве является уменье в каждой роли
прежде всего найти живого человека, найти себя.
•— Вы заранее сковываете себя чем-то надуманным, что ме­